Зерно А - Анастасия Павлик

Лев метнулся в сторону, но Чак-Чак в один шаг настиг его и схватил жирной лапищей за горловину свитера.

- З-здравствуйте, - прохрипел Лев, выпучивая глаза.

Чак-Чак кивнул, мол, так намного лучше, и разжал пятерню. Подойдя к окну, он вытер руки о штору, чего, впрочем, явно было недостаточно, поскольку, когда он повернулся, руки все еще лоснились. Пистолеты он оставил в машине, но даже это не способствовало смягчению его образа ходячей угрозы. Лев, должно быть, не на шутку испугался, решила я, наблюдая за тем, как он приваливается к стене, дыша часто и неглубоко. Его лицо теперь идеально сочеталось с платиновыми волосами. Он был похож на фарфоровую фигурку, которую ничего не стоит разбить. Еще бы не испугаться такого, как Чак-Чак!

- Вы знаете, что мне нужно, - закрывая входную дверь, сказала я. – Обсудим это за чашечкой кофе?

- Если вы немедленно не уберетесь, то я… - Лев проглотил окончание фразы, нервно зыркнув на Чак-Чака. Тот в свою очередь прошел языком по верхним зубам и сыто срыгнул.

- Не забывайтесь, Лев. То вы – что? Позвоните в милицию? Подкупите еще кого-то? Интересно, а что будет, если я попрошу этого молодого человека переговорить с вами с глазу на глаз? Держу пари, камера пыток покажется вам релаксирующим местом отдыха, уважаемый Лев Как-Вас-Там. Так что прекратите грубить.

Я обнаружила в себе доселе неизведанный закоулок, битком набитый угрозами или, если следовать Разговорнику Александра Кудрявцева, «дружественными посылами».

Я бросила коробку из-под пиццы на столик для корреспонденции. В доме было тихо, я нехотя перевела взгляд с лестницы на Деревского. Умей сосредотачиваться на том, что делаешь – гласило одно из моих правил. Правило, которые я слышала с детства. И я сосредоточилась.

- Пожалуйста…

- Я тут подумал, а не завалить бы тебе, дружок, пасть, - Чак-Чак ткнул в нос Льва пальцем.

- Мне вот что покоя не дает, - медленно проговорила я, - сколько Громов предложил вам? Сколько стоило дело всей моей жизни? Ладно, можете не отвечать – Громов ответит.

- Отпусти меня, ты… ты… - Лев подбирал слово, однако что бы он ни подобрал, я знала, оно аукнется ему с лихвой, - животное!

- Не стоило этого говорить. – Я покачала головой. Не хотела бы я сейчас оказаться на месте Льва.

Сиреневый дизайнерский свитер Льва оказался в кулаках Чак-Чака и громила пару раз встряхнул блондина, да так, что у того громко стукнули зубы. Белобрысая голова болталась на плечах, будто тряпичная, пришитая кое-как и готовая в любую секунду оторваться и откатиться под вышеупомянутый столик для корреспонденции.

- Да я проглочу тебя и не поперхнусь, - прорычал Чак-Чак в посеревшее лицо мужчины. – Червяк, - почти ласково пробасил он спустя пару секунд – наверное, тоже примерял слова на язык, подбирая наиболее подходящее.

Мне было все это отнюдь не в радость. Еще вчера я бы прыгала от радости, наблюдая за тем, кем струшивают налет крутости с Деревского. Но не сегодня. Больше нет. Я решила вмешаться:

- Где Арина?

- Вы не понимаете!..

- Нет, это вы не понимаете, - перебила я. – Вы подставили меня. На кону «Темная сторона», моя практика, моя репутация. У меня выдалось не самое фееричное утро, так что советую вам быть чуть более сговорчивым.

- Постой, Палисси, я еще не закончил, - сказал Чак-Чак и, одной рукой прижав Льва к стене, второй схватил его за мизинец. – Слушай сюда, ублюдок: если ты будешь продолжать препираться, я сделаю твою руку похожей на ершик для чистки унитазов. Чтобы собрать потом твою руку, косточка к косточке, и вновь научиться подтирать ею твой вонючий зад, у тебя уйдут месяцы и месяцы операций и реабилитации. Поверь мне, уж я-то знаю, о чем говорю.

- Где Арина? – сглотнув, повторила я.

- В спальне, наверху, - выдохнул Лев.

На его лбу и над верхней губой выступили капельки пота, будто пластиковая роса на лепестках искусственных цветов. Он с ужасом смотрел на свой мизинец, обернутый ладонью Чак-Чака, словно сосиска в тесте. Сговорчивый тип. Такие, когда их прижмут, продадут друзей и мать родную, только бы их не трогали. Хотя, знаете что, можете осуждать меня, но я могла понять Льва: когда рядом с вами ошиваются такие, как Чак-Чак, вы сделаете все, лишь бы увеличить дистанцию между вами.

Я поднялась по лестнице. Во рту было сухо и противно, ладони вспотели, и я вытерла их о штанины. Нервы ни к черту.

- Чак-Чак, - сказала я, остановившись на верхней ступеньке, - отпусти его. Мы же в гостях.

В ответ послышалось недовольное рычание, словно я ни многим, ни мало только что отобрала у голодного пса кость. Кто был костью, а кто – псом, вероятно, и так очевидно.

Коридор был широким и светлым, свет проникал сквозь завешенные легкой, цвета шампанского, тюлю окна. Действительно, прекрасное зимнее утро. Из окон открывался великолепный вид на ухоженный садик. Слишком живописно и умиротворенно, чтобы не насторожиться. Да и вообще, пришла я сюда не для того, чтобы любоваться плодами дорогой и, смею предположить, не слишком честной жизни. Мне нужна была Арина. Я будто собирала конструктор, и не хватало одной его части. Вру, не хватало двух частей – второй был Богдан Громов. Но его я оставила напоследок.

Все двери были закрыты, кроме одной, в конце коридора. Судя по тому, что я видела сквозь щель, там находилась спальня. Я направилась именно туда.

Я толкнула дверь и поняла, что не ошиблась, оказавшись в просторной дорого обставленной спальне, с французским окном, ковром с крупным ворсом и застеленной широкой кроватью. Все поверхности и текстуры были дорогими и изысканными.

На кровати, расчесывая блестящие и гладкие, как шелк, волосы, сидела Арина Деревская. За ту нашу памятную встречу в «Темной стороне» я едва услышала от нее целое предложение. Она, впрочем, не спешила разбавлять позитивными моментами мое первое впечатление о ней. Она подняла свои темные глаза и посмотрела на меня, ее рука с длинными тонкими пальцами и наманикюренными ногтями продолжала сжимать расческу, то и дело погружая зубчики в смольные волосы и медленно ведя расческу вниз, до самых кончиков. Казалось, ее не волновало мое присутствие. Да уж, каким-каким, а радушным прием не назвать.

- Круто! То был отличный спектакль. – Мой голос прозвучал резко и сипло в убаюкивающей тишине комнаты. Я вдруг поняла, что рядом с Ариной кажусь себе грубой, неотесанной. Есть такой тип женщин, рядом с которыми ваша самооценка оказывается в минусе. Это тревожило крошечную частичку моего мозга. Прочистив горло, я все же продолжила: - Из вас бы получилась великолепная актриса.

- В самом деле? – Женщина отложила расческу и перекинула волосы на левое плечо.

- Прошу прощения?

- Вы, в самом деле, считаете, что это был спектакль?

- Ну, судя по тому, что с вами все тип-топ, соответственно, злые языки, утверждающие, что вы спятили, лгут, то да – я, черт побери, действительно считаю, что это был спектакль. – Я непроизвольно сжала правую руку в кулак.

Арина с любопытством смотрела на меня. В последнее время люди (и не совсем люди) только и делают, что смотрят на меня с любопытством, будто я преподношу им некую ну дико интересную информацию. А ведь я даже не умею красиво говорить.

- Надо же! Я, право, думала, что вы умнее, Маргарита. Думала, вы давно все поняли.

Терпеть не могу, когда люди говорят подобное. Я пересилила себя и чудом не сорвалась на крик:

- Никогда не прощу себе, что разочаровала вас. Собирайтесь, Арина, вы поедете со мной.

Но это не впечатлило ее. Черноволосая женщина откинула голову назад и рассмеялась. У нее был чудесный звонкий смех. Я вспомнила собственный хрипловатый смех и поморщилась. Многие говорят, что у меня женственный смех, но я имею на этот счет иное мнение. В этой так называемой «женственности» виновата пачка сигарет раз в два дня. Арина же, бьюсь об заклад, не курила.

Передо мной сидела дьявольски красивая женщина и заливалась переливчатым смехом, словно я только что отмочила неплохую шутку. Или выставила себя на посмешище. Здраво оценивая ситуацию, я склонялась ко второму варианту.

Стиснув зубы, я сделала шаг в ее сторону. Арина, все еще смеясь, посмотрела на меня. Тут же по коже скользнул ветерок, точно чье-то дыхание. Только вот чье? Я остановилась как вкопанная. Кроме нас с Ариной в комнате не было никого. Если бы вы, впрочем, спросили у меня, уверена ли я в последнем обстоятельстве, боюсь, я бы не смогла дать однозначный ответ. Последние годы я только и делаю, что нахожусь в комнатах, в которых подобный ветерок, в конце концов, оказывается дыханием ребят из потустороннего мира. Чаще, чем хочется – агрессивно настроенных ребят.

Мне поплохело от мысли, что и на этот раз ветерок может оказаться не таким уж и ветерком.

В это мгновение стала очевидна неискренность смеха Арины. Черт возьми, с досадой подумала я, а ведь сука не так проста, как может показаться на первый взгляд. Я шлепнула ладонью по губам, не позволяя истеричному смешку в пух и прах разнести то, что осталось от моей крутости.