Приговор на брудершафт - Геннадий Геннадьевич Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выгрузив ящики, ребята остались у грузовика. Сопровождавшая их женщина ушла в производственный корпус. Рогов достал сигареты, пнул по ближайшему ящику.
– Кто-нибудь читал эту дребедень? – Все отрицательно помотали головами. – Парадокс бытия, – продолжил Рогов. – В школе эту трилогию изучали, конспектировали, цитировали на ленинских зачетах, а сами книги никто не читал. Взять, что ли, «Малую землю», полистать на досуге?
– В политотделе узнают, что ты Брежнева изучаешь, выгонят к чертовой матери как врага перестройки и нового мышления, – пошутил Вождь.
Осторожный Рогов рисковать не стал. Если книги приготовили к утилизации, то читать их политически вредно и опасно. Мало ли что там бывший владыка одной шестой суши написал! Он под старость лет чудить начал, заговариваться, а тут – целая трилогия, в которой он мог предсказать антагонистические противоречия между гласностью и наличием колбасы в магазинах.
Сотрудница библиотеки пришла в сопровождении рабочего рубероидного завода. Парни подхватили ящики, внесли их в цех, выгрузили содержимое на транспортерную ленту, ведущую в варочный цех. У руководившего процессом утилизации пролетария при виде новеньких книг не дрогнул на лице ни один мускул. Он уже второй месяц отправлял произведения Брежнева на переработку.
Вернувшись в школу, Воронов узнал, что его искала Ирина Анатольевна. Приготовившись к любому развитию событий, он нашел ее на кафедре иностранных языков.
– Как у нас дело с рефератом? – спросила англичанка.
– Все готово, – не задумываясь, ответил Виктор.
Ирина Анатольевна написала на бумажке адрес:
– В шесть вечера приходите ко мне домой, обсудим.
Выйдя на улицу, Воронов ощутил, как сознание его раздвоилось: та часть, что отвечала за перемещение в пространстве, перешла в автоматический режим, а логико-аналитический отдел мозга стал комбинировать ситуации, выстраивать предстоящий разговор.
«Что делать: ограничиться темой реферата или намекнуть о Долматове? Англичанка – это самые настоящие жернова. За ее спиной стоит могущественнейший папа. Пальцем щелкнет – в порошок сотрет. Телефонное право никуда не делось, оно просто перешло из одних рук в другие. Один звонок, и меня отчислят к чертовой матери, даже оправданий слушать не будут».
Виктор сел на лавочку в курилке перед общежитием, постарался расслабиться, привести мысли в порядок.
«Лезть на рожон не стоит. Но что делать, если она сама о Долматове разговор заведет? Я же не смогу отрицать, что встречался с Титовой и Осокиной, задавал им неприятные вопросы. Ирина Анатольевна устроит очную ставку с бывшими подругами, и тогда мне точно – кранты! Заскрипят жернова, затащат в безжалостный механизм. Не вырваться, не вскрикнуть! Черт меня дернул ввязаться в это дело! Жил же спокойно, ни о каком Долматове не знал, не ведал. Так нет, потянуло разобраться в ситуации! И оказался перед вратами, которые ведут то ли в ад, то ли в пустоту, то ли на путь познания истины. Давно надо было забросить это расследование! Стоп, а с чего это я запаниковал? Пока в Деле Долматова об Ирине Анатольевне не сказано ни слова. Она каким-то образом в нем замешана, но никем не упоминается. Она стоит где-то сбоку от событий в квартире Дерябиных: не участница, не организатор фальсификации, а непонятно кто. На ее месте я бы не стал ворошить прошлое. Было и было! Я для нее в настоящий момент опасности не представляю. Мы в разных весовых категориях».
Воронов посмотрел на бегущие по небу облака. Дождя не намечалось.
«Отказаться от встречи я не могу. Придется идти и принимать решение на месте. Как славно было бы обсудить реферат на кафедре! Не стала бы Ирина Анатольевна в присутствии посторонних людей вопросы о Долматове задавать. Но поезд ушел! Врата к жерновам открыты, и я не могу свернуть в сторону. Мой путь – только вперед».
К назначенному времени Воронов отправился на встречу. У подъезда англичанки ему попался поддатый мужик с бутылкой водки в сетчатой авоське. Виктор искренне позавидовал ему:
«Мне бы сейчас граммов сто для храбрости! Но нельзя! Не поймет».
Ирина Анатольевна встретила гостя в нарядном халате с поясом, выгодно подчеркивавшим ее гибкую талию. Дневной строгий макияж она сменила на неформальный вечерний. В домашней обстановке черные блестящие волосы еще более резко контрастировали с неестественной белизной лица, и Воронову показалось, что Ирина Анатольевна бледнее, чем обычно.
«Интересно, – подумал Виктор, – она всех мужчин так принимает или только меня?»
Ирина Анатольевна пригласила гостя на кухню. Воронов от чая отказался, сразу приступил к делу:
– Книга, по которой написан реферат, называется Prostitution now.
– Воронов, – изумилась англичанка, – я не ослышалась? Вы взяли за основу книгу «Проституция сегодня»? При чем здесь проституция, если вы обещали реферат по наркотикам?
– Ирина Анатольевна, если вы дадите мне три минуты, я все объясню. Литературы на интересующую нас тему нет ни на русском, ни на английском языке. В школьной библиотеке точно нет. На русском языке о проблемах наркомании исследования еще не написаны, а англоязычная литература нам не доступна. Я не сомневаюсь, что на Западе есть тысячи книг о наркомании и борьбе с ней, но как эти книги называются и кто их автор? По материалам английских газет реферат не сделать – крошечные заметки для научной работы не годятся. Базой для реферата может быть только книга. Преподаватель кафедры философии Панов, бывший профессиональный переводчик, выписал по межбиблиотечному абонементу книгу «Проституция сегодня» на английском языке. Зачем она ему понадобилась, я не спрашивал, но к его научной деятельности она отношения не имеет. Книг «Проституция сегодня» в стране всего две: одна в Москве в библиотеке имени Ленина, вторая – в Ужгороде. Панов ждет книгу из Закарпатья. Ждет уже второй месяц, и неизвестно, когда она придет. За основу моего реферата мы возьмем эту книгу. Никто в СССР не сможет опровергнуть наши доводы, так как ни у кого этой книги нет.
Англичанка вздохнула:
– Воронов, вам говорили, что вы – мошенник, каких свет не видывал?
– Это я-то мошенник? – «оскорбился» Виктор. – Да я невинный агнец по сравнению с другими! Могу доказать это в два счета. Сегодня утром мы отправили в утиль целый ящик с трудами Брежнева. Пять лет назад нас всех убеждали, что книги Брежнева – это бессмертные произведения, а их автор – гений. Народ доверился партии и за свои кровные купил самую правдивую трилогию XX века. Грянул январский пленум ЦК КПСС, и выяснилось, что труды «дорогого» Леонида Ильича даром никому не нужны, и место им только на рубероидном заводе.
– Мало ли кто и что пять лет назад покупал!
– Вы не правы! Представьте, что пять лет назад вы купили серьги с бриллиантами, а сейчас оказалось, что это не бриллианты, а обычное граненое стекло.
– Хватит о политике, – перебила Ирина Анатольевна. – Мне разговоры о перестройке на кафедре надоели. Давайте вернемся к реферату, и вы мне наконец-то объясните, где связь между проституцией и наркотиками.
– Есть теория омских ученых о том, что вся американская преступность приходит к нам с опозданием на 15 лет. Первый Вудстокский фестиваль был в 1969 году. Он дал старт движению хиппи и развитию психоделической культуры, основанной на восприятии мира в состоянии наркотического
