«Белое дело». Генерал Корнилов - Генрих Зиновьевич Иоффе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легко себе представить состояние Крымова, усугублявшееся еще и тяжелыми обстоятельствами личного характера. В те самые дни, когда он должен был повести войска на Петроград, нарушилась его семейная жизнь: распался брак, что вызвало у него глубокие душевные переживания.
29 и 30 августа Крымов направил в штабы Туземной и Уссурийской дивизий доверенных офицеров с требованием уничтожить все документы, содержащие его приказы о действиях после вступления в Петроград. Фактически это было признанием краха похода…
Еще 28 августа Крымов приказал подполковнику Данильчуку любыми средствами пробраться в Петроград и разыскать там полковника Самарина. Этот Самарин перед Февральской революцией служил начальником штаба Уссурийской казачьей дивизии 3-го конного корпуса, которой командовал Крымов. Крымов полностью доверял ему, и в марте 1917 г. во время своего пребывания в Петрограде «провел» его на должность начальника кабинета военного министра А. Гучкова. Самарину, вероятно, отводилась роль связного между Гучковым и Крымовым, еще в марте 1917 г. замышлявшими контрреволюционный переворот. С приходом в военное министерство Керенского начальником кабинета стал брат его жены — генерал В. Барановский, но Самарин остался в кабинете. Крымов, конечно, знал об этом, и вполне естественно считал, что, посылая Данильчука в Петроград, через Самарина и Барановского сумеет получить информацию о создавшемся политическом положении.
Данильчук, также хорошо знавший Самарина, вечером 28 августа нашел его, рассказал о состоянии войск Крымова, просил ориентировки. На другой день в Лугу Крымову пошла зашифрованная телеграмма, содержание которой неизвестно. Самарин же, как он позднее сообщил А. Деникину, сказал Барановскому, что, если бы такой генерал, как Крымов, хотел взять Петроград, он не «топтался бы около Луги», а уже сидел бы в Зимнем дворце. Самарип предлагал попытаться войти в связь с Крымовым, чтобы найти пути соглашения, и предложил лично поехать в Лугу с условием, что Крымов не будет арестован ни в Луге, ни по приезде в Петроград. Гарантии якобы были даны, хотя Керенский утверждал, что Самарину был вручен ордер на арест Крымова. Поездку Самарина санкционировал и генерал Алексеев. «Пусть переговорит со мной, и тогда все разъяснится к общему благу», — сказал он.
Самарин выехал на рассвете 30 августа в сопровождении подполковника Данильчука и поручика Данилевича. Крымова нашли в Заозерье. Данильчук сообщил о положении в Петрограде. Самарин, по его словам, перечислил имена больших генералов, уже перешедших на сторону правительства, и передал пожелание Керенского, чтобы Крымов «под честное слово» прибыл в Петроград. Крымов собрал офицеров штаба, и было решено, что он и Дитерихс поедут в Петроград. Интересно, что тут же решили, что одновременно в город «просочатся» 25 офицеров и урядников.
Вечером 30 августа Крымов, Дитерихс, Самарин и Данилевич на автомобиле тронулись в путь. Корнилов в Ставке не знал об этом. Вечером же 30 августа, когда Крымов и его спутники уже были в пути, он направил в Лугу офицера с письмом, в котором интересовался «дальнейшими шансами на возможность крепкого нажима» теми силами, которые имелись у Крымова. Он также требовал действовать в духе отданных им инструкций…
Отъезд Крымова в Петроград, несомненно, нанес всему корниловскому движению тяжелый удар. Командир 1-й Донской дивизии генерал А. Греков, оставшись без командира корпуса, некоторое время еще продолжал движение войск к станции Оредеж, но это была уже инерция. Когда в штаб дивизии из Луги прибыли представители ВЦИК и Временного правительства, Греков сразу же капитулировал. Он уверял, что Крымов скрывал от него антиправительственные цели похода и он, Греков, вообще ничего не знал. Комиссар ВЦИК Булычев сообщал в Петроград, что в словах Грекова чувствовались «полная растерянность и желание подделаться…».
* * *
Между тем утром 31 августа Крымов прибыл в Петроград и в 12 часов дня был принят Керенским в Зимнем дворце. По воспоминаниям присутствовавших, разговор велся в довольно резких тонах. Раздраженный Керенский требовал, чтобы Крымов откровенно сообщил ему подлинные цели движения его войск к столице. Крымов уверял, что действовал в соответствии с приказом, который, как он полагал, был согласован с правительством. Тогда Керенский попросил передать ему документы, имеющиеся у Крымова. Среди них был приказ № 128 по 3-му конному корпусу. В нем сообщалось что в Петрограде распространяются слухи, будто войска Крымова идут в Петроград якобы «для изменения существующего строя». Приказ опровергал это и разъяснял, что задача войск — покончить с бунтами, потрясающими город, и установить там «твердый порядок» по распоряжению генерала Корнилова, который объявлялся «несменяемым». Приказ был отдан 29 августа, т. е. спустя два дня после того, как Корнилов официально был смещен с поста Верховного главнокомандующего. Это означало, что Крымов в разгоревшейся борьбе правительства и Ставки остался на ее стороне и шел на Петроград вопреки уже известной ему воле правительства. В то же время приказ Крымова был составлен так, чтобы не дать возможности обвинить его автора в прямом призыве антиправительственного характера. Возможно, эта «маскировка» и взорвала Керенского. «Вы, генерал, очень умны, я давно слышал, что вы умный, — зло говорил он. — Но этот приказ так скомбинирован, что он не может служить вам оправданием».
Крымов отрицал свою причастность к намерению свергнуть правительство, клялся, что всегда работал «для государственного порядка» и именно ради него шел в Петроград.
К тому времени, когда Крымов явился в Петроград, по распоряжению Керенского уже действовала Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию дела о генерале Корнилове и его соучастниках. Она возглавлялась военно-морским прокурором И. Шабловским и включала в себя трех членов: военных юристов полковника Р. Раупаха, полковника И. Украинцева и следователя Н. Колоколова (затем комиссия была пополнена другими членами). Шабловский вошел в кабинет Керенского как раз в тот момент, когда там на высоких тонах шел разговор о сущности крымовского приказа № 128 и других его распоряжений (приказы о вступлении частей в Петроград, распределении их по районам, введении комендантского часа, военно-полевых судов и т. п.).
«Вот приказ генерала Крымова, полюбуйтесь!» — обратился Керенский к Шабловскому. Тот взял бумаги, сказал, что приобщит к делу и разберется. «Вы поступаете в распоряжение председателя комиссии», — сказал Керенский. Крымову и его начальнику штаба генералу М. Дитерихсу тут же были вручены «предписания», согласно которым
