Адаптер - Борис Петров

— Это хорошо, — сказал полицейский. Без формы Лиз его не узнала — это был совершенно другой человек.

— Обед будет скоро. Столовка пока закрыта, — худой хотел еще сказать, показывая рукой на двухэтажное здание, но получил мячом в лоб.

Лиз засмеялась, привычно закрывая рот, чтобы мужчины не вошли во искушение. Беджан, довольный своим ударом, жестами показал, чтобы она опустила руки. Лиз с трудом убрала их ото рта, лицо задышало свободнее, стало так спокойно и тепло, хотелось смеяться, радоваться, и она больше ничего не боялась. Испугавшая до дрожи в ногах картина из тяжелого сна, который она видела перед пробуждением, не исчезла, но она смогла увидеть ее иначе, понять, что она на самом деле значит. И это был не сон, Лиз вдруг поняла, что программа, вложенная в нее, контролирующая ее нейроконтроллер, подсказывает выход, предлагает сделать выбор.

Она вновь увидела эту дверь, дотронулась до старой медной ручки, ощутив приятную прохладу, и дверь открылась сама. Ее больше не тянуло туда странное нечто, не пронизывало мертвенным холодом — ей разрешали посмотреть, привыкнуть. Она хотела войти, но дверь закрылась. Ей скажут, когда придет время, и она войдет, Лиз решила, закоротила в себе страх и панику, злыми защитниками функции бросившимися на нее. Оказывается, она сильнее их, и адаптер внутри нее должен умереть.

21. В первом круге

Нога противно ныла, каждую секунду напоминая о себе. Рустам бил себя по рукам и злился, не в силах совладать с нервным напряжением и желанием расчесать ногу до кости. Он час назад вышел из склада, одетый в костюм Беджана, с аккуратной бородой и усами, как у Беджана, даже волосы выкрашены в его цвет, Рустам от рождения был темно-рыжим, и не двигался с места. Робот уже опознал его, приветливо мигнув со стоянки, а он стоял с закрытыми глазами, ожидая, что сейчас его схватят, что в шею или лицо кольнет тонкая игла, а очнется он уже в камере. Как бы ни готовился он к операции, следуя вековым практикам и подвергая себя духовному истязательству, выжимая страх смерти, страх перед физической болью, Рустам боялся. До момента, когда ворота склада закрылись, и он остался один, все виделось иначе. Бескрайние поля и километры складов давили, подползая ближе, окружая, сжимая в кольцо, чтобы исчезло все, кроме крохотного куска голубого неба.

Пора было на что-то решиться, если он еще час так простоит без движения, робот-охранник вызовет медслужбу, и как он объяснит, что здесь делает, его возьмут в разработку, и это будет провал. Рустам сделал шаг, потом второй, и открыл глаза. Он не перешел линию разметки, но робот погрузчик, стремительно движущийся к другому складу, недовольно запищал, требуя уступить дорогу. Рустам не пошевелился, проверяя себя, и робот, огромный, как дом, в котором осталась его семья, пронесся в метре от него, небрежно, будто бы играючи, неся десятки тон груза в двух контейнерах. Рустам помахал роботу, приветливо кивнув. Он взбодрил его, выбив ненужные мысли из головы. В детстве Рустам любил играть с роботами на фабрике, где работали отец и старший брат, и все же их контрактов не хватило для лечения матери. Осталась Самира, их любимая сестра. Рустам успокоился, поклонился солнцу и пошел к машине — он вновь обрел силы, чтобы ни случилось с ним, не так и важно — Самира будет жить, его жизни хватит выкупить и отца и брата.

Робот поднял вверх лепесток двери, зеркальная поверхность отразила солнце, ослепив Рустама великолепием конструкции. Он и мечтать не мог о такой машине. В их разделе сети таких машин не было, как не было и многого другого, привычного жителям первого круга. В каждом городе, в каждом круге информация строго сегментировалась по классам, на основании рейтинга, а значит и статуса человека, определяя, отфильтровывая лишнее, способное вызвать классовую ненависть, вытекавшую из затаенной, накопленной зависти. Не имея допуска, человек знал только то, что ему было положено знать, и даже жители первого круга не смогли бы найти верной информации о жизни во втором и третьем круге, четвертый круг был под полным запретом. Социальному файерволу было несложно, так как люди особо и не пытались узнать про жизнь низших слоев. Иначе было во втором и третьем круге, где в даркнете вбрасывалось много всего, как бы в хаотическом порядке, щекотавшего нервы и желания когда надо. Особенно часто это было, когда падал приток работников по договорам полного использования, тогда в разрешенной части сети показывали рекламу, а в церквях и мечетях устраивали марафоны жертвенности.

Рустам неуверенно сел, робот что-то пискнул в ответ, лепесток двери бесшумно закрылся. Машина изучала хозяина, без ошибок считав его чип, но по биометрическим данным распознала чужака. В коде робота не было подпрограммы на этот случай, и робот послушно принял нового хозяина. Задвигались потайные моторы, настраивая кресло под Рустама. Беджан был немного меньше и легче, но эту разницу могла уловить только машина. Рустам подумал, какую команду дать роботу, он забыл спросить у Беджана адрес квартиры, где его ждут инструкции. Пока он думал, робот бесшумно тронулся, Рустам и не заметил этого, лишь по меняющемуся пейзажу поняв, что они уже на трассе. Удивительная машина, скорости не чувствовалось, как и усталости от кресла, принявшего форму тела Рустама. Он подумал, что не отказался бы жить в такой машине, не останавливаясь дольше одного дня в городе. Если бы границы между городами были открыты, он бы так и сделал, но дальше этого города ему не уехать, можно и не пытаться.

Космическая капсула, точно такая же, как в детских мультиках, летела вперед в город счастья, как считалось у него дома, где нет печалей и забот, где с неба струится благодать, а в рот стекает небесный мед. Рустам смеялся над старыми заблуждениями из сказок, которые любила рассказывать бабушка и мама, и они верили, мечтая оказаться в первом круге все вместе. И вот он почти там, еще час с небольшим, и он увидит город первых. Пока ничего нового Рустам не видел: дорога тянулась бесконечной бетонной гладью за горизонт, каждые пять километров высились вышки радиоэлектронной борьбы с блоками контрольных центров, такие собирали отец и брат на фабрике, капсула обгоняла грузовики, бесстрашно двигаясь навстречу тысячам тон грузового потока. Это было страшно и завораживающе, как маленькая юркая машина играет в пятнашки с неповоротливыми монстрами, не собиравшимися снижать скорость. Страшно, если не знать, что робот рассчитал маршрут, согласовал его