Адаптер - Борис Петров

с остальными участниками движения, и опасности в этом было даже меньше, чем с закрытыми глазами встать с кровати — об этом знал даже самый глупый школьник, еще с детсада изучавший общие правила управления дорожным движением. Машина Беджана работала в спортивном режиме, повинуясь желанию хозяина. Рустаму ничего не надо было делать, робот считывал все сам. Беджан много думал об этом, пытался узнать больше, рассказывая Маре, потом и Ю-ли, а Рустам просто наслаждался моментом, отбрасывая назад ненужные мысли.

У въезда в город машина притормозила, свернув в зону досмотра. Робот двигался медленнее человеческого шага, давая возможность сканирующей станции сличить личность пассажира, проверить заявленный при выезде маршрут с фактическим перемещением. Рустаму стало не по себе, когда машина остановилась. У вышки сканирующей станции зевали три полицейских, рассматривая блестящую капсулу. На экране появилось предупреждение, что Беджану необходимо в ближайшие часы показаться врачу и, если он хочет, то может прямо сейчас подать заявление о нападении, и полицейские допросят его на месте. Рустам, стараясь не волноваться, отменил запрос на заявление, жестом поблагодарив робота за заботу. У него дома так бы просто не решилось, пришлось бы все равно писать объяснительную, где и как он получил травму, а в первом круге достаточно было приложить руку к сердцу, и строгая надзорная машина послушно козыряла в ответ.

Город поразил Рустама своим великолепием, ему стоило большого усилия сдержать восклицания и сохранить равнодушие на лице. Он не должен был ничему удивляться, иначе на него настучат другие, не по злобе, а чтобы проверили — случайных в первом круге быть не должно. Робот, угадав желание хозяина, неторопливо двигался по тихим улицам, перейдя в режим «экскурсия», который любил Беджан. Город горел на солнце, блестящий и великолепный, точно такой, как в сказках. Каждая улица, каждый поворот, заезд в дом или небольшой сквер были продуманы до мелочей, образуя идеальную сложную фигуру, внутри которой скрывался безупречный организм налаженной жизни. Это была мечта, заветная и недостижимая, и Рустам не мог понять, почему Беджан и две странные девушки бегут из города.

Он заметил не сразу, уже после того, как робот привез к высокой башне и покорно ждал, когда Рустам выйдет. Очутившись один на улице, машина скрылась в подземном паркинге, Рустам понял, что он один в городе. За всю экскурсию он не увидел ни одного человека, идущего по улице, встречались такие же капсулы с зеркальными кузовами, и не было уверенности, что внутри кто-то был. Он вошел в подъезд, робот поприветствовал, едва заметно сжав браслет. Лифт ждал Рустама, двери закрылись с мелодичным звоном, и через мгновение он был на своем этаже. Все было так, как сказал Беджан, ему надо было просто следовать за роботами.

Он чуть не прошел мимо своей двери, робот и тут предупредил его. Квартир на этаже было много, и Рустам понял, что это гостиница. Когда он вошел в номер, то засмеялся — это был номер для влюбленных, очередная шутка Беджана. В этом номере хранились секреты его постояльцев, как в молельных комнатах окруженные защитой от любого неразрешенного гостем электромагнитного излучения.

На журнальном столике стоял поднос с самоподогревающимися блюдами. В блестящем ведерке высокомерно полулежала бутылка шампанского. Рустам покачал головой, удивляясь, насколько Беджан смог узнать его, или это был точный расчет алгоритма? Рустам не стал это обдумывать, какая разница, если сейчас это было то, что нужно. Живот призывно заурчал, Рустам расслабился и ушел в ванную.

Раздевшись, он встал под холодный душ и долго стоял, не двигаясь, погружаясь в давнее сновидение, не отпускавшее его в минуты слабости. Ему было десять лет или меньше, память путалась, не желая отвечать на его вопросы. Рустам бежал по полю, заросшему дикой рожью. Высокие колосья хлестали по лицу и груди, ноги норовили запутаться в хитросплетениях сорняков, а солнце было так высоко и грело так жарко, что хотелось спрятаться, зарыться в землю, еще не успевшую прогреться, слегка влажную после трехдневного ливня. Он бежал, а за ним бежала девчонка, Рустам, как и всегда в этом сне, не видел ее, чувствуя кожей и волосами, что она близко, что вот-вот настигнет его. Удар в спину, и он покатился, запутавшись во ржи. Девчонка перевернула его на спину и села сверху, для надежности. Она была сильная, старше на несколько лет. Ее жесткие горячие ладони стали лупить его по щекам, не слишком сильно, но достаточно, чтобы он почувствовал свою вину. Рустам зажмуривался и хохотал, чувствуя на губах вкус поцелуя, который он вырвал у нее, быстрым и ловким движением прижав девчонку к забору.

«Только попробуй еще раз!» — шипела девчонка, удары ослабли, она устала. Рустам хитро смотрел на нее. Лица не было видно, солнце слепило так, что он видел над собой ореол растрепанных волос, горящих черно-медовым блеском, слышал ее дыхание и ждал, когда она ослабит хватку.

Девчонка подыграла ему, и мальчик перевернул ее на землю, схватив за руки и прижав их к теплой сырой земле. Она ничего не сказала, зажмурив глаза, и как только он касался ее губ, ощущая жар дыхания и солоноватый вкус вяленой рыбы, сон обрывался. Дальше ничего не было, никогда — она умерла, как и многие в тот год из-за эпидемии. Рустам и его семья выжили, отец договорился, и им вкололи пустышку, вместо госвакцины. Вирус лишил старшего брата слуха в правом ухе, а Рустама наградил бесплодием, но они все остались живы. Никто и никогда не говорил про вакцины, большинство их делало беспрекословно по графику, и взрослые молчали, зная что-то, боясь рассказать детям, которых регулярно сканировали в школе. А разговорить ребенка и без препарата могла любая надзорная программа, верно считывавшая чувства и мысли школьника, учителю оставалось лишь нажать в нужную точку, которую укажет программа.

Рустам переоделся в домашний костюм, такая ткань больше подходила его сестре, чем мужчине. Нога перестала болеть, повязку менять он не хотел, решив отложить на потом. Он не боялся боли, и все же отрывать часть себя было страшно. Рустам сел на диван и приподнял крышки с блюд. Запах горячей баранины и тушеных овощей с рисом оглушил его, захотелось есть прямо так руками, пока горячее. Голова закружилась, голод стиснул желудок холодными тисками. Взяв себя в руки, Рустам достал бутылку и аккуратно стал отвинчивать пробку. Шампанское он держал впервые в жизни, зная по фильмам, как с ним следует обращаться. В роликах все было просто, а вживую руки дрожали, пальцы слишком сильно сдавливали пробку и горлышко,