Зерно А - Анастасия Павлик

- Я же просил не бить ее кулаком, ты, идиот! – рычал где-то Кудрявцев. Где-то далеко-далеко, с другого берега моего моря боли. – А что, если бы ты сломал ей челюсть?

- Что вы, Александр Станиславович, не сломал бы! – оскорблено проблеял Золотая Фикса. – Я умею бить правильно.

Боже, какое облегчение! Он умеет бить правильно!

По полу знакомо чиркнул стул, и вот я снова сижу на нем. По подбородку текло что-то горячее. Я поняла голову, но ничего не смогла разглядеть из-за волос, тяжелой завесой упавших на лицо. Какой-то весельчак громко заржал. Серый Гольф, скорее всего. Но Александру было не до смеха – он старательно вживался в новый образ сочувствующего коматозника:

- Маргарита, умоляю, не давайте повода поднимать на вас руку. Вам надо сделать один-единственный телефонный звонок. Разве какой-то телефонный звонок стоит того, чтобы злить этих парней?

- Звонок кому?

- Владиславу, конечно.

- Конечно, - повторила я, смакуя слово. – Иисусе, да вы сумасшедший! Вы что, всерьез думаете, будто он спустит вам это с рук? После того, как вы угрожали мне, привезли непонятно куда, позволили этим гориллам поутюжить мое лицо? Я не знаю, что будет со мной. Зато знаю, что будет с вами. Клянусь Богом, я знаю это. Поверьте мне, как человеку, который вырос бок обок с Владиславом Палисси: пытаться отнять что-то у Влада равносильно забирать у ротвейлера кость.

На челюсти Кудрявцева проступили желваки.

- Дай сюда телефон, - внезапно прошипел он и выхватил у Золотой Фиксы мобильный. Кокон доброжелательности слетел с него подобно подхваченной шквальным ветром паутины, обнажая под собой страх, злобу и отвращение. Вот такого Кудрявцева я узнаю! Он потерпел фиаско как актер. Не без моей помощи, разумеется. – Звони брату, зараза, - рявкнул он мне в лицо, обдавая его капельками слюны.

- А то что?

- Боря?

- А то на тебе живого места не останется, - ответил Боря «Золотая Фикса», потирая костяшки пальцев и скаля желтые зубы. И знаете что? Я поверила ему.

Пальцы не слушались. Капли крови резко выделялись на тыльной стороне ладони. Что, спрашивается, мне еще оставалось делать? Серый Гольф все это время стоял за моей спиной, его огромная тень ложилась на меня, словно траурная вуаль. Костлявый же сидел на хлипком стуле и читал какой-то помятый покет. Казалось, его волнует происходящее также как и собственные выпирающие кости.

- Алло, - ответили после четвертого гудка.

- Влад?

Пауза.

- Рита?

А что, если я в последний раз слышу голос брата? Слезы сдавили горло.

- Влад, я так рада слышать тебя!

- Откуда ты звонишь? Номер не определен.

- Влад, послушай, меня просил позвонить тебе один мой э… знакомый. – Я шмыгнула носом, глотая хлынувшие потоком слезы. Вдруг вспомнились все те фильмы о похищениях. Я была в очень похожей ситуации, за тем исключением, что не питала шансы на спасение.

- Что с твоим голосом? Какой знакомый?

- Его не совсем устраивает то, чем ты занимаешься.

- Рита, откуда ты, черт возьми, звонишь?

Александр выхватил мобильный:

- Здравствуйте, Владислав. Рад, наконец, познакомиться с вами. Ваша сестра у нас. И пробудет у нас до тех пор, пока мы не убедимся, что мы с вами поняли друг друга…

- Неверный ход. Влад оторвет тебе голову, - пробормотала я.

Не знаю, услышал меня Кудрявцев или нет. В любом случае, если и услышал, то виду не подал.

- Значит, условия, - продолжал он. Его тон делового человека был бы безупречен, если бы не высокие нотки в речи, выдающие натянутые до предела нервы. – Слушайте меня предельно внимательно, Владислав, и проблем не будет.

Он вышел из комнаты, и я осталась наедине с тремя абсолютно не симпатизирующими мне мужчинами, двое из которых, к тому же, уже поднимали на меня руку.

- Твой братец – говнюк, - ухмыльнулся Серый Гольф и похлопал меня по голове, будто послушную собаку.

- Скажи это ему в лицо, образина. – Я дернула головой, скидывала его руку. Лучше бы я этого не делала: перед глазами поплыло, а к горлу подкатила тошнота.

- Что? Как она меня назвала? – В голосе была замешательство, подогретое тупой злобой.

- Образина, - повторила я, борясь с дурнотой.

Боря Золотая Фикса опустился на корточки передо мной:

- Интересно, в вашей сраной семейке все такие языкатые?

- Я же говорю, спросите это у Влада, он вам все доходчиво разжует.

- Что такое образина? – не унимался Серый Гольф.

- Это такое благородное животное, - подал голос Костлявый, выуживая свой нос из книги. – Толя, девушка делает тебе комплимент.

Господи ты Боже мой, Толя! Как я сразу не догадалась?

- Сколько тебе лет?

- Иди и поцелуй себя в зад.

Боря Золотая Фикса под громкое ржание Толи схватил меня за нос.

- Сколько тебе лет, спрашиваю, - спокойно повторил он.

Мне показалось, что он вот-вот оторвет мне нос.

- Двадцать три, - прогнусавила я.

- Ха! Если бы не знал, дал бы шестнадцать. А это правда, что вы со своим сраным братцем – двойняшки?

- Да, правда. Отпусти, - попросила я, щурясь от боли.

- А волшебное слово? – Он сильнее сдавил мой нос.

Я вскрикнула.

- П-пожалуйста!

- Хорошая девочка.

Влетел Кудрявцев.

- Осталась самая малость, - он вихрем пронесся мимо меня и скрылся за моей спиной. Я боялась оборачиваться. – Этот будет в самый раз.

Троица вслед за ним скрылась из поля зрения, последовал глухой звук удара, шорох подошв и дыхания. Меня сгребли за майку и дернули вверх, потом – в сторону, как будто на конвейере. Кудрявцев указывал на коричневый гроб. Меня швырнули внутрь, на белый атлас обшивки.

- Помните, я просил вас дать мне гарантии относительно Влада и прекращения его сомнительной деятельности? – спросил Кудрявцев. – Так вот, теперь вы – моя гарантия, которую я собираюсь поместить в… своеобразную сберегательную ячейку. Надеюсь, вы не против?

- Что сказал Влад?

Губы Кудрявцева, однажды подправленные кислотой, перекосились:

- Ваш брат умолял, как дитя, чтобы мы вас не трогали. Он согласился выполнить все наши условия. Как дитя, - повторил он ликующе.

- Какие условия?

- А это – самая интересная часть. На самом деле, условие только одно, Рита: ваша жизнь в обмен на его. Трогательно, не правда ли? Впрочем, к тому времени, когда он заглянет к нам на огонек, вы уже будете очень далеко, вероятно, даже не в пределах этого мира. Не забывайте присылать открытки.

Меня прошиб холодный пот, в ушах застучала кровь.

- Вы только что подписали себе смертный приговор, - продавила я сквозь зубы.

Капелька пота скатилась с виска Кудрявцева, и он нетерпеливо смахнул ее. Каким бы крутым он не хотел казаться, а волнение, возможно, даже страх, ему было не скрыть.

- Вы тоже, Рита, вы тоже, - и он ухмыльнулся.

Эта его ухмылка еще долго преследовала меня.

23

Крышка гроба захлопнулась, щелкнули замки, и я оказалась в кромешной темноте, с застрявшим в горле криком, в мире из прохладного скользящего атласа. Я протянула руку, и ладонь уперлась в крышку. Меня куда-то несли, я чувствовала движение, слышала приглушенные голоса и шарканье ног, а потом – хруст снега. Этакий предновогодний веселый хруст. Я начала что есть мочи колотить о крышку и кричать. В конце концов, сорвав голос, часто и сипло дыша и потирая онемевшие ладони, я замолчала.

Не знаю, сколько прошло времени. Вначале меня куда-то погрузили; судя по всему, «альфа-ромео» сменило некое более крупное авто. Ну да, в легковушку не затолкаешь гроб. Рычание двигателя долго звучало на периферии моего сознания. Авто то разгонялось, то тормозило. Потом было резкое торможение и также внезапно все стихло. Я уперлась руками в стенки, когда мир подо мной покачнулся – гроб подняли и несли. Никогда бы не подумала, что у меня будет опыт в подобных делах.

Казалось, это продолжалось целую вечность. Неожиданно – быстротечное ощущение невесомости и сокрушительный толчок, такой, что я подскочила и впечаталась в крышку. Боль горячей лепешкой плюхнулась на лицо. На какую-то долю секунды я потеряла ориентацию, из-за неоновых геометрических узоров, складывающихся перед глазами, казалось, будто я таращусь в калейдоскоп.

Что-то зашелестело по крышке гроба.

Да, я знала, что происходит: меня закапывали.

Очень скоро все смолкло – ни звука, ни шороха. Ничего. Я слышала лишь свое учащенное дыхание и сердцебиение. Слезы и кровь высохли и стянули лицо. А еще знаете что? Я никогда не замечала за собой клаустрофобии. Поправка: до теперешнего момента.

Коленки стукнулись о крышку, я попыталась привстать, ударилась головой, застонала. Дрожащими руками я нащупала что-то в кармане. Зажигалка! Заскрипело колесико, и язычок синего пламени высунулся наружу, едва не коснувшись белой обивки – гроб был очень тесным. Держа зажигалку в правой руке, левую я приложила к крышке. Атлас был ледяным.

Меня похоронили живьем и, что-то подсказывало мне, отнюдь не на заднем дворике дома Александра Кудрявцева.