Зерно А - Анастасия Павлик

На завтрак «Фонд» предлагал картофельное пюре, сомнительного вида котлеты и не менее сомнительные булки с кунжутом – большие, желтые, похожие на строительную пену, которой заделывают окна, чем на булку.

Кто-то пнул меня под ребра, да так, что я едва не упала. Ничего страшного, переживу. Это не то место, где следует закатывать сцены и качать права, ведь есть шанс лишиться глаза, в который собеседник, вместо извинений, заботливо ткнет пластиковой вилкой.

Сгорбившись, я уставилась на свои босые ноги. Никому не было до меня дела. Никого не волновало, что я одета, мягко говоря, не по сезону. Кто может утверждать, что по утрам он страдает любознательностью?

Подошла моя очередь. Парень, приблизительно моего возраста, с волосами, кожей и глазами морковного цвета, в рубашке и кепке с вышитой «Ф» и нашивкой на груди «Ваш друг Ян», принялся наполнять мою тарелку.

- И как оно? – не удержалась и спросила я, глядя на нашивку. Наверное, так на людей влияет стресс – вы перестаете контролировать свой болтливый язык.

- Питательно.

- Нет-нет, я не об этом.

- Прошу прощения? – Мой друг Ян даже не глянул в мою сторону. Его улыбка, впрочем, уменьшилась на пару миллиметров.

- Я спрашиваю, как оно? Выполнять такую полезную работу.

Он не ответил. Картофельное пюре с противным звуком плюхнулось в мою тарелку. А в следующее мгновение стоявший за мной в очереди грубиян стал отпихивать меня в сторону. Я вцепилась в столешницу и всем телом подалась к морковному другу Яну.

- Есть ли здесь где-нибудь телефон?

Мой морковный друг словно очнулся ото сна и взглянул на меня. Ложка зависла в воздухе. Его брови поползли вверх и остановились на отметке «не верю своим глазам и ушам». Он указал на телефон-автомат, который я сразу не заметила. И тут я сообразила: мелочи-то у меня нет. Цель была близка, и все, что отделяло ее от меня – чертова мелочь! Виноватым во всех моих бедах в эту минуту был морковный парень. Я рявкнула:

- Ты видишь где-то на мне карманы, в которых могла бы лежать мелочь?

Он опустил взгляд на мою грудь, прикрытую майкой.

Я щелкнула пальцами перед веснушчатым носом:

- Нет-нет, там карманов нет. Послушай, приятель, я в затруднительном положении. Мне надо воспользоваться вашим служебным телефоном.

Морковный Ян явно не знал, как ему поступить: позволить мне позвонить с их служебного телефона, либо дать от ворот поворот. Мои шансы добиться своего уменьшались прямопропорционально возрастающим возмущенным воплям за спиной.

- Посмотри на меня! – с мольбой в голосе попросила я, из последних сил цепляясь за прилавок. – Так ли я соответствую здешнему контингенту?

- Ладно, ладно. Проходите вон в ту дверь.

Я кивнула и прошла в служебное помещение, на двери была табличка «Только для персонала». Дверь закрылась за мной с мягким шлепком. Воздух здесь казался почти стерильным после напоенного ароматами главного зала. Я села прямо под поток теплого воздуха из кондиционера и подняла трубку. Пальцы сами пробежались по нужным цифрам, набирая мобильный брата. Сердце билось как сумасшедшее, во рту пересохло. Я боялась, что опоздала.

Влад ответил на втором гудке:

- Алло.

- Влад, это я! С тобой все в порядке? – Я поняла, что улыбаюсь и плачу одновременно.

- Рита, - он буквально выдохнул мое имя.

- Я в безопасности, слышишь? Влад, я в безопасности!

- Зато Кудрявцев – нет, - зарычал брат. Я могла поспорить на что угодно, что в данный момент лицо Влада приобрело фотографическую четкость с каменной поверхностью. – Он труп.

- Довольно грубая констатация факта, учитывая его физическое состояние. Кудрявцев, впрочем, будет удивлен, когда ты скажешь ему это, придавив ногой его голову к полу.

- Рита!

- Ладно, молчу.

Впервые в жизни я слышала в интонации Влада страх. Господи милосердный, куда катится мир, если такие, как Влад, вдруг начнут бояться?

- Что он с тобой сделал?

- Ты не хочешь этого знать, - я сглотнула. – Но что бы он ни сделал, я вылезла. В буквальном смысле слова вылезла. Главное, что он не знает об этом. Можем сделать ему сюрприз. Что на это скажешь?

- Где ты сейчас?

- В «Фонде помощи бездомным», в том, что за Порогом…

- Господи, как тебя туда занесло?

Он выплевывал вопросы с пулеметной скоростью.

- Во-первых, без Господа. Во-вторых, не занесло, а занесли. Но давай оставим разговоры до лучших времен, о’кей? Ты знаешь, куда ехать?

- Да, знаю. Никуда не уходи. Я скоро буду.

Я положила трубку, встала и вышла на заваленную снегом площадку. Внезапно я с горечью сообразила, что, если Влад увидит меня в таком виде, он все поймет. Мои шансы сохранить мою маленькую тайну таяли вместе с солнечным диском, затягивающимся снежными облаками. Даже если я смогу какое-то время вешать лапшу ему на уши, к нему, так или иначе, закрадутся подозрения. Позавчера я сказала Эдуарду, что мой брат не настолько трудолюбив, чтобы свернуть голову вначале мне, затем ему. Так вот, я солгала. Говоря на чистоту, я чертовски боялась реакции Влада на новость о моей коматозности. Но я готова была вытерпеть все, лишь бы он потом простил меня.

На бетонных лавках, смахнув снег, сидели те, кому в помещении не хватило места. В паре метров от меня сидел мужчина в дубленке и шапке с потускневшей фотографией Примадонны в ее лучшие времена. Он раз за разом погружал зубы в булку и вырывал из нее куски. Я отвернулась.

Я думала о том, что в жизни каждого без исключения человека было или будет что-то поистине плохое, что-то, от чего не отвертеться, как бы ты ни старался. И вот пришло мое «плохое», и мне надо пережить его, и тогда все встанет на свои места.

Оставалась самая малость: поверить в это.

24

А вот и он.

Влад вышел из машины и, бросив взгляд вправо-влево, направился ко мне. Не надо иметь рентгеновское зрение, чтобы понять, что каждый сантиметр его тела был в полной боевой готовности. В коротко остриженных волосах, словно нанизанные на иголки, белели снежные хлопья. Я искала в его лице хоть какую-то эмоцию, за которую могла бы зацепиться. Но ничего не находила. Я все еще пыталась, даже когда нас разделяли несколько метров. Он ловко скинул с себя куртку и накинул на меня, единым движением притягивая меня к себе и обнимая за плечи. Я прижалась к нему. Мы не виделись около месяца. Каждый раз эти разлуки казались все дольше и мучительней. Спустя минуту мы катили по трассе в направлении Порога.

Он не сказал «привет», не спросил «как настроение». Первая фраза, которую он озвучил при встрече, содержала весьма насильственное намерение.

- Я собираюсь замочить этого гада, - совершенно обыденно сказал мой брат.

С таким же успехом Влад мог сказать: «Сегодня я съел много риса со сметаной и разочаровался в себе», или «Ты потрясающе выглядишь», или «Что-то у меня спина ломит». Его тон оставался ровным и холодным. Идеальный голос для автоответчика. На челюсти перекатывались желваки, так сильно он стискивал зубы.

- Я не отпущу тебя одного.

- Это не обговаривается.

- Влад, я должна быть там. Пожалуйста, не лишай меня этого.

- Что такое? – Он выстрелил в меня испепеляющим взглядом. – Откуда такие желания?

- Вся в тебя.

Это немного приструнило его. Он понимал справедливость моих притязаний, не мог долго спорить со мной. Особенно со мной. К тому же, просила я не много – всего лишь отплатить обидчику той же монетой.

- Ты можешь объяснить мне, почему Кудрявцев взъелся на тебя?

- До этой ночи я знать не знал о его существовании. Рита, я не знаю, какого черта он выпустил когти. Возможно, хочет прикрыть кого. Или уберечь свою паршивую задницу. Может, у него нелегальное зерно. Кто, мать его, знает? Но вот что: мне плевать. Он расстроил меня и мою сестру, и я собираюсь отправить его в неоплачиваемый вечный отпуск в преисподнюю. Кудрявцев и раньше доставал тебя?

- Не то, чтобы доставал… - Я сглотнула и хмыкнула. – Мы виделись всего-то три раза. На третий раз он вконец распоясался.

Боковым зрением я видела, что с каждым моим словом Влад застывал все больше. Каждое произнесенное мною слово приближало смерть Кудрявцева к тройке лидеров в рейтинге «Худшая смерть» за оценкой Владислава Палисси, эксперта в этой области.

- Распоясался, - повторил Влад, крепче стискивая руль. – Почему ты ничего мне не рассказывала? Почему пустила все на самотек?

- Прости.

Я понимала, что этого жалкого «прости» не достаточно, чтобы сгладить мою вину, и, тем не менее, я больше ничего не сказала, думая о том, главном, что утаила от брата. Уцелевшие ногти впились в ладонь. Содранные костяшки болезненно пульсировали.

- Когда меня нет рядом, ты всегда можешь обращаться за помощью к Эдуарду.

Я прикусила язык, и готовые было сорваться с него слова застряли в горле. Ох, знал бы Влад… Внутренний голос не замедлил разразиться визгливым смехом: «Узнает, Рита, узнает, даем ему только времени побольше!» Я пожелала внутреннему голосу мучительной смерти.