Хозяйка города - Мария Чурсина

— Потом я всё-таки вышла из комнаты, и он умер. От угрызений совести. Так тоже бывает у людей.

— Ах, — удивлённо выдохнул Скрипач, как будто огромный состав затормозил у станции. — Что ещё делают люди? Хозяйка закрывала глаза и долго лежала на полу. В том самом месте, где сидишь ты.

У Нади пересохло во рту, проступили бетонные кольца горла, так что голос опять стал воем ветра в заброшенном доме.

— Ты держал её здесь?

— Её нельзя держать. Она сама была здесь, пока не захотела уйти.

Надя опустила голову и уставилась на край ящика. Оборванная этикетка — жёлто-красная, с улыбающимся детским лицом. Если то, что говорит Скрипач, правда, значит ли это, что Вета была здесь по своей воле? Тогда почему она не вернулась и бросила их всех на произвол судьбы?

Темнота вокруг зашевелилась. Провода, спокойно улёгшиеся у её ног, поднялись и поползли вверх по рукам. Надя судорожно дёрнулась, и паутина сжалась чуть сильнее.

— Тише, — сказал Скрипач. — Я всего лишь хочу узнать, как утроены люди.

Ещё один провод обвился вокруг её шеи, а руки были уже несвободны. Она не сумела бы пошевелиться, даже если решилась бы. Плети проводов походили на стебли хищного растения — чем сильнее бьёшься, тем больнее сжимают.

— Эй, ты знаешь, что людей нельзя слишком сильно сдавливать?

Скрипач приблизился к ней лицом, похожим на изъеденную сыростью штукатурку. Некие намёки на черты лица — трещины на рыхлой поверхности — расширились, как будто втягивая дуновение её дыхания.

— Ты боишься?

Она отвернулась, насколько могла, чтобы не видеть, как пузырится сырая штукатурка, и на его лице появляется что-то подобное глазам.

— Я бы на твоём месте не заигрывалась. Думаешь, ты самый сильный в городе, царь и бог локального масштаба? Уйми пыл. В конце концов, тебя создали люди.

Он придвинулся ещё ближе, сжал до хруста в костях. Провода рванули вверх и оторвали Надю от земли. Она повисла в воздухе между полом и потолком, вдыхая его сырой запах. Скрипач потянулся к её затылку и заставил смотреть на себя.

— Но этих я уже убил.

Надя сморщилась, ей в лицо полетела пыль вперемешку с капельками влаги. Ей требовалось время. Она замедляла биение сердца. Уходить в мир мёртвых так резко — опасно, и раньше она никогда не делала этого специально. Всё происходило само собой. Но сейчас она надеялась, что если Скрипач перестанет чуять в ней человека, его агрессия утихнет.

— Чего ты хочешь? — заговорила она, растягивая резину времени.

— Хочу узнать, кто такие эти люди. Что есть их жизнь.

Она хотела рассмеяться — получился хриплый выдох. Кровь медленно становилась речной водой, и Наде больше не требовалось дышать. Она могла бы провисеть так, опутанная проводами, сколько угодно, хотя на коже оставались чёрные следы. Но ведь боли не было.

— Я не знаю. Не имею понятия. Я не человек.

По сырой штукатурке поползла горизонтальная трещина — от края к краю, и вдруг стало понятно, что Скрипач улыбается.

— Потому ты мне и нравишься. Ты стоишь на тонкой границе. Страшно стоять на ней, да?

Провода дёрнули её ещё выше, под самый купол мёртвого дворца. И Надя увидела, как по тёмному камню расползаются узоры из плесени. На стёклах засохли распластанные насекомые, и трещины пробегали сквозь их тела. За мутным куполом она увидела иссохшиеся деревья, искорёженные временем постройки. Стоял жемчужно-серый прозрачный вечер.

— Страшно.

Таких мест в городе она не помнила. Надя закрыла глаза. После собственной смерти она ненавидела высоту, даже находясь в теле сущности. Она не переносила крыш и верхних этажей. В животе завязывался тугой узел.

В той комнате, где её заперли, был широкий подоконник, и она сидела на нём. Окно выходило на безлюдный задний двор. В доме давно никто не жил.

— А знаешь, что в самом деле страшно? — сказал Скрипач, припадая лицом к её лицу. Так близко, что уже не увернуться, и запах сырой штукатурки бил прямо в нос. Её высохшие чешуйки хрустели, когда он прижимался. — Высота. Чем выше крыша, тем страшнее. Потому что самая высокая крыша в городе может принадлежать только самому сильному. И скоро будет моей.

— Зачем это тебе? — Бесчувственные губы касались его лица, как будто целовали.

— Разве не ясно? Я хочу стать хозяином этого города. Прошлый хозяин немощен и почти мёртв. И все здесь станет моим.

— С чего ты взял, что сможешь стать хозяином?

Скрипач засмеялся, как будто застучали по рельсам колёса товарного поезда. Он отодвинулся, как будто желал рассмотреть её всю целиком. Провода скрутились на груди так, что под ними затрещала ткань. Надя непроизвольно выгнулась, стиснула зубы, чтобы не выдать человеческого страха.

— А кто ещё может стать хозяином? Тот, кого я победил? А может быть, ты? Если хочешь, можешь побороться со мной за этот титул. Приходи на самую высокую крышу, и я приду. Узнаем, кто сильнее. Ах да, ты не придёшь. Ты же боишься высоты. Тогда ты не сможешь стать хозяйкой.

Чем отчаяннее она дёргалась, тем сильнее затягивались провода. Надя притворилась тряпичной куклой. Она смотрела, как темнеет небо, видимое сквозь купол, в просвет между деревьями.

— А может быть, я оставлю тебя здесь. Люди ведь так делают? Оставляют себе тех, кто их забавляет. Молчишь? Это ничего. У меня впереди целая вечность. И у тебя тоже.

Послышался сухой шорох проводов по камню. Голос Скрипача стих в дальнем углу залы. Надя наблюдала за тем, как перелетают с ветки на ветку большие чёрные птицы. Совсем стемнело, и птицы спрятались. По куполу застучал дождь.

Она долго прислушивалась к шорохам подземных коридоров. Тихо, только шевелились сторожевые провода, и были ещё какие-то звуки, походившие на тиканье далёких часов — щёлк, щёлк.

Надя осторожно выпуталась из проводов и сползла на пол. Под ногами захрустели битые стёкла. Она замерла, боясь наступить на сторожевой провод — Скрипач наверняка оставил их, чтобы гостья не сбежала.

Бледный свет, сочащийся через купол, не дотягивался сюда. Надя опустилась на корточки, приводя в порядок притуплённые чувства, и ощупала пространство вокруг себя. Ничего. Совершенно ничего.

Ей сделалось страшно. Скрипач не мог оставить её просто так, а значит, она просто не видит его ловушек, потому не имеет шансов их обойти. В темноте может ждать всё, что угодно. На что хватит изощрённой логики существа, созданного из темноты городских подворотен.

Надя заставила себя успокоиться. С другой стороны, полумёртвая собеседница могла ему наскучить, и Скрипач занялся другими делами. Жрёт умирающих людей на старой платформе или раскачивает городские высотки. Тогда ей нужно ухватить этот шанс на побег, вцепиться изо всех сил.