Товстоногов - Елена Владимировна Семёнова

по своей привычке, я металась за кулисами, бормоча текст и стараясь унять дрожь внутри себя, сжимала холодными от волнения руками края черной накидки. И вдруг смеющиеся глаза Славочки и его смешное обращение: “котенок”. И становилось на душе спокойно, светло и совсем не страшно. Он распахивал дверь, впуская меня в этот театральный праздник, и, “обволакивая”, «затягивая» своим чарующим обаянием, говорил первую реплику: “…И стоял на крыльце – один”. <…>

Его любили, как никого другого, да и не было никого другого, более, чем он, заслуживающего этой любви».

Однажды Владислав Игнатьевич не на шутку напугал жену. Он уехал на кинопробы и должен был вернуться к восьми часам вечера, но не появился и к двенадцати. Людмила Павловна принялась обзванивать все учреждения, куда обращаются в подобных случаях. В том числе в ГАИ. «Владик, как потом выяснилось, в замечательном настроении возвращался домой из баньки, где он хорошенько выпил в мужской компании, – вспоминала Шувалова в интервью изданию «7 дней». – Вдруг его “Волгу” зажимают с двух сторон машины автоинспекции, заставляют остановиться. Выяснили, что это и есть тот самый народный артист СССР Стржельчик. Согнали его с водительского места, довезли до дома в целости и сохранности».

В ту пору соседом Стржельчика был Копелян: жили в разных подъездах через стенку на одном этаже. Когда нужно было пригласить друг друга в гости, открывали крышку мусоропровода на кухне и кричали: «Приходите к нам на ужин!» Посиделки двух семейных пар иной раз затягивались на всю ночь. Пели романсы под гитару… Иногда в стену стучали соседи, но не с тем, чтобы призвать к тишине, а, напротив, чтобы артисты пели еще.

Владислав Игнатьевич очень любил машину, любил красивые вещи, хорошую, дорогую одежду, духи. «От него пахнет артистом», – сказал о нем кто-то из коллег. Его рубашки всегда были идеально выстираны и накрахмалены, на его обуви не бывало ни пылинки. Он умел одеваться со вкусом и со вкусом носить красивую одежду и не допускал ни малейшей небрежности, неряшливости в своем костюме. Однажды он отказался от встречи со студентами: «Только, пожалуйста, не завтра. Утром у меня репетиция, вечером спектакль, и я буду вынужден весь день ходить в одном костюме. Давайте назначим день, когда вечером я буду свободен».

Забыть о дендизме Стржельчик позволял себе только на любимой даче, с которой привозил в театр огромные сумки, набитые разными сортами яблок, и радостно угощал ими всех, от «главного» до уборщиц.

Как-то, приехав на дачу, Владислав Игнатьевич увидел стаю бездомных собак и с той поры стал возить им продукты, кормить с рук колбасой. Свора из восьми псов вскоре доросла до одиннадцати. Как только знакомая машина подъезжала к дому, верная стая окружала ее и с радостным лаем буквально бросалась под колеса, встречая кормильца.

«Владислав Игнатьевич очень близко к сердцу принимал любую несправедливость, – рассказывала Людмила Шувалова «7 дням». – Когда к нему приходили люди просить о чем-то, он хватался за сердце: “Как они живут! Надо помочь!” Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, член правления СТД, он выбивал квартиры, телефоны, укладывал в больницы. Проблемы и беды коллег воспринимал как собственные. Я не помню ни одного случая, чтобы Стржельчику отказали. Он пользовался своей популярностью ради помощи людям. Он любил, когда его узнавали. Слегка даже рисовался, играл. Недаром про него говорили: “Наш последний барин”. Но этот барин был отличным товарищем. Он не афишировал свою помощь».

«Поднявшись на олимп славы, он оставался добрейшим, порядочным человеком, безотказно помогавшим нуждающимся людишкам без какого-либо афиширования своих деяний, – пишет Эдуард Кочергин. – Я стал свидетелем неожиданной сцены, разыгравшейся на моих глазах в макетной БДТ. Владислав Игнатьевич спустился после репетиции ко мне в мастерскую, чтобы оговорить свой сценический костюм для спектакля “Дачники”. Через пару минут дверь в макетную отворилась, и в ней возникла уборщица нашего третьего этажа – маленькая тихая старушка, и с протянутыми руками двинулась прямиком на Стржельчика. Подле него неожиданно пала на пол и по-деревенски, с колен, стала биться головою, причитая благодарности “пану барину” за добро, сделанное им для нее и сына – обрубка войны, инвалида-колясочника, – двухкомнатную квартиру. Картина прямо из нашей глубокой древности. Он поднял старушонку с пола, поцеловал ее, сказав, что смог помочь им благодаря своему депутатству. Он в ту пору был депутатом Верховного Совета СССР или РСФСР. Такого благодарения я не видел никогда и нигде за всю свою жизнь, а повидал я многое. Оно вышибло у меня слезу».

При всем этом Владислав Игнатьевич жил вне быта, не имея представления о хозяйственных вопросах, даже самых элементарных. Всем этим занималась его жена.

– Я люблю тебя, но больше всего на свете я люблю театр. И никогда мое чувство к тебе не станет на первое место, – предупредил он ее, когда делал предложение.

И девушка приняла это условие. Хотя жених был старше годами и имел жену и двухлетнюю дочь… Они познакомились в Сочи, где студентка театрального училища Шувалова отдыхала на каникулах, а Стржельчик был на гастролях с театром. Познакомились, чтобы не расставаться целых 45 лет… После сочинских каникул Владислав Игнатьевич приезжал к Людмиле в Москву, а затем в Ленинград приехала она.

– Я ухожу из семьи. Это дело решенное и не зависит от твоего ответа, – заявил актер в тот ее приезд, пригласив переехать к нему.

Девушка приглашение приняла и объявила родителям, что выходит замуж, после чего навсегда уехала в Ленинград. Свадьбу они сыграли лишь 7 лет спустя… Актерская карьера Шуваловой в БДТ не сложилась. «Блата в театре я не признаю», – говорил муж. Того же принципа придерживался Товстоногов. Зато Людмила Павловна стала хорошим вторым режиссером.

«Моя жизнь была посвящена ему, а его жизнь – театру, – вспоминала она. – Рядом со мной оказался неординарный человек, он должен был стать большим артистом, ему нужна была моя помощь. Я жила его интересами, создала дом, такой же изящный, нарядный, как он сам, куда ему всегда хотелось возвращаться. Мои подруги детства и юности были забыты. Выйдя замуж за Стржельчика, позволить себе дружить я не могла. Убежать с подружкой куда-то надолго, чтобы муж вернулся домой и сам себе разогревал обед?! Такой картины невозможно было представить! Даже не помню, умел ли Владик зажигать газ.

Он не любил бытовые трудности. Если бы у нас появился ребенок, муж сразу бы отошел на задний план. И я отказалась от этой мысли. Владик был для меня всем на свете – и ребенком, и мужем, и любовником. Удивительный, горячо любимый и непредсказуемый. Я ездила с ним на гастроли,