Капитан Немо - Жюль Верн

– Ба! Чем сильнее будет ветер, тем быстрее будут вертеться мельничные крылья!

– Крылья не должны вертеться очень быстро, – ответил Сайрес Смит. – По опыту известно, что мельница лучше всего работает тогда, когда число оборотов крыльев в одну минуту в шесть раз больше скорости ветра в одну секунду. При среднем ветре со скоростью двадцать четыре фута в секунду крылья сделают шестнадцать оборотов в одну минуту, а большего нам и не требуется.

– Отлично! – обрадовался Герберт. – Теперь как раз задует именно такой северо-восточный ветер, и он прекрасно нам подойдет!

Наблюдательный юноша сделал совершенно справедливое замечание; ветер был как раз подходящий, а так как всем хотелось поскорей попробовать настоящего хлеба, то не было причины откладывать пуск мельницы. В этот день смололи всего два-три буасо зерна, и уже на другой день утром к кофе подали великолепный хлеб, хотя тесто было замешано слишком круто. Обитатели Гранитного дворца с удовольствием уплетали мягкий горячий хлеб, радуясь, что наконец-то у них и в этом нет недостатка.

Между тем неизвестный не появлялся. Несколько раз Гедеон Спилет и Герберт искали его в лесу в окрестностях Гранитного дворца, но нигде не встретили неизвестного и даже не нашли его следов. Такое длительное отсутствие всех серьезно встревожило. Бывший дикарь с острова Табор, конечно, легко мог существовать в изобиловавших дичью лесах Дальнего Запада, но возникало опасение, что новое продолжительное отчуждение от людей повлечет за собой вторичное одичание несчастного, что независимость снова воскресит в нем инстинкты зверя. Несмотря на это, Сайрес Смит продолжал утверждать, что беглец непременно вернется.

– Да, он вернется! – говорил инженер с уверенностью, которую не разделял никто из его товарищей. – Когда этот несчастный жил на острове Табор, он знал, что он одинок! Здесь он знает, что его ждут друзья. Один раз он уже начал говорить с нами о своей прошлой жизни, и я уверен, что этот раскаявшийся преступник непременно к нам вернется и мы услышим от него полную исповедь… В этот день он уже навсегда будет наш!

Дальнейшие события показали, что Сайрес Смит был прав.

3 декабря Герберт, спустившись с плато Дальнего Вида, отправился удить рыбу на южном берегу озера. Как обычно, он не взял с собой никакого оружия, потому что дикие звери еще ни разу не показывались в этой части острова.

В это время Пенкроф и Наб работали на птичнике, а Сайрес Смит и Спилет занимались в Гротах приготовлением соды, необходимой для производства мыла, запас которого почти кончился.

Вдруг раздались крики:

– Помогите! На помощь!

Сайрес Смит и Спилет были слишком далеко и ничего не слышали. Пенкроф и Наб выбежали из птичника и бросились к озеру.

Но еще раньше, чем они успели сбежать с плато, неизвестный, о присутствии которого в этом месте никто не подозревал, перескочил через Глицериновый ручей, отделявший плато от леса, и стрелой понесся по противоположному берегу.

Неожиданная помощь подоспела как раз вовремя. Там перед Гербертом стоял громадный ягуар, похожий на того, которого Гедеон Спилет убил возле пещеры недалеко от мыса Аллигатора. Испуганный неожиданным появлением страшного зверя, Герберт стоял, прижавшись спиной к дереву, а ягуар уже приготовился к прыжку… В эту минуту неизвестный с одним ножом в руке смело бросился на страшного хищника, который забыл уже о Герберте и накинулся на нового врага.

Борьба продолжалась недолго. Неизвестный обладал такой силой и ловкостью, что смело мог сразиться с ягуаром. Левой рукой он схватил ягуара за горло и сжал его как тисками, не обращая внимания на то, что когти зверя впились ему в тело, а правой рукой нанес ему страшный удар ножом прямо в сердце.

Мертвый ягуар упал на землю. Неизвестный оттолкнул его ногой и, увидев приближающихся колонистов, хотел убежать с поля битвы, но Герберт, схватив его, закричал:

– Нет! Нет! Вы не уйдете!

В это время на берег пришел Сайрес Смит, он подошел к неизвестному, который нахмурился, сдвинув брови, при его приближении. Ягуар жестоко поранил своего противника, впереди вся рубашки была порвана в клочья, а из плеча ручьем текла алая кровь, но неизвестный не обращал на это внимания.

– Друг мой, – сказал ему Сайрес Смит, – мы вам очень благодарны за то, что вы сделали. Вы рисковали своей жизнью, спасая этого ребенка!

– Моей жизнью! – прошептал неизвестный. – А чего она стоит? Меньше чем ничего!

– Вы ранены?

– Пустяки.

– Дайте мне пожать вашу руку!

Когда Герберт попытался схватить руку, только что спасшую его, неизвестный быстро отступил, скрестив на груди руки, грудь его бурно вздымалась, опустил глаза и, по-видимому, хотел опять убежать, но, сделав над собой усилие, остановился и резким тоном спросил:

– Кто вы такой? Что вам от меня нужно, наконец?

В первый раз он выразил желание узнать историю колонистов. Это имело громадное значение. Кто знает? Может быть, выслушав рассказ колонистов, он захочет рассказать о себе?

Сайрес Смит в нескольких словах рассказал ему, как они улетели на воздушном шаре из осажденного Ричмонда, как попали на остров Линкольна, сколько они времени живут здесь и как им удалось устроить свою жизнь.

Неизвестный слушал его с большим вниманием.

Затем инженер рассказал ему о себе и других колонистах и добавил, что самую большую радость со времени своего прибытия на остров Линкольна они испытали в тот день, когда, вернувшись с острова Табор, привезли с собой нового товарища.

При этих словах неизвестный покраснел и низко опустил голову.

– Теперь вы нас всех знаете, – заключил Сайрес Смит, – и надеюсь, не откажетесь протянуть нам руку?

– Нет, – ответил незнакомец глухим голосом, – нет! Вы – честные люди… А я!..

Глава семнадцатая

Всегда в стороне. – Просьба неизвестного. – Ферма в корале. – Двенадцать лет назад. – Боцман «Британии». – Один на острове Табор. – Рука Сайреса Смита. – Таинственная записка.

Ответ неизвестного подтвердил предположения колонистов. В прошлом этого несчастного было какое-то преступление. Может быть, он искупил его в глазах людей посторонних, но собственная совесть ему этого не прощала. Вот почему он считал себя не вправе подать руку честным людям, которые не совершили ни одного скверного проступка. Двенадцать лет одиночества на острове Табор – достаточное наказание для того, чтобы искупить какое угодно преступление, но сам виновный думал иначе, осуждая себя на вечное изгнание…

Однако после происшествия с ягуаром он уступил убедительным просьбам и остался на плато.