Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Он будет хорошим отцом, — вдруг сказал Сайман. — Почему он не женится?

— Даже не знаю, — вздохнул Артур. — Ему будет двадцать семь. Я постоянно задаю ему этот вопрос.

— Да, странно это все, — протянул Сайман. — Наверно, работа полностью завладела им.

Пока они вчетвером проводили время за дебатами и спорами, виновник разговора вместе с детьми исследовал местность. С ними он за эту весну обследовал весь лес, однажды они набрели к красивому замку. Виктор вспомнил рисунки, что обнаружил в библиотеке Холстон-Холла. Это был Аллен-Холл, владение герцогов Кентских, дом, построенный для Элизабет Лейтон еще во второй половине восемнадцатого века. Это была красивая история любви, которую он узнал из сухих, как отчетов, записей в дневниках отца Бэсс и в нежных письмах Аллена Голда.

Лейтоны никогда не были склоны к романтике, только, наверное, его дед. Генри Голд по приказу короля Георга III поехал в Ирландию, скача по холмистой местности, он набрел на Холстон-Холле, где встретил четырнадцатилетнюю Элизабет. Они не поженились, но ради нее он выстроил дом, назвав его Бэсси-Хаус, и, вернувшись через шесть лет за девушкой, взял ее в жены. Они были счастливы в этом доме, все поражались красоте и уму невесты. У знаменитого художника Гейнсборо он заказал ее портрет, который впоследствии нарисовали на эмалированной броши как знак вечной, связывающей их любви.

Супруги радовались предстоящему рождению ребенка. Бэсс умерла при родах, подарив жизнь Аллену. Сраженный горем, Генри Голд бросил поместье вместе с сыном, которого воспитали учителя и няньки, а дом все стали звать Аллен-Холлом, в честь маленького хозяина. Оставив плотскую жизнь, Генри Голд стал отшельником, он так и не прикоснулся ни к одной женщине, навсегда забыв о любви, похоронив любимую жену, что ждал шесть лет, он похоронил себя ради великой любви.

Виктор рассказал все Марии; она сначала не поверила, а потом решила сама посмотреть на замок. Он был великолепен, но хозяева оказались не очень-то добродушными, и Мария даже не стала говорить о своем родстве с ними. Сама Мария ожидала рождение второго ребенка, и в мае, раньше положенного срока, она родила сына, которого назвали Джастином Колманом. Он родился слабеньким, но благодаря своему дяде выжил.

Вильям окружил жену любовью и заботой, а Кэтлин была так тронута, наблюдая за отношениями сына и невестки; самое главное, что все были по-настоящему счастливы. Их дом был наполнен ароматом роз и любви. Они с Марией были вместе уже шесть лет, за это время они сблизились еще больше. Когда-то он считал ее феей, что способна только на плотскую любовь, но не духовную, но с годами проникся к ней.

И теперь, просыпаясь по утрам, вдыхая нежный аромат роз и имбиря, у Вильяма появлялись внезапные приступы нежности. Он не ожидал, что спустя такой короткий промежуток она решится на рождение второго ребенка. Когда Мария сказала ему об этом, его захватили новые чувства к ней. Она, как и весна, пробудила в нем все. Ах, если бы он не поехал в Ирландию, то никогда бы не узнал, что такое счастье! Аманда Грандж, а ныне Портси, прекрасна, она была бы хорошей ему женой, но если бы они поженились, то четыре человека были бы несчастливы. Вильям был не склонен к рассуждениям о другой возможной жизни. Намного позже родственница Марии назовет это синдромом «Что было бы, если бы...». Только не сожалея можно кожей и сердцем почувствовать жизнь.

Так прошла еще одна весна, и наступило лето...

***

Осень 1922.

На Бонд-стрит было одиноко, он часами слонялся по квартире, а потом, после многочасового размышления о своей жизни, ехал на Тюдор-стрит, где приходилось решать множество вопросов. Только в работе он забывался, он скучал по Мелани, и поэтому, получив от нее очередное письмо, радовался, как ребенок. Он знал о ее слабом здоровье, и что ей было необходимо бывать на курортах. Конечно, такая девушка, как говорила Мария, не может стать его женой, лишь из-за своего слабого здоровья, она, вероятно, не сможет родить ему ребенка, но разве в этом счастье? Виктор много думал о предстоящей женитьбе, Мелани писала чувственные письма, и он наслаждался каждой строчкой.

Он не был в отношениях аскетом, не соблюдал строгость. Несмотря на то, что у него, можно сказать, была невеста, это не мешало ему иметь при этом постоянную любовницу. С Изабеллой он давно расстался, но ее место недолго пустовало, и в его жизни появилась Регина, она была настоящей эмансипе. Он знал, что, помимо него, у нее еще дюжина любовников. Он ревностно относился к ее поступкам и рассказам о своих любовниках, она любила после занятий любовью рассказывать, как за эту неделю провела время.

Как врач, Виктор понимал, в чем причина ее поступков: она рано стала женщиной и рано поняла, какое влияние имеет на мужчин. Ну, а те в свое время не отказывали себе в удовольствии переспать с ней. Когда кто-то в свете намекнул, что спал с Региной, Виктор повел себя равнодушно.

Его не интересовали имена тех, кто спит с его любовницей, потому что он не любил ее. Влюбленная женщина не может так вести себя, влюбленная женщина не отдается другим для развлечения. Регина же была честна, и хотя бы поэтому он был благодарен.

Мария ругала его за эту связь, но в тот момент, кроме бурных развлечений и теплой постели, он ни в чем не нуждался. Так он, по всей вероятности, заглушал боль и ничего с собой поделать. Работа отвлекала от грустных мыслей. Ну почему, почему, он не испытывает чувств к Мелани, чего ждет его сердце? Или, вернее, кого? Казалось, вся его жизнь состояла из ожиданий чего-то, чего он не знал.

— Виктор, ты меня не слушаешь, — прощебетала Регина.

Она была великолепна, совсем не стеснялась носить юбки короче принятых, глубокие декольте, ярко красить глаза и курить. Ему нравилось, как она выпускала клубы дыма после занятий любовью, а после того, как уходила, он жадно вдыхал запах табака и тонкий аромат ее духов. Ее золотистые упругие локоны сегодня сияли в свете ламп, а ореховые глаза призывно посылали страстные молнии. У нее было милое личико в форме сердечка. Птичка снаружи, а внутри огонь.

— Я тебя слушаю, — ответил он. — Что еще ты делала на этой неделе?

— Мы с Ароном ездили кататься на яхте, знаешь, заниматься любовью на яхте крайне занимательно, — он тихо рассмеялся, но в тоже время вспомнил другую девушку, хотя не мог понять, кто она.

— Правда, никогда не был на яхте, пока не позволяют средства, — произнес Виктор. — Наверное, вы хорошо развлеклись.

— М-да, — протянула она, — твои средства не так уж скудны, раз мы с тобой здесь.

— Вот оно в чем дело. Я вот все думаю, почему ты выбрала меня? — Виктор отпил вина, внимательно смотря на собеседницу, стараясь найти, как она изменилась в лице.

— Ты честный, страстный и, самое главное, тебе плевать на чужое мнение, — браслеты на ее руках весело зазвенели. — Хотя, наверно, твоя мать была бы в шоке от меня.

— Ей плевать на меня, так же, как и мне на нее, — Виктор не хотел говорить на эту тему, он вообще ни с одной любовницей не говорил о таких вещах.

— Вот это да! — она улыбнулась ему. — Ты и этим меня привлекаешь, ты таинственен. Виктор?

— Да, спрашивай, что хочешь, — Виктор снова впал в меланхолию, о ком он все-таки думает, чей образ так живо рисуется в голове.

— Ты любил? — она поглощала устрицы.

— Нет.

— Все только и говорят, что ты женишься на дочери твоего акционера, — она посмотрела, ожидая его ответа.

— Я не женюсь.

— Почему? — в этот момент Регина была похожа на ребенка, если бы он плохо ее знал, так бы и подумал, но он знал ее настоящую.

— Потому что брак — это гораздо больше, чем уважение и продолжение рода, — честно ответил Виктор. — Мне нужна любовь, такая, чтобы замирало все внутри от счастья.

— Может, поедем, я хочу тебя, — последнее она нарочито подчеркнула, но в ее голосе он услышал разочарование.

— А что, с Ароном Кериваном было плохо? — в его голосе скользил сарказм.

— За четыре часа он успел поиметь меня шесть раз, я думала, умру, — Виктор уже закипал.