Колыбель молчания - Алексей Кирсанов

учащался. Движения становились стремительнее, почти нечеловечески быстрыми, но сохраняя безупречную синхронность. Звук достигал пронзительных высот. Свет вспыхивал с калейдоскопической скоростью. Биомасса инкубатора начала бурлить. Огромные структуры внутри – те самые «кости» и «кристаллы» – двигались, скользили, вставали на место с грохотом, который ощущался костями. Центральное ядро сияло, как маленькое солнце, готовое взорваться. Финальная фаза.

Сущность, бывшая Джексом, не просто двигалась в унисон. Она была движением. Она была звуком. Она была светом. Индивидуальность растворилась без остатка, как кристалл соли в океане. Не было «я». Было только Мы. Мы – часть Ритма. Мы – часть Света. Мы – часть Колыбели.

Один из бело-голубых «корней-проводников» плавно коснулся пространства перед ней (перед ним? перед этим телом). Не было боли. Не было страха. Был прилив. Волна чистой, холодной энергии влилась в то, что когда-то было телом Джекса Риггса. Тело ответило. Оно вспыхнуло ярче. Его контуры потеряли четкость. Оно стало полупрозрачным сосудом, наполненным бело-голубым сиянием.

Движения этого тела в общем хоре стали еще плавнее, еще более невесомыми. Оно не шагало – оно парило над камнем, удерживаемое только связью с корнем и общим полем. Руки описывали последние, бесконечно сложные спирали. Звук, исходящий из него, слился с общим хором в высшую, пронзительную ноту.

Мощнейший импульс Ритма прошел через сеть. Центральное ядро в инкубаторе вспыхнуло ослепительным белым светом, затопившим всю долину. В этот миг тысячи светящихся силуэтов на краю, включая тот, что был Джексом, шагнули вперед. Не в биомассу. В свет. Они растворились. Не как тело Джулиана, поглощенное медленно. Мгновенно. Как капли воды, упавшие на раскаленную плиту. Вспышка – и нет. Их свет, их энергия, их биомасса (уже неотличимая от чистой энергии) была втянута корнями, мгновенно транспортирована в бурлящее чрево инкубатора, влита в формирующиеся структуры и в пульсирующее ядро. Они стали топливом. Катализатором. Кирпичиками в стене нового существа. Не было смерти. Был акт передачи. Возвращение ресурса в цикл.

С исчезновением последнего колониста ритуал не прекратился. Он трансформировался. Свет в инкубаторе не погас – он схлопнулся внутрь ядра, став почти черным, но невероятно плотным. Гул стих, сменившись глубочайшей, звенящей тишиной, в которой слышалось лишь шипение перегретого пространства.

Гигантская масса биолюминесцентной ткани инкубатора начала сжиматься. Стремительно. Мощно. Как сердце, выжимающее кровь перед последним толчком. Светящиеся «корни» по всей долине втягивались внутрь, как щупальца. Скалы вокруг трещали под давлением.

Тишину разорвал звук. Не грохот. Не рев. Рык пространства-времени. Из сжавшегося до невероятной плотности ядра вырвался столб чистейшего бело-голубого света, бьющего в багровое небо, как луч космического маяка. Он был не просто светом. Он был материей. Энергией. Сознанием.

В этом луче начало формироваться Существо. Не выходя из инкубатора, а вырастая из него, как кристалл из раствора. Сначала – очертания. Огромные, неевклидовы, меняющиеся быстрее, чем глаз мог уловить. Потом – детали: плоскости абсолютно черного, поглощающего свет, пересекающиеся с участками ослепительного сияния; структуры, похожие на крылья из сгущенной тьмы и лучи из застывшего света; щупальца-проводники, теперь толщиной с горный хребет, пронизывающие реальность. Оно не было монстром. Оно было воплощением Чужого. Чистой биологии, перешедшей в нечто иное. Чистого сознания, свободного от ограничений формы. Оно пульсировало мощью, от которой дрожали скалы на горизонте.

Столб света схлопнулся. Существо зависло над разрушающимся инкубатором, его огромная, нестабильная тень легла на долину. Оно не издало звука. Оно испустило поле. Волну чистого, безразличного разума, несущую информацию о его существовании и абсолютной инаковости. Волну, которая пронеслась по планете, гася последние огоньки чужого сознания (если они еще оставались), превращая ближайшие остатки колонистов в инертный биоматериал. Волну, которая достигла орбиты и тронула мертвый «Пилигрим».

Рождение состоялось. Цикл Колыбели был завершен. Существо существовало. И оно медленно, величаво начало подниматься из долины, оставляя после себя лишь опустошенную «скорлупу» и безмолвные камни, залитые угасающим багровым светом умирающих «нейро-корней». Его цель – глубины космоса – была очевидна без слов. Оно было свободно. А на станции «Глубина», ее камеры, направленные на опустевшую, разрушенную долину, все еще передавали в эфир немое свидетельство последнего акта человеческой драмы – акта их полного растворения и торжества абсолютно чуждой жизни. Ритуал завершился. Началась вечность Существа.

Глава 40: Последний взгляд

Стальные глаза станции «Глубина» смотрели в багровую ночь. Их линзы – холодные, бездушные, лишенные страха или понимания – фиксировали финальный акт драмы. Системы записи и передачи, упрямо выполняющие последнюю команду, превращали видение в потоки данных, сжимали их в цифровые пакеты и выплескивали в космическую пустоту на максимальной мощности. Трансляция шла. Прямой эфир Ада.

Изображение, залитое багровым заревом, стабилизированное вопреки вибрациям. На переднем плане – ряды фигур. Не людей. Силуэты. Человекообразные контуры, но лишенные деталей, словно вырезанные из листа светящейся, бело-голубой бумаги. Они стояли неподвижно у края пульсирующей биомассы инкубатора, сливаясь с его сиянием. Сеть толстых, светящихся корней-проводников касалась пространства вокруг них, создавая ауры энергии. Камера бесстрастно фиксировала абсолютную синхронность позы: тысяча голов, склоненных под одним углом; тысяча рук, опущенных вдоль тел. Последняя стадия перед превращением в чистое топливо.

Система автофокуса сработала безупречно, выхватив из общего строя одну конкретную светящуюся фигуру. Бывший Джекс Риггс. Изображение было кристально четким, но бесчеловечно странным.

Черты лица окончательно стерты, замененные гладкой, светящейся маской без глаз, носа, рта. Комбинезон и снаряжение не висели на теле – они светились тем же бело-голубым, сливаясь с плотью, становясь частью энергетической формы. Контуры тела теряли четкость, размываясь в ярком сиянии, особенно на периферии. Он не стоял на камнях – он парил в нескольких сантиметрах над поверхностью, удерживаемый связью с корнем-проводником и общим полем Колыбели.

На долю секунды, синхронно с мощным импульсом Ритма, по телу пробежала едва заметная рябь – слабая попытка структуры сохранить форму. Это не было движением, последний отзвук сопротивления материи перед полным переходом в энергию. Камера зафиксировала это без комментариев. Просто данные: OBJECT 7-R: LUMINOSITY SPIKE 12.7%, STRUCTURAL OSCILLATION DETECTED.

Прикосновение: Бело-голубой корень-проводник, толстый, как древесный ствол, плавно приблизился к фигуре. Не ударил. Не пронзил. Коснулся энергетического поля вокруг нее. В точке контакта вспыхнула ослепительная белая точка. Камера автоматически снизила экспозицию.

Резкий переход на тепловую карту. Фигура бывшего Джека превратилась в ядро чистого, холодного синего огня (температура за гранью шкалы, датчики зашкаливали). Корень-проводник светился тем же интенсивным холодным синим. В момент касания синий свет фигуры усилился до слепящей яркости, затем начал стремительно втягиваться в корень, как вода в сток. Форма фигуры потеряла всякую устойчивость, превратившись в вихрь синей энергии, закручивающийся вокруг точки контакта и всасываемый внутрь проводника. Процесс занял менее трех секунд. Там, где секунду назад парил светящийся силуэт, осталось лишь темное, быстро остывающее пятно на скале и угасающий шлейф энергии в корне. OBJECT 7-R: THERMAL SIGNATURE TERMINATED. ENERGY TRANSFER TO CONDUIT ROOT ALPHA-7 CONFIRMED. Объект 7-R перестал существовать. Энергия была доставлена.

Вернулось оптическое изображение. Тысячи светящихся фигур на краю инкубатора шагнули вперед одновременно. Не ногами. Весь их светящийся контур сместился в сторону биомассы. В тот же миг, подчиняясь финальному, сокрушительному импульсу Ритма из центра инкубатора, они исчезли. Не растворились постепенно. Погасли. Как тысячи лампочек, выключенных одним щелчком. От них не осталось пепла, не осталось теней. Только пустое пространство у края биомассы и сеть корней-проводников, которые на миг вспыхнули ослепительно белым, поглотив последние капли энергии, и начали быстро втягиваться внутрь пульсирующей массы. Аудиопоток, до этого заполненный сложным, гармоничным хором тел, резко оборвался, оставив звенящую, оглушительную тишину, нарушаемую лишь нарастающим шипением перегретого воздуха.

Инкубатор, лишившись последнего внешнего источника, схлопнулся. Гигантская масса биолюминесцентной ткани сжалась с чудовищной силой, как кулак. Свет внутри