На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

но при этом палку, а по сути щетку половую, из рук не выпускала, зажав саму метлу под мышкой, как сулицу копья, а острый конец воткнув в ребра хозяина дома.

— Вы рехнулись? — просипел Вадим, пытаясь отодрать от бока палку.

— А ну не двигаться! — рявкнула девица. — Я сейчас полицию вызову!

— Я…

— Впервые вижу, чтоб воры по холодильникам побирались…

— Да разуйте глаза! — заорал он. Он выдернул конец палки из ребра, и дернул ее на себя, отводя вниз и вбок. Девушка, потеряв равновесие, рухнула на него сверху. Тот больно ударился головой о плиту.

— А-а-а-а! — заорала Инна. — Убери руки, гад!

Сказав это, она пихнула стилиста в грудь головой, так как двумя руками держала съезжающее с груди полотенце. Тот вновь ударился затылком о плиту. Она возилась где-то у него в ногах, пытаясь подняться, и успевала отбиваться: ни рукой, так головой, словно не один день на ринге провела. Заметив ее очередной рывок в целях самозащиты, он прижал ее к себе изо всех сил. Она не собиралась сдаваться и брыкалась.

— Инна, это я! Вы слышите меня? Это я, Вадим. Да опомнитесь? — с этими словами он встряхнул девицу.

Та вдруг замерла. Он чувствовал, как горячо она дышит ему в шею. Видел дрожащую от дыхания прядку волос у лица. Руки, держащие полотенце, больно врезались ему в грудь, и ей, скорее всего, тоже было больно.

— Это я, Вадим! Я вас отпускаю, а вы меня при этом не убиваете, хорошо? И кричать тоже не нужно, перепугаете соседей. Договорились? — проговорил он и разжал руки.

Инна отклонилась назад и села на пол. Дрожащей рукой она отвела волосы с лица и посмотрела на парня.

— Только не щурьтесь.

— Э… э… это… вы? — заикаясь, проговорила она. И тут Вадим увидел, как сильно ее затрясло. Она сидела у него в ногах, в каких-то считанных сантиметрах от него, мокрая, голая, дрожащая — перепуганная девчонка. И все слова, уже готовые сорваться с языка, были забыты в тот же миг. Еще мгновение назад он думал, что она прибьет его, а теперь…

— Не… не смотрите на меня, — проговорила Инна еле слышно. — Отвернитесь.

Девушка запахивала на себе разъезжающие полы полотенца, но на такую фигуру, чтоб скрыть наготу, нужно два таких же. Вадим поднялся, отводя взгляд от обнаженных загоревших ног, что открывались взору почти до линии бикини, зашел в ванную и сдернул с крючка свой халат, потом вернулся в кухню и накрыл им сгорбившуюся, дрожащую в ознобе девушку.

— Вставайте, ну же!

Инна предприняла попытку встать на ноги, но ничего не вышло.

— Дайте руку, — попросила она вполголоса, — у меня… ноги дрожат.

Вадим вздохнул и тут же скорчился от боли: в том месте, куда она воткнула палку от швабры, очень сильно кольнуло.

— Воительница, едрён батон! — пробурчал он и, обхватив ее обеими руками за плечи, поставил на ноги. — Стоять-то можете?

Девушка на него не смотрела, отворачивалась.

— Вы вообще в своем уме? Или в ванной его на полке оставили? Вы соображаете, что натворили? — вдруг разозлился он, глядя на то, как ее трясет.

— Я не знала, что это вы вернулись.

— Да причем тут это? — рявкнул хозяин дома. — Защитница, блин. У вас что, синий пояс по айкидо, или, может, черный по каратэ? Вы, простите меня, какого хрена полезли на грабителя со шваброй, да еще и голая? Хотели, чтобы он из грабителя сразу в насильники переквалифицировался?

Она вскинула на него свои близорукие глаза.

— Вы…

— А если бы, правда, грабитель? Ну, вот так иногда бывает, бац, и тебя грабят, причем средь бела дня! Умнее ничего не придумали?

— Вадим…

— Вы… вы… даже слов нет из нормативной лексики, чтоб выразить все мои мысли о вас! Черт возьми, сколько вам лет, что не знаете: любой мужик физически сильнее женщины!

— Я могу за себя постоять.

— Ну да, конечно. Особенно сейчас, когда вы обеими руками держите полотенце. Своим брыканием, которое вы тут так блестяще демонстрировали, только распалите особь мужицкого пола.

— Вы…

— Что я? Может, вы перестанете на меня глазеть и пойдете уже оденетесь? Черт возьми! И посмотрите потом: глубокую ли дырку просверлили своей шваброй мне меж ребер! Отличный первый день отпуска, ничего не скажешь! Вы там не грохнетесь?

— Да идите вы! — крикнула, разозлившись, Инна из коридора.

Вадим зашел в ванную и задрал на животе майку. Слева между ребер была содрана кожа и уже наливался синяк.

— Будь это лыжная палка, синяком бы не отделался, — пробормотал он.

Дверь за его спиной открылась, и на пороге показалась Инна. Он оглядел ее — она посмотрела на него. Свет от лампочки падал на линзы очков, и Вадим не мог разобрать, какое сейчас у нее выражение глаз.

— Вы… чего? — спросила она тихо.

— А вы быстро оклемались! Еще минуту назад, готовы были отключиться. Где-то подпитались?

— Ёрничаете?

— А что мне еще остается? Вы посмотрите, какую красоту мне навели? Завтра станет еще красивее: всеми цветами радуги переливаться будет! — и он задрал майку на животе.

Инна склонилась к ране. Она долго ее изучала и даже потыкала пальцем рядом с синяком.

— Давайте, на всякий пожарный в больницу съездим, а? Вдруг, правда ребро сломала?

— Ага, счаз! Разбежался! Вот только шнурки поглажу! Давайте чем-нибудь помажем и всё!

— И чем? Водой? Водкой? Зеленкой? Йодом? Ядом? Может мне поплевать на нее, и тогда она быстрее заживет?

Вадим поглядел на нее, сощурившись.

— Не щурьтесь, морщины не разглаживаются! — тут же сказала она. — Или вы об этом не знали?

— А вы… вы…

— Что я?

— Язва, вот кто! — бросил Вадим и хотел выйти, но девушка не сдвинулась ни на сантиметр, а обойти ее было весьма проблематично.

— А то! — подхватила та и ухмыльнулась.

Нет, всё-таки глаза у нее бесподобные: ни дать, ни взять кристаллы льда! Особенно когда смотрит вот так, язвительно и вызывающе. Тем более, что она практически одного роста с ним. Вот только в гляделки и он умеет играть. Еще никому не проигрывал.

Вадим возвышался над ней всего на восемь