Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

— Хочешь клубники?

То ли неожиданный вопрос, то ли резкое торможение подкинуло меня в кресле, и я схватилась за голову, прежде чем открыла глаза. Перед носом маячил фургон с вывеской «вэксфордская клубника». Не дожидаясь моего согласия, Лиззи вылезла из машины и направилась к парню, который явно сворачивал торговлю. Их общение заняло минут пять, и, похоже, Лиззи не удалось убедить его продать ей ягоды.

— Шесть евро за десять ягод, — сунулась в машину Лиззи. — Это сумасшествие! Но если ты хочешь клубнику…

Я хотела таблетку, но на вывеске приписки «аптека» не было, и я протянула Лиззи мятую десятку.

— Поищи пятерку. Хватит с него!

Я нашла и с него хватило. Только отведать ягодку мне не позволили.

— Лиззи, мне уже плохо. Хуже не будет!

Однако утащить я смогла всего одну, потому что она вывалилась из бумажной корзиночки ко мне на колени, когда Лиззи вырвала немытые ягоды у меня из рук. Сил настаивать не нашлось, и я вновь закрыла глаза, желая зажать теперь еще и нос — салон заполнил удушающий аромат переспелой клубники. Ну почему Лиззи не проехала мимо?!

— А теперь давай десятку!

Я вновь подпрыгнула, хотя в этот раз Лиззи заговорила раньше, чем нажала на тормоз. Из-под тяжелых век я следила, как она перебирает на столике пучки овощей — картошка, морковка, свекла… Жаль, что, как в России, по дороге не стоят бабульки с солеными огурцами…

— Теперь можно в магазин не ехать.

— Увидишь на дороге молоко, купи, — почти не пошутила я.

— Размечталась!

Нет, я все-таки мечтала о таблетке, потому что знала, что дома ничего нет.

— Ты просто не спала, потом кофе перепила, замерзла, — перечисляла Лиззи мои прегрешения, но я заставила ее затормозить перед пабом Падди. — Не смей пить!

— Лиззи… — я чуть не выругалась. — Я за таблеткой, черт возьми!

Голова так гудела, что я не слышала, шарахнула дверью машины или нет. Да и плевать — главное, суметь перекричать вечерний шум. Звякнул колокольчик, но его звук не потонул в шуме голосов. Полно народу, как в первый мой приход сюда, но радостного гомона нет. А ведь суббота. Ребята, вы уже к воскресной мессе готовитесь? И Падди не отстаивал пиво, но все же приветливо мне улыбнулся.

— What can I get yeh? — добавил он стандартную приставку бармена, и я выдала все известные мне болеутоляющие лекарства.

Падди выслушал их с тем же непроницаемым лицом, что и названия сортов пива, и попросил обождать. Ноги отказывались разминаться и требовали водружения на стул. Я оглянулась на зал, с удовольствием отметив, что моя персона в этот раз никого не заинтересовала. Падди вернулся и вместе с упаковкой таблеток поставил передо мной фляжку.

— Мы все лечим святой водой, понимаешь? Перед сном внутрь, утром как новенькая. Поверь моему опыту.

— И еще главное опохмелиться ирландским кофе, да? — попыталась я вернуть на его серьезное лицо улыбку, но Винни-Пух не улыбнулся.

— Завтра паб будет закрыт, извини.

Слова прозвучали слишком звонко для моей больной головы, и я зажмурилась.

— У нас в ближайшие дни особого веселья не будет. У нас будут похороны.

Я открыла рот и закрыла. Неужели? Падди видно прочитал догадку в моих глазах и затряс головой.

— С отцом все в порядке, — замахал он рукой. — Это не он. Один фермер. Сердечный приступ.

— Bollocks! — выплюнул ругательство мой сосед. К счастью, мимо меня. И понес дальше уже полную неразбериху, заставившую Падди выползти из-за стойки и уволочь меня к дверям. Я попыталась распрощаться, но тот решил, что мне необходимы подробности. Фермеру стало плохо. Он поехал в местную больницу. Там не было кардиолога и его отправили в Вексфорд, до которого он не доехал. Стало совсем плохо, и он влепился в стену.

Теперь выругалась я и даже не покраснела.

— А отвезти его было некому?

— А какой мужик сознается, что ему плохо?

Я промолчала. Вопрос в данном контексте звучал риторически.

— Но в общем-то у нас просто медицина дерьмо, — продолжил Падди.

— А где она хорошая? — выдала я риторический вопрос в свой черед.

— Она хорошая за деньги, а так помирай на каталке в коридоре, никто не подойдет. Я решила молчать.

— Прости, — Падди слишком сильно шарахнул меня по спине. Наверное, со своим приятелем перепутал. Я еле сдюжила, чтобы не выплюнуть проглоченную час назад клубничину. — Просто накипело. Личное. Мать… Уходи лучше. Я сегодня не лучший собеседник. И завтра тоже.

— Я понимаю. Крепись!

На этот раз Падди приобнял меня чуть нежнее. Я толкнула дверь и побежала прочь от колокольчика.

— Что так долго?

Не могло пройти и десяти минут.

— Падди искал лекарство, — и я показала Лиззи упаковку.

К счастью, я так и не сняла в машине куртку. Фляжка отлично поместилась во внутренний карман. Делиться историей про фермера я не стала. Медицина слишком скользкая тема для разговора с американкой. Сегодня я решила сама поболеть и завалилась на диван, предоставив Лиззи разбираться с покупками. Она вымыла ягоды и поставила на журнальный столик. Я на ощупь схватила две клубничины и сунула в рот. Теперь я могла насладиться вкусом.

— Чай с медом, — провозгласила Лиззи у меня над ухом.

Я протянула руку, но не нащупала чашки.

— Сядь, а то обольешься.

Я села.

— Тебе так плохо или ты притворяешься?

Я бы вскочила с дивана, если бы могла.

— Притворяюсь? — мне аж плакать захотелось. — У меня голова раскалывается. Для чего мне выдумывать?

— Чтобы я за тобой поухаживала, — почти на полном серьезе ответила Лиззи. Почти? Я во все глаза уставилась на нее. Чашка дымилась. Мисс Брукнэлл выглядела ведьмой, и мне как-то расхотелось принимать из ее рук зелье. Но я заставила себя.

— Спасибо, — поблагодарила я и сделала глоток.

— Поспи-ка сегодня одна. Вдруг ты все же простыла.

Я кивнула. Разумно. Кто за нами двумя будет ухаживать?

Я плюхнулась в кровать, но тут же вылезла из-под одеяла, вспомнив, что его можно включить. Сейчас мне это поможет. Хотя мыслями я все же была в кармане куртки, которую, как назло, забыла на вешалке. Теперь надо было ждать, когда Лиззи уляжется спать, а ее будто совсем не вымотала дорога. Я слышала, как она звенела бокалами, хлопала дверцей холодильника. Вино, сыр, книга… Хороший вечер для Лиззи. Даже я под боком не особо нужна. Еще один повод полечиться лекарством Падди. Но звездный час я почти проспала. Проснулась и минут пятнадцать убеждала себя вылезти из-под одеяла. Наконец сходила за фляжкой и схватила с полки первую попавшуюся книгу. Ох, уж эта ирландская мистика! В руках я держала «Дублинцев» Джойса. Завтра первым делом, даже если буду помирать, отправлюсь к Мойре гулять с собакой.

Отхлебнув из фляжки, я открыла книгу наугад и прочитала: «Every boy, he said, has a little sweetheart». Я захлопнула книгу, допила виски и закрыла глаза. Я не хочу знать ее имя. Будем надеяться, что лондонские откровения Шон придержит при себе. Иначе я начну ревновать, потому что, блин, я уже начала скучать по этой полулошади-полуборзой.

Глава 22 "Договор с Лиззи"

— Lana, don’t waste your time on this piece of garbage!

Так Лиззи ласково назвала почтовый ящик, который я пыталась превратить в «piece of art», спасая зеленую краску, оставшуюся на палитре после завершения картины для Мойры. Жуткий оранжевый цвет скрылся под витиеватым орнаментом из трилистников, и я была довольна собой, а Лиззи — нет.

— Когда ты научишься ценить свое время?

Это она про мой поздний подъем? Виски вылечило и бессонницу, и голову, и простуду. Я чувствовала себя полной сил даже без пропущенной йоги. Впрочем, за нее я, к удивлению, нагоняй не получила. Наверное, Лиззи уже привыкла к моему отсутствию.

— Посмотри, как красиво! — заявила я примирительно, но мисс Брукнэлл повернулась ко мне спиной и вернулась к прерванной работе у озера. Самое время прогуляться до Мойры.

Акрил сохнет быстро, но я все равно провела по холсту пальцами и, удостоверившись в его сухости, сунула полотно в холщовую сумку. Кружку я взяла в руку и молодой козой поскакала по лесной дорожке, пару раз задержавшись у кустов, завивших проволочный забор, тянувшийся вдоль всего поля. Малина оставалась зеленоватой, но ее кислый вкус только усилил чувство дачи. Если бы сумка не оттягивала плечо, я бы замахала кружкой, как флагом. Вдали от собственной бабушки, я впала в неописуемый восторг, почувствовав себя внучкой. Внучкой, которую ждут.