Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории - Ирина Мариковна Эрлихсон

– Тогда, Мадам, когда Вам их принесут, передайте двадцать гиней посыльному, если это не затруднит Вас.

– Как скажете, мистер Уайлд, – ответствовала леди.

Далее диалог преобразуется в сцену из пьесы, где реплики действующих лиц сопровождаются авторскими ремарками, характеризующими их действия и манеры.

У.(Уайлд). Вы окажете мне честь, посетив меня еще раз?

Л. (Леди). Могу ли я прислать кого-нибудь?

У. Нет, мадам, в таком деле не любят свидетелей.

Л. Да, Вы правы. Я приду сама. В какой день?

У. В четверг, мадам.

Л. Что я могу сделать, чтобы отблагодарить Вас за хлопоты?

У. Мадам, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить это, когда я буду уверен, что я могу оказать Вам услугу. Эти создания крайне распущены, и потому непредсказуемы.

Л. Мистер Уайлд, я приду подготовленной, чтобы выразить Вам свою признательность.

У. Мадам, я Ваш покорный слуга. (Провожает ее до коляски).

В четверг Джонатан, облаченный в халат, встречает леди и с любезной улыбкой сообщает, что его предположение относительно личности воровки подтвердилось, и что она успела заложить часы, чему он очень рад.

Л. Почему, мистер Уайлд?

У. Потому что, мадам, если бы они оставались в ее руках все это время, она могла бы сломать их.

Л. Да, Вы правы. Ради Бога, скажите, сколько она выручила за них?

У. Немного, мадам. Семь гиней.

Л. Что я должна сделать, мистер Уайлд?

У. Мадам, если Вам принесут их в полной сохранности, Вы сделаете мне одолжение, и не будете задавать вопросов и пытаться остановить человека, который доставит их?

Л. Я даю Вам слово.

У. Человек, который принесет их Вам, всего лишь невинный юнец.

Л. Я не причиню ему ни малейшего вреда.

У. Тогда, мадам, Вы можете получить новости об этот уже сегодня ночью.

Л. Какую сумму я должна передать ему?

У. Я пока не знаю, мадам, но я буду стараться сбить цену, насколько это возможно. Не больше двадцати гиней.

Л. Прекрасно. Тогда я отдам эти деньги Вам (достает кошелек).

У. Ни фартинга, мадам, пока Вы не получите обратно свои часы.

Л. Я полагаюсь на Ваше слово, мистер Уайлд (вновь предлагает ему деньги).

У. Ни в коем случае, мадам, пока я не услужу Вам.

Л. Хорошо, мистер Уайлд, если это необходимо, я приду еще раз.

У. В этом нет необходимости. Не могла бы Ваша светлость подождать полчаса?

Л. С радостью.

Через полчаса Джонатан быстро входит в комнату и предлагает леди сесть в экипаж и проследовать на…. стрит, потому что посыльный передаст часы лично ей из рук в руки. Он со шляпой в руке ждет ее в условленном месте, и после того, как она останавливается и приветливо обращается к нему, он молча кладет ей в руку часы и записку, на которой выведено «18 гиней». Она с готовностью отдает ему деньги, и добавляет еще одну гинею в качестве чаевых.

И, наконец, финальным аккордом этого блестящего спектакля, где Уайлд выступил в качестве режиссера и заодно исполнил главную роль, становится очередной визит дамы спустя два дня. Она преподносит ему сумму в пятнадцать гиней, которую он принимает после долгих уговоров и церемоний, всячески принижая свои заслуги и настойчиво подчеркивая, что он действовал исключительно из интересов Ее светлости.

Мы привели этот диалог в полном виде не случайно, так как, на наш взгляд, в этой непринужденной беседе подобно тому, как в контрапункте разноплановые мелодические линии приводятся к гармонической вертикали, гениальным пером Дефо сведены в единое целое все структурные элементы преступной деятельности Уайлда. Сам Дефо называл его «зарисовкой его так называемой практики». «Мошенник и одураченная им жертва рассыпаются в любезностях друг перед другом; мистер Уайльд так щепетилен, так умерен в своих требованиях, так дорожит респектабельностью своей фирмы, а между тем часы, о возвращении которых хлопочет знатная дама, украдены питомцами Уайльда, и вся его «контора» не что иное, как воровской притон»[484]. Источниками финансовых потоков Уйалда были доходы от «посреднической» деятельности, описанной выше, и вознаграждение, которое он получал за сдачу преступников государству, которое таким образом подтверждало свой статус гаранта прав и свобод граждан. Дефо высказывает опасение, что «ньюгейтские богословы могут назвать этот честным способом получения денег», тем более с формальной точки зрения все так и выглядело. «Он действовал с быстротой и сноровкой, благодаря чему получил признание и репутацию человека, стоящего на страже общественного спокойствия и способствующего отправлению правосудия»[485]. Но Уайлд был не просто вдохновителем и организатором львиной доли преступлений, совершавшихся в Лондоне, он поддерживал процесс криминальной инициации в режиме непрерывного движения, постоянно подпитывая его свежими «кадрами». Сначала он вовлекал людей в преступную деятельность, а затем избавлялся от них, получая награду. Если кто-то не принимал его условия, бунтовал, произносил дерзкие речи, то судьба этого смельчака была предрешена.

Уайлд знал все притоны, и у него было достаточно рычагов влияния среди обитателей лондонского дна, и, что немаловажно, в кругах Олд-Бейли. Он мог заставить главарей банд выдать непокорного властям, скорректировать свидетельские показания для стопроцентно летального исхода судебного процесса. «Периодически он отправлял своих «клиентов» на виселицу, не забывая упомянуть свой вклад в поимку преступника и избавление общества от опасных элементов… Сколько несчастных он умертвил подобным образом, не могу сказать, но учитывая длительный период, в течение которого он практиковал свое ремесло, могу предположить, что число их было весьма внушительным»[486]. Ему были чужды жалость и сострадание, он уничтожал любого, кто осмелился оспорить его власть. «Почему тираны так кровожадны? Не потому ли, что они заботятся о своей безопасности? Не потому ли, что их трусость видит лучшее средство избавиться от опасности в том, чтобы истребить всех, вплоть до женщин, кто только способен встать против них, кто может нанести им хотя бы малейший ущерб?»[487] Абсолютно справедливое в отношении Уайлда утверждение, что демонстрирует эпизод с покушением на убийство, предпринятым Джозефом Блейком. «Блускина доставили из Ньюгейта в Олд-Бейли, и перед заседанием суда он спросил у мистера Уайлда, ожидавшего во дворе с бокалом вина: «Может Вы замолвите за меня словечко?», на что Уайлд ответил: «Я не могу, ведь ты фактически мертвец, и будешь вздернут очень скоро»[488].

Дефо лишь мимолетно упоминает о преследовании Уайлдом Шеппарда, хотя примечательно, что именно в биографии Шеппарда Уайлд впервые открыто обвиняется в коррупции. Более всего Дефо удручало то, что «дьявольское ремесло» затягивало детей, из которых «их великий наставник и непревзойденный виртуоз своего