Свитки Серафима - Иванна Осипова

Не только в холодах и непогоде была причина. Знал Серафим сердцем, что с наступлением снежных дней нужна станет обитель. Поэтому так торопился. Забывался сном на несколько часов, а с рассветом поднимался, чтобы исполнить обет, удивляя мастеров силами.

Крепость стали ощущал Серафим внутри. Огненное веретено не позволяло сдаться, вело по пути, словно через послушника текли невидимые потоки, норовя сорваться с кончиков пальцев. Мысли становились яснее, глаза или, вернее, душа видела зорче и глубже. Серафиму чудилось, захоти изменить мир, как подчинится реальность воле. С опасением думал о гордыне, боялся оступиться, взять больше дозволенного. Оттого стремился всю силу направить на работу.

— Не пожалеешь, — шептал он, глядя в ночное небо, устав от трудов. — Всё исполню.

Ближе к зиме новое испытание настигло Серафима. Стал он видеть пути людские, как потоки связывающие судьбы и жизни, как дороги и перепутья живущих. Узнавал он, к чему строит жизнь свою человек, скрывает ли дар или несёт его миру. Все былые слова странника проросли в сердце пониманием. Чувствовал молодой отшельник, когда уходил человек от верной дороги. Болью отзывался в нём кривой путь, а истинный поднимал над землёй. Переживал Серафим внутри себя, страдал за оступившихся, ликовал за идущих.

— Об этом ты мне говорил. — Испытывая муку, Серафим обычно молился возле холмика, где кустились яркие цветы, пусть и отцвели они к осени. — Ты же и сам таков, странник.

В иные дни он ни просвета, ни покоя не знал. Особенно тяжело было, если появлялись рядом люди из городища, где мастера отказались помогать в строительстве скита. Торговцы, едущие с товаром короткой дорогой, с подозрением смотрели на бродягу в опрятной, но залатанной одежде, что собирал хворост в лесу. И городскому голове не нравилось, что поселился вблизи не то монах, не то отшельник, а не то и разбойник. Так сказал Серафиму плотник.

Глава 23

Неловко было Алексею хозяйничать в доме без бабы Вари. Он молча поставил эмалированный чайник в мелкий цветочек на плиту. На миг задумался, вспоминая, где видел баночку кофе. Открыл холодильник и со стыдом подумал, что так и не помог Варваре с продуктами. Безумный поток событий затянул точно в воронку. Гости молча сидели за столом.

Ярослав расстегнул браслет на руке. Непонятная для историка техника лежала перед военным. Он изредка нажимал на экран, хмурился, закусывал нижнюю губу, вчитываясь в мелкие значки. Попутчик стащил кусок сахара и медленно, с видимым наслаждением, гонял его во рту.

— М-м-м. — Он нарушил тишину. — Пошёл сахарок. Дрянь, конечно, но выбора нет.

— Сильно потратился? — Яр не отрывался от прибора, но вопрос задал с неожиданным сочувствием.

— Жить буду, — Сашка рассмеялся.

— Комплект не взял? — Ярослав всё-таки поднял взгляд на приятеля.

— Ненавижу химию, — тот скривился, не потеряв радостной улыбки.

Этого человека трудно было чем-то пронять, понял Алексей, расставляя кружки. Миска с новой партией пирожков нашлась возле плиты под полотенцем. Лицо Яра сделалось строже.

— Как звеньевой, порицаю. В следующий раз попробуй только не взять персональную аптечку. Рапорт напишу.

— Суровый ты, Ярик.

— На том и стоим.

Историк излишне громко хлопнул дверцей шкафчика. У Алексея было состояние человека, готового лезть на стену с безумным хохотом. Ему казалось, что он спит, и сон был абсурден и запутан. Эти двое, нахально вломившиеся на Варварину кухню, как будто издевались, продолжая непонятные разговоры.

— Я слушаю.

Сохраняя внешнее спокойствие, подавив возмущение, Алексей отхлебнул крепкого кофе. Язык обожгло кипятком. Кружка резко коснулась стола.

— С чего бы начать. — Сашка зарылся пальцами в шевелюру, потрепал себя за волосы. — Яр?

Военный сделал пару глотков кофе, покосился на пирожки, но есть не стал. Вспомнив о перстне, Алексей вцепился взглядом в руку Яра, который снова отвлёкся на браслет. Удивительным образом он сложил его, поставив под уклоном на столе. Так работать с экраном было удобнее.

Выпуклая готическая «Т» на перстне направила мысли историка в другое русло.

— Вы со Смуровым заодно? — Во рту сделалось кисло и мерзко.

Алексей, уставший от недомолвок, смотрел на гостей прямо. Чего бы ни стоило, но эту стену он проломить прямо сейчас. Наверняка Борисыч обозвал бы его дураком, неторопливо расправил усы и покачал головой, сетуя на рисковость. Плохо Алексей знал бывшего мента, но увидел образ ярко и детально. Он был примером того, что и молчание приводит к смерти. Услышал историк и голос бабы Вари.

«Какой же неосторожный ты, Алёшка!», — сокрушалась старушка.

Яр заинтересовано, изучающе молчал. Лишь по чуть приподнятым бровям стало заметно, как гость удивлён. Зато Сашка повёл себя ожидаемо.

— Смуров? Тот, что в земле копался?! — Он оживился, аж на табуретке подпрыгнул. — Или который на портрете в музее?

— Казимир Смуров-Залеский, — чётко произнёс Алексей. — Смотритель музея…

Тут же он сам себя поймал на логической ошибке. Зачем бы приятелям тайно проникать в библиотеку и разглядывать экспозицию, если они связаны с Казимиром? И эта странная фраза про портрет.

Проведя ладонью по лбу, Алексей сгорбился над чашкой кофе.

— Что-то я совсем запутался, ребята.

— Сейчас мы тебя распутаем, — радостно пообещал Сашка.

— Видел такое же кольцо у кого-то? — внезапно прервав молчание, Яр продемонстрировал тыльную сторону ладони.

Сомнений не было. У Казимира историк видел точно такое же кольцо. Что же, скрывать он не станет.

— У Смурова. В развалинах его племянник был, Витька. Смотритель музея, хозяин кота, о котором я говорил. Надеюсь, не Хонсу расправился с крысой.

— Смотритель Казимир с перстнем и котом по кличке Хонсу, — повторил Ярослав, словно для него это что-то значило.

— Отменное чувство юмора, — стащив второй кусок сахара, Сашка раскачивался на табуретке, рискуя полететь на пол.

Молниеносно разложив браслет, Яр закрепил прибор на руке, поднёс ближе к лицу.

— Запрос по делу номер тридцать четыре дробь пятьдесят восемь. Смуров, — произнёс чётко, без запинки, проверил символы на экране, после решил уточнить. — Допуск к системе. Смуров.

После беглого прочтения, Яр включил в запрос название городка. Алексей начал сомневаться, что сегодня добьётся ответов. Когда они входили в квартиру, историк был полностью уверен — новых знакомых он дожмёт и заставит раскрыться. Только и края тайнам не было. Одно наползало на другое, да варварство Воробышева продолжало терзать сердце. Алексей чувствовал, как ворочается в груди невидимое, что пробудилось от взгляда человека на фреске.

Браслет издал чуть слышный писк, а Ярослав немедленно прижал пальцы к уху. Сосредоточенный и будто не очень довольный, полученными сведениями. Несколько раз кивнул:

— Слушаю! И как? Понял.

— Привет аналитикам, — неунывающий Сашка прекратил терзать табурет и выпрямился за