Зерно А - Анастасия Павлик

Я закрыла глаза, чувствуя себя беспомощной и жалкой.

- Скажите, Стефан: если бы не зерно, вы бы и пальцем не пошевелили ради меня?

- Хотите услышать правду или ложь?

- Правду.

- Да.

- Простите?

Он выплюнул дребезжащий смешок.

- Ответ: да, и пальцем не пошевелил бы. Если бы не зерно «А». Впрочем, в данный момент лучше сосредоточьтесь на том, как вас облапошил Деревский и его женушка. Вернее, тот, кто дергает за ниточки, приводя обоих Деревских в движение, словно марионеток. Не надо так на меня смотреть, моя дорогая, и вы, и я, мы оба знаем, кто это.

Я резко открыла глаза и хрипло сказала:

- Громов.

Стефан медленно кивнул.

Но как же Влад? Влад, Влад, Влад…

- Я… я не могу, - почти заплакала я.

- Можете. Только подумайте: они хотят отнять все, ради чего вы трудились.

- Вы тоже. Того, ради кого я живу.

- Глупо, Маргарита, переживать за то, за что переживать не стоит. С Владиславом ничего не случится. Верьте мне.

Он просил у меня невозможное – верить ему. Однако у меня, так или иначе, не было выбора – за меня давно все решили. Может, я просто не видела выбора – во всем виноват метущий как в Пороге, так и в моей голове снег.

Завтра Новый год, но вместо того, чтобы заниматься приятными приготовлениями, я еду на разборку бок о бок с качком с совершенно дурацкой кличкой (или это все же имя?). Мой брат без сознания и Стефан в данный момент увозит его в противоположном моему направлении, в берлогу к загадочному господину М., который неровно дышит к тому, что я проглотила по воле случая. Или Константина. Или судьбы. Я мысленно послала Уна Бомбера к чертям собачьим и пристегнула ремень безопасности. Кошмарный бардак в моей жизни!

Я вздрогнула, когда перед внутренним взором всплыло видение отрубленной головы Кудрявцева. Я поклялась себе, что, каким бы проходимцем не был бы Деревский, а с его головы не упадет ни один волосок. Не говоря уже о том, что его голова должна остаться на плечах и только на плечах. С Деревским и его благоверной будет разбираться милиция, выслушивая их чистосердечные признания. Видите ли, я не сомневалась ни секунды, что, имея под боком такой веский аргумент, как Чак-Чак, с этим проблем не возникнет.

Ладно, пара-тройка волосков таки упадет, но не более.

26

Чак-Чак казался чем-то инородным за рулем машины моего брата. Не переставая зубоскалить, точно сегодня был счастливейший день в его жизни, он тяжело ввинтился на водительское сиденье, и я почувствовала, как просело под его тушей авто. Я промолчала об этом обстоятельстве. Именно для таких, как Чак-Чак, и существуют джипы.

- Вернешь оружие? – спросила я и подбородком указала на топорщащиеся карманы дорого пиджака.

- Потом, - ответил Чак-Чак и завел двигатель. В гнезде зажигания маятником раскачивался серебряный брелок – мой подарок брату. Сердце екнуло.

- Чак-Чак – твое настоящее имя?

- Мне платят не за болтовню. Помнишь такое?

Чак-Чак хмыкнул, мол, а вот и я уел тебя.

- И все-таки, - тихо произнесла я, - мне интересно.

Громила стрельнул в меня лукавым взглядом:

- Кличка. Как понимаешь, она возникла не на пустом месте. Знаешь, что такое чак-чак?

- Восточная сладость?

- А знаешь, как она выглядит? Кучка палочек из теста, залитых горячим сиропом. Так вот, Палисси, это именно то, что остается от человека, который разозлил меня – кучка косточек, залитых…

- Я поняла, - перебила я и тяжело сглотнула. Я готова была поспорить, что чувствую, как краска сползает с моего лица.

Глядя на Чак-Чака, не смотря на его последние слова, я вдруг поняла вот что: если понадобится, я прикончу его. Откуда такая уверенность у девушки с ручками-прутиками и талией, которую такой шкаф, как Чак-Чак, мог обхватить ладонями? Я вспомнила залитое кровью лицо брата, почувствовала, как напрягается мое тело, и поняла, откуда. Пусть он будет хоть самым кровожадным мерзавцем во всем Пороге – если будет в том надобность, я порешу его.

Судя по отрешенному лицу, Чак-Чак знал, куда ехать. По пути – видимо, перестав заботиться о том, что я подумаю о нем, - он заехал в пиццерию и уже через считанные минуты (обслуживание в Кварталах бьет по всем статьям обслуживание на Левом берегу) вновь вкручивался на переднее сиденье. Его кадык ходил ходуном. Он подмигнул мне, уничтожая мощными челюстями внушительный кусок пиццы и шумно втягивая сквозь трубочку «Ам-Незию».

Авто затормозило у обочины. Там, где запарковался Чак-Чак, стоянка была запрещена, да только бедный тот служитель закона, который укажет на это Чак-Чаку. Вполне возможно, что у таких, как этот качок, были все необходимые связи, чтобы не волноваться, к примеру, за поворот в неположенном месте, или за проезд на красный свет. Блат, господа.

Хотя всю дорогу Чак-Чак поглощал пиццу, он ни разу не подавился. Этот тип был подкован не только в вопросах ломания рук и ног, но и в том, как пожрать на рабочем месте. Кожаный руль, впрочем, как и квадратная физиономия Чак-Чака, уже лоснился от жира. Будучи более не в силе смотреть на танец его челюстей, сунув наполовину истлевшую сигарету в угол рта, я вышла из машины. Чак-Чак толстым, как сарделька, пальцем указал на огороженный двухметровым забором дом и ухмыльнулся так, что у меня мурашки пробежали по коже.

- Нам туда, - пробасил он.

Что ж, приятно знать, что Деревские живут безбедно. Я позволила им насладиться последними мгновениями этой жизни, докуривая сигарету до фильтра. С последней затяжкой в горле появилась приятная тяжесть. Я знала, что заговори я сейчас, и голос будет сиплым. Потушив окурок о глаз мраморного ангела, присобаченного возле калитки, я утопила кнопку звонка.

В динамике раздался щелчок и знакомый голос произнес:

- Слушаю.

Я обернулась и взяла из рук Чак-Чака плоскую коробку, из которой он как раз достал последний кусок пиццы. На коробке был запечатлен крепкий плечистый мужчина, с бронзовым загаром и мускулистыми руками, такими, что рукава футболки едва не лопались, словно перезрелый арбуз, в который вонзили нож, в фартуке и поварском колпаке – механический Николай собственной персоной. Повар на вывеске пиццерии «Вояж» не шел ни в какое сравнение с этим плечистым буйволом.

- Доставка пиццы «Механический Николай», - сказала я, разглядывая коробку.

Динамик заскрипел, на мгновение воцарилась тишина.

- Я не заказывал пиццу.

- Боюсь, мы иного мнения на этот счет.

- Вы, ребятки, должен вам сказать, наглеете не по дням, а по часам!

- Послушайте, господин, у меня в руках горячая пицца, и она ждет, когда за нее заплатят.

На «господине» меня перекоробило. Надеюсь, Деревский не услышал нотки отвращения в моем голосе.

- Ладно, черт с вами. Открыто.

Не черт, а Чак-Чак.

- Ловко, - хищно ухмыльнулся громила, выставляя напоказ зубы с застрявшей между ними петрушкой. Или чем бы ни была та зеленая ерунда.

Я толкнула калитку. За забором был совершено прелестный дворик, с газоном, беседкой и посаженной среди фруктовых деревьев маленькой сосной. Единственное, что выпадало из ансамбля, так это псевдоразумный декор, сверкающий любопытными глазками.

Я остановилась перед белой дверью с медной ручкой. Чак-Чак раздраженно сопел за моей спиной, не зная, куда пристроить жирные клешни, держа их подальше от дорогого пиджака. Сразу видно, он не переживал за тех, кто жил за этой дверью. Да разве может переживать тот, кто за двадцать минут проталкивает по пищеводу почти килограммовую пиццу, запивая все мегасладкой «Ам-Незией»?

Послышались шаги. Звякнул замок. Дверь распахнулась. На пороге, в сиреневом свитере из тончайшей шерсти, легких бежевых брюках, тапочках с логотипом известного бренда, и с выражением на лице, словно ему под нос подсунули навоз, стоял Лев Деревский. Я видела, как меняется выражение его лица, будто в замедленной съемке: как сужаются, а потом расширяются его глаза, приоткрывается рот, как он делает маленький шажок назад, инстинктивный, но мне этого хватает, чтобы понять – мое появление его не обрадовало.

- Что вы здесь делаете? – выдохнул он. Казалось, он вот-вот свалится в беспамятстве. Он стал белым, как полотно, на левом виске задергалась жилка. Мне доставляло удовольствие подмечать все это.

- Разношу пиццу, - я улыбнулась. – Можете не давать мне на чай, я не обижусь. Но вообще, должна вам сказать, безработица – страшная штука.

Лев попытался захлопнуть дверь. Именно что попытался.

Чак-Чак уперся ручищей в дверь, мышцы под его пиджаком вспухли.

- Здрасьте, - осклабился качок и прищелкнул языком.

Лев метнулся в сторону, но Чак-Чак в один шаг настиг его и схватил жирной лапищей за горловину свитера.

- З-здравствуйте, - прохрипел Лев, выпучивая глаза.

Чак-Чак кивнул, мол, так намного лучше, и разжал пятерню. Подойдя к окну, он вытер руки о штору, чего, впрочем, явно было недостаточно, поскольку, когда он повернулся, руки все еще лоснились. Пистолеты он оставил в машине, но даже это не способствовало смягчению его образа ходячей угрозы. Лев, должно быть, не на шутку испугался, решила я, наблюдая за тем, как он приваливается к стене, дыша часто и неглубоко. Его лицо теперь идеально сочеталось с платиновыми волосами. Он был похож на фарфоровую фигурку, которую ничего не стоит разбить. Еще бы не испугаться такого, как Чак-Чак!