Хозяйка города - Мария Чурсина

Ей не успеть.

Следом за шпионом она выпала в прохладную ночь. Бледные отсветы города больно резанули по лицу — сущностям бывает больно от света. Мысленные руки слепо схватились за ветки деревьев, прошлись по влажной тропинке, заросшей травой. Надя почуяла, как он уходит — по тропинке влево, вглубь лесопарка, и сухие травинки мгновенно сгорают, прикасаясь к оголённым проводам.

Речная вода билась об основание черепа. Надя поняла, что ещё немного, и захлебнётся, не сможет больше бежать. Она рванулась из последних сил, оставляя больницу за спиной. В два огромных прыжка её догнал Пёс.

В прозрачной темноте лесопарка была минута, когда ей показалось — почти догнали. Сущность замерла, балансируя на грани мрака и полумрака и вдруг разом ухнула вниз, оставив Надю судорожно втягивать воздух.

Она подошла ближе и упала на колени, ощупывая края земляной дыры. Мысленные руки прошли глубже и ощутили рваные корни деревьев, холод и запах метро. Пёс хрипел у неё над ухом, рассыпая вокруг себя капли кипящей смолы. Речная вода поднялась выше и плеснулась через рот.

— Всё, он ушёл.

Надя легла на землю, сворачиваясь эмбрионом. Человеческое возвращалось, и только теперь она ощутила, как арматурные конструкции, которые были вместо костей, изгибаются от напряжения и усталости.

Она провела день в подвале сгоревшей двухэтажки. Дом стоял по другую сторону дороги от её собственного. С тех пор, как Надя ушла оттуда, она успела побывать на заброшенном заводе и на старой автобазе под мостом. Словом, там, куда успевала добраться, пока её не застало солнце. Один раз она пережидала день в кабине грузовика без колёс, и это было не слишком удобно. Но тогда ей повезло: шёл дождь, и свет её почти не беспокоил.

Подвал нравился ей больше всего. Рано утром, стоя в тени деревьев, она смотрела, как загорался свет в её доме — на кухне, потом в комнате Сабрины, дрожали лёгкие шторы, и тогда Надя успокаивалась и уходила спать.

В подвале, за трубами, она прятала одеяло и коробку с вещами первой необходимости: иголку с ниткой, таблетки от боли и острый осколок стекла. Не так уж легко найти хороший осколок даже в более или менее приличном заброшенном доме.

Этим вечером её снова разбудил плач города. Он сделался почти привычным, но сегодня Надя услышала, как следом за ним принимаются скулить мелкие сущности вокруг. Хор их голосов достал Надю из-под одеяла.

Заражённая их тоской, как оспой, она не заметила, как сама начала всхлипывать. Надя подставила ладони под капающую из трубы воду, набрала немного и плеснула в лицо. Потом пришла очередь коробки.

Надя села на одеяле, скрестив ноги, и открыла пузырёк с таблетками. Оставалось не так много — добыть бы ещё. Она вытряхнула на ладонь пару и проглотила, ощутив, как они царапают сжавшийся пищевод. Через минуту возвратились человеческие чувства — точнее, их бледные призраки.

Было сыро. Кололось старое одеяло. Холодно — она поглубже натянула капюшон куртки, повыше застегнула молнию.

Темно. Слабое человеческое зрение не предназначено, чтобы бродить в темноте, но Наде страшно потерять последнюю связь с миром живых, потому она глотает таблетки каждый вечер и гладит одеяло кончиками пальцев, пока не начинает ощущать слабое покалывание, означающее, что человеческие ощущения вернулись.

Она закрыла глаза, чтобы не растрачивать чувства попусту, и пошла к выходу из подвала. Сущности питаются запахом города, и теперь, когда он так слаб, это ещё проще, чем обычно. Стоя на пороге сгоревшего дома, Надя жадно втянула воздух. Мокрый асфальт, выхлопные газы машин, аромат жареного мяса из чьего-то открытого окна. Она ощутила себя сытой.

Летние ночи безнадёжно короткие. Надя перебежала через дорогу и перелезла через кованый забор собственного дома, в том месте, где раскидистая яблоня прятала её от фонарного света. Постояла, вскинув голову: в окнах кухни горел свет, и шторы не были задёрнуты. По-хорошему стоило бы выждать, но сегодня каждая минута стоила дорого.

Сначала она обошла вокруг дома, вглядываясь сквозь стены в его тёмные углы. На чердаке с восточной стороны нашёлся аурал. Мелкий паразит поселился над летней верандой, в том самом месте, где раньше висела тряпичная кукла. Хорошее место — над пересечением двух коридоров, очень удобное для того, чтобы пить силы обитателей дома, — оно недолго пустовало.

Тоскливо взвыл соседский лабрадор. Надя ощутила на себе внимательный взгляд, обернулась: через забор за ней наблюдала соседка — фигура в свете флуоресцентных фонариков. Надя махнула ей рукой и скрипнула зубами. Наплевать бы на осторожность, но под взглядом соседки нельзя лезть на стену по-паучьи, придётся тащить лестницу.

Лестница стояла у гаража. Пока Надя возилась с ней, чтобы не загрохотать старыми металлическими подпорками, совсем стемнело. Она вернулась к веранде — соседка всё ещё стояла у забора, как часовой. Лабрадор выл на одной высокой ноте, чуя поблизости не-живое существо.

Надя сорвала аурала с насиженного места. Склизкое тельце задёргалось у неё в руках. Он был совсем молодой, не успевший заплести сетью весь потолок и наплодить детёнышей. Остатки его щупалец скорбно скорчились на карнизе. Надя стряхнула их на землю и с ауралом в руке спустилась.

В окне на кухне по-прежнему горел свет, пока Надя убирала лестницу, и когда она бросала аурала в старую бочку, чтобы сжечь. Соседка убралась в дом, и вой собаки стал почти не слышен, а Сабрина всё ещё не спала. Её тень бродила по комнате, и Надя гадала: заметила или нет, и каждый раз вздрагивала, если кто-то из соседей хлопал дверью.

Когда с ауралом было покончено, Надя подновила защитные знаки вокруг дома. От фонарного света зудела кожа, но обходя дом вокруг, она не могла постоянно держаться в тени. Плач города стал ещё громче, и с улиц исчезли машины и прохожие.

Ей не выдержать объяснения с Сабриной — ей нельзя говорить, куда она собралась идти этой ночью. Надя в последний раз оглянулась на кухонное окно и перелезла через забор в том самом месте под раскидистой яблоней.

На улицах города застыли следы разрушений. Разорванные провода некому было заменить, бригады ремонтников и так работали весь день без отдыха, но следующей ночью город опять рвал провода. Замерев на перекрёстке, Надя пересчитала высотки, которые этой ночью смотрели на мир тёмными окнами.

По улице Конфетти текла река: вода из рваной трубы била фонтаном. Чуть дальше рухнувший клён смял автобусную остановку. У парковой ограды замерли две искорёженные ударами машины. Надя потянулась к ним мысленными руками и обнаружила много страха и крови.