Зерно А - Анастасия Павлик

Я прикусила язык, и готовые было сорваться с него слова застряли в горле. Ох, знал бы Влад… Внутренний голос не замедлил разразиться визгливым смехом: «Узнает, Рита, узнает, даем ему только времени побольше!» Я пожелала внутреннему голосу мучительной смерти.

- Рита, ты слышишь меня? Мне надо знать, что Кудрявцев сделал с тобой.

Кровь отхлынула от лица.

- Зачем? Ты разозлишься.

- Да ну? Не может быть!

- Давай без сарказма, - попросила я.

- Говори, - приказал он.

- Не сейчас.

- Я сказал, говори! – Он повысил голос, совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы все мое тело пошло мурашками.

- Нет, - я сжала зубы.

Он больно схватил меня за волосы, и я встретилась с ним взглядом. Владу бы разносить в щепки не головы всяким козлам вне закона, а дамские сердца. Он здорово изменился за последнее время, и продолжал меняться, становясь все более собранным, расчетливым, жестоким. Эти мысли пронеслись вспышкой. Я смотрела в яркие голубые глаза брата и даже не морщилась от боли. Его ноздри раздулись, между бровей залегла складка. Его рука была близко к моему затылку, куда попала пуля Быка.

- Ты что, совсем охренела? – одними губами спросил он.

На самом деле он выразился несколько иначе.

- Влад, мне больно, - тихо сказала я.

Вздохнув, он отпустил меня и уставился на дорогу.

Все это заняло не больше пяти секунд. Я досчитала до сорока, набрала полную грудь воздуха и ответила на его вопрос:

- Похоронили заживо.

- Что?

- Кудрявцев похоронил меня заживо. Но мне повезло – меня выкопали. Затем провели к «Фонду». Если совсем коротко, то это будет звучать именно так.

Я постаралась взять себя в руки. Главное – не паниковать. Просто когда паникуешь в присутствии Влада, последствия могут быть неутешительными. Буквально две-три минуты, и все пройдет. По крайней мере, руки перестанут дрожать. Влад был единственным человеком, кто одним-единственным словом мог вогнать меня в это состояние.

- Я никогда не прощу себе этого, - процедил Влад.

Мне во всех отношениях не понравилось, что он это сказал.

- Это еще почему? Что за самоуничижение?

- Все заварилось этой наглой рожей из-за меня.

- Прекрати. Если бы я была немного умнее, то сразу бы все рассказала тебе.

- Ты хочешь мести. – Это был не вопрос. Он вернулся к своему холодному чеканящему тону.

- Я всегда находила слово «месть» поэтичным. Да, именно мести я и хочу, но желательно подать ее горячей, понимаешь? Давай посмешим.

- Прости, что сделал тебе больно.

Я не совсем поняла, о какой боли он говорил – о боли, когда уезжал на полтора-два месяца, оставляя меня нервничающей и переживающей за него, или когда пару минут назад схватил меня за волосы. В любом случае, я не стала уточнять – не хотела знать, давно простив его за то и другое.

Уже через четверть часа мы въезжали в Кварталы. Я оценила усилия Кудрявцева провернуть все по высшему разряду. Говоря по правде, я невольно восхитилась масштабами безумия этого коматозника.

- Тебе не мешало бы переодеться, - заметил Влад, выруливая на боковую улочку.

- Для этого нет времени.

Он посмотрел на меня как-то странно. Я прикусила язык, вспомнив, что я босиком.

- А на воспаление легких у тебя есть время?

Но подозрения, вопреки моим опасениям, в его взгляде или голосе не было. И я вдруг очень ясно поняла, что он ни за что не догадается о том, кем я стала. Моя коматозность была для него из разряда тех вещей, которым никогда не суждено случиться просто потому, что они идут вразрез с его понятиями об окружающей действительности, касающейся непосредственно нас, двойняшек Палисси. Внутри его головы просто-напросто срабатывал блокиратор, отсекая часть информации. Я не видела иного объяснения. Влад большую часть своего времени имел дело с коматозниками, но не распознал оного в сестре.

Я смотрела на стремительно приближающиеся огни супермаркета «Лес». В последний раз я была здесь с Константином, причем, бороздила эти ярко освещенные просторы тоже отнюдь не в товарном виде. Я не стала говорить Владу, что остановилась у Эдуарда, следовательно, какая-то часть моих вещей сейчас у него, и вовсе не обязательно заставлять ранних покупателей нервничать при виде меня. Это утро и так было перенасыщенным, чтобы вписывать в него еще и разговор двух лучших друзей, в течение которого могут всплыть некоторые весьма интересные подробности.

Владислав обошел машину. Открыл дверцу с моей стороны и, подсунув одну руку под мои коленки, другу – за спину, взял меня на руки.

- В самом деле? Ты это серьезно? – Я улыбнулась и смахнула снежинку с его носа. Надо признать, нос у него красивый, папин.

- Серьезней не бывает. Слушай, ты нормально кушаешь? А то легкая, как пушинка, - он криво улыбнулся, входя в супермаркет. Вокруг закружились знакомые по прошлому визиту запахи кофе из автоматов и «Ам-Незии». Тепло обволокло тело, подобно тому, как сахарный сироп обволакивает грушу. – А еще ты много куришь.

Я наградила его тяжелым взглядом. Он опустил на меня пол. Ступни коснулись прохладной плитки. Это было на удивление приятное ощущение. Нас провожали взглядами, но, ни Влад, на это не обращали внимания.

Минут через десять, перекинув через руку подобранную одежду, я задернула шторку примерочной. Вылезла из грязных штанов и майки и натянула на себя черные узкие джинсы и черный ангорский свитер с вырезом. Я не специально подобрала все черное: я бы взяла свитер другого цвета, но, кроме черного, там был розовый и сиреневый. Сказать, что мое настроение было розовым или сиреневым, я не могла даже под угрозой пыток.

Взяв скомканные штаны и майку, я вышла из примерочной и направилась прямиком к обувному отделу. Влад шел за мной а-ля тень. Я остановилась перед первыми попавшимися на пути ботинками. Вытащив коробку с тридцать восьмым размером, я села на пуфик. Влад протянул мне черные тонкие носки. Оторвав этикетку со штрих-кодом и вручив ее брату, я нацепила носки и зашнуровала замшевые ботинки. Вначале правый, затем левый. Сидели они как влитые. Я наградила брата улыбкой.

- Ну вот и замечательно, - кивнул брат, подхватывая коробку и беря меня за руку.

- В следующий раз не отрывайте этикетки, - попросила девушка на кассе и этак негодующе посмотрела на нас. Влад улыбнулся ей, на его щеках появились ямочки (ямочки у Влада от мамы, зато у меня мамины губы). Результат был мгновенным – колючий взгляд кассирши смягчился.

- Не будем, - пообещала я, наблюдая за тем, как она пробивает товар, в который я уже облачилась.

Брат прихватил у кассы парочку шоколадных батончиков и две банки энергетика. Стоило ему забрать сдачу, и отвернуться от растаявшей от его белозубой улыбки кассирши, как его лицо вновь утратило всякое выражение. Он выкинул чек в урну вместе с моими пришедшими в негодность майкой и штанами, включил печку на максимум и протянул мне шоколадку и энергетик.

- Влад.

- Что, Рита? Ешь шоколад и пей эту ерунду. Тебе нужны калории. Потом, когда все закончится, поедем откармливать тебя к Эдуарду.

Когда все закончится… Я едва не спросила: а когда все закончится? Проблемам, казалось, не будет конца и края. Вдобавок к уже свалившимся на плечи тяготам, надо мной нависла угроза потерять работу. Я уже не говорю о моем брате. Уходящий год проявил себя настоящим сукиным сыном.

- Влад, можно задать тебе один вопрос?

- Конечно.

- Ради меня ты был готов закинуть на шею свитую Кудрявцеву петлю и позволить ее затянуть. Я права?

Он смотрел на меня несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, а затем кивнул.

- Ради тебя я готов на все.

По рукам и спине прошла дрожь; я сконцентрировалась на комке в горле и попыталась загнать его обратно в желудок, после чего глубоко вздохнула и прикоснулась к его руке. Я обманываю его. И кто я после этого? Свинья, вот кто.

Так мы некоторое время и сидели: я держала его за руку, положив голову ему на грудь, он обнимал меня правой рукой. Вообще, внешне мы во многом похожи, однако Влад выше меня на полголовы, рядом с ним я кажусь еще меньше, впрочем, стоит мне надеть каблуки, и наши глаза оказываются на одном уровне. Влад крепкий парень – не мускулистый, но крепкий, натренированный. Он через многое прошел чтобы добиться того, чего добился: это и изнуряющие тренировки, и травмы, плюс психологически надо быть готовым. Да, я горжусь братом, но в то же время веду постоянную борьбу сама с собой – с каждым разом мне все сложнее отпускать его. Я живу в вечном страхе за брата, страхе, который, благодаря многолетней практике смогла скрутить в тугой узел и спрятать где-то в грудной клетке. Я боюсь, что однажды он не вернется, а все благодаря таким ненормальным, как Александр Кудрявцев.

Я видела, как зол брат, как он переживает – ему не удастся надурить меня, примерив одну из своих фирменных масок «лицо кирпичом». В это утро он был зол на весь мир – за то, что тот мог забрать меня у него.