Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Этот старый козел? Я был другого мнения о нем, — Виктор потер подбородок.

— Не будем о нем, поехали, — она погладила его по руке.

— Поехали, — согласился он.

Они долго занимались любовью, пока оба не почувствовали насыщение и усталость. Упав на смятые простыни, она закурила, а Виктор напряг мозг. Только в очередной раз владея ею, он понял объект своих мыслей. Это была Диана Грандж. Интересно, где эта девочка сейчас? Что с ней? Хотя в ее годы, наверняка, много поклонников. Почему-то от этой мысли он почувствовал себя плохо. Почему ему больно? Может, это потому, что ему не нравится отношение Регины? Он не мог себя понять. Его тянуло к Регине, он не мог расстаться с Мелани, ощущая внутреннюю пустоту из-за ее отсутствия, и отчего-то вспоминал Диану Грандж, которую не видел уже три года.

Что с ним творится?

Примечание к части

Группа: https://vk.com/clubdubo.savanski.dupont

>

Глава 13

Любовь — это все; любовь — сама себе цель.

Вирджиния Вулф. «Флаш: Биографический очерк»

Зима 1923.

Испания после войны — страна далекого прошлого в новом мире. Казалось, время ничего здесь не изменило. Это поняла Глориоса Каталина Франческа де Саргос Даса Мендоса; все звали ее Каталина. И еще она поняла, как отличается ее Мадрид от Лондона: последний производил впечатление огромного мегаполиса, в котором никогда не утихает жизнь.

Сияющие витрины, в магазинах можно найти все, что душе угодно; ароматы, что заполняли узкие улицы, и вид из окна ее отеля захватили дух. Дамы не были так строги, как в Испании, где церковь имела большее влияние на умы людей, где длина юбки доходила до середины икры. Кожа англичанок теперь не отличалась бледностью — они предпочитали загорать и, как сказал Урбино Саргос, ее отец, безвкусно краситься.

Мужчины ей тоже показались другими: они не были так почтительны, как испанцы. Донья Ана выразилась на этот счет так: «Поведение женщины выводит из себя мужчин, поэтому они себя так ведут». Но едкие высказывания не ослабили очарование Лондона.

Утром она распахивала окна «Савойя», смотрела на залитый зимним солнцем город. Тетя Ана причитала, что она простудится, но разве это могло ее остановить? Так хотелось постоянно дышать воздухом этого чудного города. Днем она покупала в магазинах все, что ей нравилось, несмотря на неодобрительные возгласы старой дуэньи. Вечером она в одиночестве просматривала покупки и прятала их от Урбино. Тот даже и не думал, что кто-нибудь из здешних мужчин будет надсмехаться над ним и заинтересуется его дочерью. Там, в Мадриде, у нее остался жених из знатной семьи, наследник огромного поместья. Разве от этого Каталина сможет отказаться?

Каталина была из богатой знатной семьи и замуж должна была выйти за такого же человека. Она была строго воспитана в монастыре и совсем не знала мира за его стенами. Испания ослабла после войны — самая слабая страна Антанты, с хилой армией и обществом раздираемым противоречиями. Страна не воевала, и продовольствие, что поставляла союзникам, не было оценено.

В последнее время поместье отца было в упадке, и тогда, несмотря на отговорки жены Леноры, он все же решился съездить в Лондон, чтобы посмотреть, как люди живут. Ленора не хотела, чтобы он брал с собой дочь, но та стала капризничать, и ее отец согласился. Он не мог обидеть любимую дочурку.

Лондон ему совсем не понравился, да и его обитали, по его мнению, были слишком высокомерны. Урбино не отпускал свою дочь никуда одну, и Каталина ни с кем не разговаривала, хотя знала английский; она только смотрела город и злилась на отца, понимая, что такое поведение невозможно. Лондон — это город свобод.

Мать пугалась ее вспыльчивой, страстной природы, считая, что это не доведет до добра, поэтому держала дочь в строгости. Сама Каталина считала это проявлением слабости, она хотела сделать хоть что-нибудь для мира, но ее тесный мирок считал такое поведение недопустимым. «Женщина должна следить за удовольствиями своего мужа!» Она восхищалась Сальвадором Дали, но ее строгая семья надсмехалась над этим. «Что за доисторические времена!» — возмущалась она. В двадцать лет все воспринимается остро.

Наверное, ее поездка в Лондон была бы такой же унылой, как и все до этого, но все решил случай, определивший не только ее жизнь, но и дальнейшее существование наших героев.

***

В то время Виктор Лейтон стал владельцем компании, Артур Йорк — его помощником и преуспевающим хирургом, а Фредерик Сван — главным ученым на их предприятии; Джейсон Фокс, по призванию военный хирург, в эру пацифизма работал бок о бок с Артуром. В Италии к власти пришли фашисты, но никто не увидел в этом ничего дурного, еще никто не помышлял, что это приведет к величайшей трагедии двадцатого века. Но Джейсон уже смирился с тем, что, возможно, войны не будет и все вернется на круги своя. Отец много болел. Джейсон не беспокоился, что типография останется без хозяина: она достанется его брату. Конечно, Перси был повесой и гулякой, но он справится, а ему, Джейсону, нужно заниматься своим делом.

В тот день он шел по Веллингтон-стрит, смотря по сторонам. По другую сторону улицы шла Каталина вместе с теткой. Ее толкнул какой-то грубиян, даже при этом не извинившись, и, упав на тротуар, девушка услышала, как что-то хрустнуло в ноге. Ана стала причитать, женщина была близка к истерике, хотя ничего страшного не произошло. Джейсон не понимал, на каком языке она говорит, речь ее была плавной, словно льющийся ручеек. Фокс бросился к ним, помог подняться девушке, но та не могла стоять.

— Простите, мисс, но у вас, похоже, перелом или трещина, — он не видел ее лица, но у нее были дивные длинные волосы цвета шоколада и шелковые на вид, не такие, как у местных красавиц.

— Вы врач? — она подняла лицо; говорила она с южным акцентом.

Он рассмотрел ее: мягкий овал лица, персиковая кожа казалась мягкой, как у ребенка, а вишневые глаза испугано глядели на него.

— Да. Доктор Джейсон Фокс, — представился он. — Где вы живете? Я провожу вас, — она хотела было возразить, но посчитала это неразумным.

— В «Савойе», — ответила она.

— Сейчас я найму кэб, пусть ваша тетушка подержит вас.

Он внес ее в номер и посадил в кресло, стал снимать туфли, и ее тетушка слабо возразила. Джейсон стянул и чулки, она поражалась его ловкости, он нежно гладил ее ноги, спрашивая, где болит. Тетя Ана стояла, поджав тонкие губы, ей казалось не приличным, что ее племянницу трогает незнакомый мужчина. Он наложил повязку девушке, дав ей обезболивающих трав.

— Вы испанка? — вдруг спросил он.

— Да, а как вы догадались? — она невинно хлопала ресницами.

— Просто догадка, — он улыбнулся; не такой как испанец: светловолосый, голубоглазый, светлые ресницы сияют на солнце; нет кольца на пальце, значит, свободен. — Можно узнать ваше имя?

— Да, Каталина Саргос, — он продолжал стоять перед ней на коленях.

— Ну что ж, мне пора, — он собрал свой чемоданчик и ушел. Тетя Ана метнула на нее взгляд, полный недоумения:

— Я не понимала, о чем вы говорили, но вы флиртовали!

Вечером, когда пришел отец, тетка все рассказала ему, и тот лишь бурчал, что от этого города только это и стоило ожидать.

Джейсон Фокс появился в ее номере через две недели, он снова снял с нее туфли и чулки, в этом жесте было столько интимности, Каталина трепетала от прикосновений, радуясь, что никого здесь нет. Они долго ничего не говорили, он ласкал ее взглядом, она краснела.

— У вас нежные и сильные руки, — произнесла она.

— Я хирург, профессия обязывает меня беречь руки, это же мой главный инструмент, — ответил он.

— Вы давно живете в Лондоне? — он снова улыбнулся ей.

— Всегда, Лондон — мой город, — прошептал Джейсон. — А вы здесь недавно.

— Это утверждение? — она вздернула бровь.

— Да. Вы очень скованы. Девушки курят, девушки не бояться говорить колкости, девушки — страстные натуры. Неужели вы никогда не делали необдуманных поступков?