Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории - Ирина Мариковна Эрлихсон

жизнь»[474]. Изначально с помощью Миллинер он узнавал, какой именно дом ограблен, распоряжался отправить добычу в заранее оговоренное место, а затем выступал в роли «честного маклера», предлагал пострадавшим свое посредничество. «На Уайлда и Миллинер изливалась восторженная благодарность, и они принимали ее, сетуя, что они не смогли выявить грабителей и сдать их в руки правосудия для заслуженного наказания»[475]. Стремительным карьерным взлетом Уайлд был обязан тесному сотрудничеству с Чарльзом Хитченом, занимавшим должность младшего городского маршала с 1712 г.[476]

Дефо с тонкой иронией обыгрывает тему «ловкости» и «честности» Уайлда. Практикуя шантаж, вымогательство, запугивание, он, тем не менее, всегда оставался в рамках буквы закона: «К славе Джонатана должно признать, что, когда он лавировал среди скал и отмелей, он был смелым кормчим; он рисковал и всегда выходил сухим из воды; как не удавалось ни одному человеку до него…»[477].

Джанатан Уайлд в конторе[478]

Как и в случае с Шеппардом, Дефо исследует психологический и эмоциональный фон преступной карьеры Уайлда. Базовыми в структуре его характера были такие качества как исключительная скрупулезность и звериная жестокость. Остановимся подробней на каждом из них. «В отличие от Шеппарда, Уайлд был провинциальным мальчиком из Вулверхэмптона, амбициозным, контролирующим и одержимо дотошным в своих привычках. Он содержал офис, как деловой человек, вел бухгалтерские книги с максимальной точностью и регулярностью. Он всегда был властным и манипулирующим»[479]. «Он был мастером, достигшим в своем ремесле невиданных высот. И бедняки, и богачи равно устремлялись к нему. Если терялась какая-то вещь по недосмотру, беспечности владельца или вине вора, мы шли к мистеру Уайлду. Насколько была ослеплена и одурачена нация, наделив его доверием, которым он столь бесстыдно злоупотреблял?», – восклицает Дефо[480]. Если гений Шеппарда был в том, чтобы демонтировать механизмы и убегать из замкнутого пространства; то таланты Уайлда лежали в сфере административного менеджмента. Дефо интересуют, прежде всего, способы, с помощью которых Уайлд виртуозно уходил из-под действия Акта о скупке краденого и воздействовал как на преступников, так и добропорядочную публику. За долгие годы схема была отработана безупречно: его контора неподалеку от Олд-Бейли была открыта для всех, за первоначальный визит следовало уплатить первоначальный взнос в размере одной кроны, после чего Джонатан непринужденно задавал вопросы о месте жительства, обстоятельствах, при которых была потеряна вещь.

Во второй визит клиента уведомляли, что условия изменились и за пропавшую вещь просят больше оговоренной суммы, а Джонатан уверял, что приложит максимум усилий, чтобы сделать вора более сговорчивым. «Едва ли он мог осуществлять свои чудовищные деяния, не взаимодействуя напрямую с преступным миром, хотя сам он отрицал это, утверждая, что знакомство его было опосредованным, а получаемое вознаграждение сравнивал с гонораром стряпчего»[481]. Формально все так и выглядело. Улаживая дело, Джонатан обставлял все так, чтобы складывалась иллюзия его личной материальной незаинтересованности и отсутствия личного контакта с похитителем. Он посылал своего помощника к вору с сообщением, что «если он ему друг, то принесет украденное в определенное место и получит вознаграждение в десять гиней, а если нет, то будет сурово наказан»[482]. Вор не видел Джонатана, потерпевший сам привозил и передавал деньги, причем вор впоследствии отчислял Уайлду более пятидесяти процентов от суммы, а благодарность за помощь в обретении утраченного неизменно облекалась в материальную форму, и что немаловажно, это происходило по желанию и доброй воле клиента, а не по прейскуранту. Позже из допросов станет ясно, что фантастическая осведомленность Джонатана объяснялась довольно прозаично: он сам и организовывал эти ограбления и контролировал лондонское «воровское братство», распределяя преступные элементы по кварталам, что давало ему возможность безошибочной идентификации пропажи и похитителя.

В течение нескольких лет Уайлд создавал себе репутацию исключительно честного человека, стоящего на страже закона, и, преуспел в этом, впрочем, как в искусстве манипуляций. Дефо упоминает, что он сам когда-то вынужден был прибегнуть к услугам Уайлда, когда у него украли шпагу с серебряной рукоятью на Стэрбриджской ярмарке. Насколько это соответствует истине, остаётся вопросом, так как, на наш взгляд, Дефо мог включить описание визита для придания достоверности своему изложению и создания эффекта сопричастности с читателями, многие из которых обращались к Уайлду за помощью в сходной ситуации. «Я помню, как я стоял в приемной мистера Джонатана с кроной в руке, и когда в тетради была сделана соответствующая запись об уплате взноса, меня спросили, где именно была утрачена вещь. Затем он с улыбкой повернулся к тому, кто по моему предположению являлся одним из его орудий (instruments), и спросил, кто мог украсть шпагу?… Тот ответил, что вчера видел на улице Линкса. Тогда предупреди этого пса, – многозначительно промолвил он и, помолчав, обратился ко мне и промолвил, что пропажа найдется, и чтобы я приходил в следующий понедельник». Впрочем, вещь так и не вернулась к владельцу, так как молодой негодяй, судя по всему, успел сбыть ее с рук прежде, чем его нашли. А то, что его нашли, не вызывало ни тени сомнения, так как и более «именитые» лондонские карманники вынуждены были подчиняться Уайлду и следовать установленным им правилам игры. Могущество Уайлда иллюстрируется замечательной последовательностью диалога, в котором Уайлд в своем кабинете мягко обманывает респектабельную клиентку, обратившуюся к нему, чтобы вернуть украденные золотые часы с бриллиантами. Галантная вежливость Джонатана по отношению к даме контрастирует с его ужасающей тайной властью над воровкой, которая была не кем иным как легендарной Молль Кинг. «Здесь мир беллетристики и ньюгейтская биография как бы соприкасаются друг с другом, что фактически равнозначно тому, как если бы Дефо поставил свой автограф под этим произведением. Интересно, что этот диалог был основан на встрече одной дочерей Дефо с Уайлдом»[483].

Предложив чашку чая и выяснив, что часы были украдены во время службы в церкви св. Анны в Вестминстере, Уайлд вызвал помощника и поинтересовался, где была Молль Кинг в прошлое воскресенье. Убедившись, что его предположения верны, он обещал леди, что вернет пропажу за меньшую сумму, и что сумеет изыскать меры воздействия к этой «ловкой шлюхе»:

– Ах, сэр, – воскликнула леди, преисполненная сострадания, – я предпочту потерять часы, чем увидеть несчастную вздёрнутой на виселице.

– Почему же, мадам? – спросил мистер Уайлд. – Мы можем разговаривать с ней только посредством угроз. Мы не должны торговаться с нею, так как это содействие преступлению. Если я уговорю ее вернуть часы и принести Вам извинения, это удовлетворит Вас?

– Нет, сэр, если она