Метро 2033. Отступник - Элона Демидова

– О! Вот как! – шаман неожиданно воодушевился. – Это, безусловно, величайшее событие в вашей жизни стоит увековечить памятником рядом с Фаиной Раневской. Да и кто такая Раневская в сравнении… как там ее… с Галиной Грильска? Но только одна проблема: мы разучились отливать статуи из бронзы, поэтому предлагаю сделать монумент из более податливого материала. Поговорите, любезная Ольга Михайловна, с вождем, может, он вам выделит что-нибудь из своих коровников или свинарников.

– Вам должно быть стыдно, Ян, вы смеетесь над самым драгоценным, что есть у человека, над его памятью о счастливых временах, – обиделась женщина и сразу же, не ожидая очередной колкости Закваского, обратилась к наследнику:

– Молодой человек, можно мне хоть краем глаза посмотреть ваш журнал?

– Да забирайте, – с напускной небрежностью проговорил Артур. – Он мне вообще не нужен. Я вообще дарю его вам. Я его случайно нашел, хотел выкинуть, но не успел.

– Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь… – шептала Аня.

– Сто три, сто четыре, сто пять… – бормотал Артур.

«Сто сорок один, сто сорок два, сто сорок три», – говорил про себя Олег.

Каур, осознавая бесполезность данного занятия, спускалась по Каменной лестнице, ни о чем не думая. Это был старый шаманский трюк: предложить посчитать количество ступенек. Пока еще никто не давал двух совпадающих друг с другом ответов.

– Ну, сколько получилось? – спросил Ян, ожидавший молодых людей возле стелы с ангелом-хранителем.

– Сто семьдесят девять, – сказала Аня.

– Нет. Сто девяносто два, – замотал головой Артур.

Олег промолчал: у него получилось сто восемьдесят пять.

– Совершенно верно, – Заквасский улыбнулся, опершись рукой на один из мраморных столбов.

– Кто правильно посчитал? – спросила девушка.

– Да все вы правильно посчитали, – ответил, смеясь, шаман. – Сколько б ни было, все верно. Вот, мне кажется, что истинное количество ступеней равно годам, которые Каменная лестница простояла до катастрофы.

– Правда? – удивилась Аня.

– А что, вас зверье всякое не трогает? – Артуру наскучил этот дурацкий разговор, и он посмотрел в небо. – Птеродактили или еще кто?

– Здесь для любого хищника Запретная зона. Ни одна живая тварь не смеет пересекать границы владений нуклеаров.

– Как такое может быть? – наследник с подозрением посмотрел на шамана.

– Очень просто, пацанчик, очень просто, – Ян сделал несколько шагов от монумента и развернулся. – На этом самом месте я договорился с Миром о неприкасаемости нашей территории и призвал в свидетели Ангела, стоящего на трех столпах.

– Это как? – Артур вскинул брови. – То есть типа имеем договор с собаками, всякими гигантскими хамелеонами и прочей швалью о том, чтобы они не лезли? Такого не может быть!

– Эх, друг мой, – Заквасский хлопнул наследника по плечу, – если бы ты испробовал дым листьев киндеровых деревьев из Рощи Бессущностного, не тех, конечно, что ты тайком покуриваешь в борделе своей Лакедемоновки, а настоящих священных листьев, ты бы узнал об окружающем пространстве такое, что тебе не снилось и даже не думалось. Но ты меня не понял, пацанчик, я договаривался не с собаками, а с Миром и Городом. А слово у Мира и Города одно.

Артур вздрогнул: «Откуда этот проныра мог проведать о моем увлечении дурью и борделях? Олег, вот тварь, рассказал! Больше некому».

В свою очередь, новоявленный нуклеар тоже недоумевал, зачем бывший друг рассказал шаману о своих похождениях.

– Я все равно ни хрена не понял… – медленно, почти по слогам произнес наследник.

– Да ты ни хрена и не поймешь, – Ян похлопал Артура по щеке, отчего тот резко отпрянул. – Тебе просто не дано. Это нельзя постичь логикой. Чтобы говорить с Миром, нужно, чтобы он растворился в тебе, а ты в Мире. Это можно лишь воспринять.

Наследник поморщился.

– Но все эти договоры не так важны, как вот это, – шаман сделал широкий жест, а потом ткнул пальцем в памятник, стоящий у подножия лестницы. – Вот на чем держится все наше мироустройство, можно сказать, это сердце нашей общины, и пока он стоит в целости, жив Таганрог. Покуда столпы незыблемы, нерушимы границы Запретной зоны.

Олег, так же как и Артур с Аней, во все глаза уставился на три каменные колонны, увенчанные металлической крылатой фигурой, что-то держащей на вытянутых вверх руках. Трудно было понять, каким образом это сооружение, пусть и в достаточной мере величественное, может быть столь важным для существования города.

– Ладно, четыре столба я вам показал, идем дальше, – сказал шаман.

– Четыре? Но их же только три, – заулыбалась Аня.

– Разумеется, четыре, – кивнул шаман.

– Но я вижу только три, – Артур начинал постепенно закипать.

– Кто мне скажет, – хитро сощурившись, глава клана Отшельника осмотрел стоящих перед ним молодых людей, – что означают эти столбы?

– Это власть вождя, власть судьи и власть шамана, то есть, вас, Ян Владимирович, – не задумываясь ответила Каур.

– Та-а-ак, – протянул Заквасский. – Каур, сходи-ка к Морскому вокзалу, там из рейда должны вернуться рыбаки, поможешь им. Я чувствую, мне придется задержаться, чтобы кое-что поведать нашим потенциальным соплеменникам.

– Хорошо, – улыбнулась мулатка, украдкой посмотрев на Олега.

Однако этот взгляд не укрылся от Ани, отчего на душе у нее стало пасмурно.

– Так значит, вы не увидели четвертого столба? – с притворным удивлением произнес шаман. – Я-то думал такие простые вещи всем ясны. Что ж, поясняю для невнимательных. Каждый столб, это не просто колонна, но еще и клан, и дух-союзник клана, или, можно сказать, что каждый столб – это сила, которая держит Мир, а значит и Город, в равновесии. Вот, например, наш вождь, он управляет кланом Творца, но почему дух-покровитель называется Творцом? Именно потому, что он основал наш город, с него началось творение и это первый столб. Теперь возьмем судью. Он глава клана Сказителя. У него тоже есть памятник, возле которого, вас, голубчики, и взяли в плен.

– Там было написано «Чехов»? – вспомнила Аня.

– Верно. Молодец! – подтвердил Заквасский. – Он был писателем, можно сказать, судьей прошлой эпохи. А родился в этом городе. Так что второй столб – это столб силы рождения и возрождения.

– А разве рождение и творение не одно и то же? – подключился к беседе Артур, желавший показать, что он уж, во всяком случае, не глупее жены и кой в чем разбирается.

– Я тебе так скажу, чтобы понятно было, – шаман подмигнул наследнику. – Человечество когда-то было сотворено, но твой дед родился и умер, твой отец родился и умрет, ты родился и умрешь, между прочим, нелепо. Я родился и умру, мы все родились и умрем, но сотворенное человечество при этом остается. Понял, о чем я толкую, пацанчик?

– Ну… – Артур почесал голову. – Да…

– Третий столб, – продолжил свою лекцию Заквасский, – это шаман, то есть я, но это же и весь клан Отшельника. А памятник Отшельнику – это памятник человеку, который, по некоторым преданиям, к концу жизни стал шаманом. Ты, – Ян указал на Олега, – видел его, именно там произошла для тебя встреча с нашим народом. На пьедестале написано «Александр Первый». Он умер в этом городе. И значит, это сила увядания и умирания. Столб Отшельника уравновешивает столб Сказителя. Умирание уравновешивает рождение.

– А четвертый столб должен уравновесить столб Творца? – внезапно осенило Аню, отчего глаза ее загорелись, как у маленькой девочки, которая отгадала детскую загадку.

– Верно. Ты умница! – Ян погладил девушку по щеке. – Этот столб невидим для непосвященных, но он находится посредине, между тремя остальными. Это столб Бессущностного, столб разрушения и окончательной гибели. Видите, наверху ангел-хранитель? Он оберегает Город и Мир, запечатывая до времени силу четвертого столба. Ну и, конечно, памятник Бессущностному тоже имеется. Это вождь прошлой эпохи, который никогда не был в Таганроге, то есть он здесь не рождался, не жил и не умирал, а потому он – Бессущностный. Там же есть роща киндеровых деревьев, ему посвященная.

– Вот это, мля, грузилово, – пробормотал Артур.

– Ну, надеюсь, теперь всем всё ясно? – вокруг глаз шамана наметились морщинки. – И вы поняли, что Город подобен Миру, что Мир подобен Городу, что Город и Мир – это одно и то же, а, значит, слово для Города и Мира – одно.

Молодые люди переглянулись, но главе клана Отшельника никто не ответил.

– Теперь идем на Набережную Откровения. Я покажу вам свою любимую девочку, – сказал Ян.

Они шли по дороге, вымощенной плиткой, которая, как ни удивительно, неплохо сохранилась в течение двадцати с лишним лет. Кое-где, правда, встречались прорехи, аккуратно засыпанные песком и мелкой галькой, так что Набережная Откровения выглядела весьма ухоженной. Вдоль нее росли деревья, кустарники и декоративные травы. Особенно Ане понравились неизвестные бледно-голубые цветы.