Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

делать. Арсей тоже никогда не разводил продольной пилы, но видел, как делали это другие.

— Сложного ничего нет. Нужна твердость рука в верность глаза.

Арсей решил попробовать. Он уложил пилу на рсапиленное дерево так, что зубья выступали за линию обреза, и попросил плоскогубцы: разводного ключа, он знал, в бригаде не было. Бригадир внимательно следил за приготовлениями.

Осторожно захватив кончик второго зуба плоскогубцами, Арсей ровным нажимом руки отогнул его книзу. Затем он так же поступил с четвертым зубом — через один. Работал он осмотрительно и сосредоточенно, часто ставил пилу на ребро, проверяя линию отогнутых зубьев.

Арсей любил работать. Ему нравилось всадить топор в крепкое дерево или, ощущая приятную дрожь в руках, держать плугом в степи ровную борозду. Он не чурался никакого дела, будь оно простое или сложное, легкое или тяжелое. Он любил побеждать — побеждать силой, ловкостью, знанием и умением, побеждать не из тщеславия, а из какой-то внутренней потребности. Он вкладывал всю свою душу в любое дело, которое непременно доводил до конца.

И теперь он работал с увлечением, разводя зубья пилы. Поглощенный этим занятием, которое сразу стало интересным, увлекательным, он не замечал времени. Кончил он работу, когда солнце коснулось горизонта и старый лес приумолк и насупился. Несколько раз Арсей проверил развод, глядя из конца в конец на две тонкие линии, похожие на туго натянутые струны, подправил отдельные зубья и отдал пилу бригадиру. Пильщики проворно заправили ее в дерево. Терентий вбил клин. Пила пошла легко.

— Не пила, а милая подружка! — воскликнул чубатый пильщик, взмахивая вверх и вниз свободно поворачивающимися ручками.

Арсей и Терентий медленно пошли по делянке.

— Надо смелей действовать, Терентий Данилыч, — сказал Арсей бригадиру. — Не бояться неудачи. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Инициатива и изобретательность во всяком деле и во всяком хозяйстве необходимы, как воздух. Тем более в наших условиях. У каждого работника мысль должна быть острая. Выдумки, хорошей, деловой выдумки, как можно больше. Без выдумки трудно будет справиться с задачей.

Они обошли западную сторону делянки. Удары топоров доносились сюда глухо, смягченные расстоянием.

— Вот что, Терентий Данилыч, — сказал Арсей, — ты просил гвоздей. Так не надейся — не будет.

— А как же без гвоздей? — удивленно произнес бригадир. — Чем, к примеру, дранку прибивать?

— Без дранки придется обойтись.

— Без дранки? Это как же, Арсей Васильич? Глина-то на чем держаться будет?

— Деревянные колышки будете вбивать в стены.

Терентий презрительно свистнул.

— Ко-лыш-ки-и!.. Что, уж мы такие нищие, что ли? Спокон веков в Зеленой Балке дранкой обивали.

— Ничего не поделаешь, — спокойно сказал Арсей. — Только колышки вбивать будете не прямо, а наискосок кверху: чтобы лучше держали месиво.

Они дошли до неглубокой яружки. Внизу слышался неясный шум ручья.

— Арсей Васильич, — сказал бригадир, — нам потребуются крюки для крепления углов.

— Где ж их взять?

— Петру Степанычу прикажи — наделает.

— Петр Степаныч и без того по горло занят — день и ночь в кузне потеет. Из ничего вон инвентарь клепает.

Терентий почесал за ухом.

— Что ж нам теперь делать?..

Арсей сердито глянул на него и сдержанно сказал:

— Я же говорил — смелее шевелить мозгами. Что ты, в самом-то деле, пустяка придумать не в состоянии?

— Да какой же это пустяк — крюки?

— Крюков нету и не будет. Понимаешь?

— Понимаю.

— Ну вот… Как же будешь выходить из положения?

— Не знаю…

Арсей укоризненно покачал головой.

— Испортили нас до войны, избаловали, а война, как видно, мало чему научила. Все на готовое надеемся, все ждем, когда на блюдечке преподнесут. На что тебе крюки? Прибавь дополнительно по одному шипу с каждой стороны угла, а мало этого — сшивайте узлы круглым клином. — Вдруг он осмотрелся, беспокойно прошелся по краю лощины. — Постой, постой!.. Это что ж такое? Ведь вот где наша делянка. А та, на которой ты расположился, не наша. В чем дело?

Терентий виновато улыбнулся.

— Скривил душой, Арсей Васильич, — сознался он. — Там лесок и гуще и лучше. И подъезд удобней… Посмотрел я, посмотрел, да и решил…

— То-есть как же это — посмотрел и решил? Кто ж тебе дал такое право?

— Права такого, конечно, мне никто не давал. Да я, как видишь, неплохо и без права управился.

Арсей вплотную подошел к Терентию, внимательно посмотрел ему в глаза.

— Слушай, Терентий Данилыч, — внушительно сказал председатель, — ты отдаешь себе отчет в том, что сделал? Ты знаешь, как это называется? Не знаешь? Так я тебе скажу — са-мо-уп-рав-ство! Понимаешь?.. Это все равно, что в чужой карман залезть.

— Что ж, я для себя, что ли, Арсей Васильич? — обиделся Терентий. — Для колхоза старался.

— Все равно! Нам принадлежит эта делянка. А та — собственность государства. И без разрешения государства никто здесь распоряжаться не вправе.

Терентий Толкунов смущенно переминался с ноги на ногу.

— Хорошо. Так уж и быть, — смирился Арсей, которому, впрочем, ничего другого и не оставалось. — Буду в райземотделе, попрошу переписать… А ты, Терентий Данилыч, сообрази. Каждый из нас любит свой колхоз. Но в интересах своего колхоза нельзя забывать об интересах государства. Подумай об этом хорошенько.

В табор Арсей Быланин возвращался по берегу реки. Внезапно почувствовав сильную усталость, он присел на траву возле темного ольхового куста.

Был свежий весенний вечер. Мягкие сумерки затянули балку с ее пологими берегами, с быстрой речкой на дне. На выгоне горели редкие огни, как звезды на небе, мерцая в полутьме. Из лесу по балке бежал прохладный ветерок, ласкал лицо, руки, сердил спокойную гладь в заливе. У берега тихо шумел камыш, шуршали ольховые ветки.

В голове толпились нудные мысли. Арсей думал о времени, прожитом дома после возвращения, и никогда прежде жизнь