На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

значилось: «Служебка». Почему Нонна так окрестила ее, Вадим, сколько не думал, не понимал, но в ней отмечались рабочие дни каждого сотрудника салона, и, пока начальница с матом собирала разлетевшиеся по кабинету бумаги, быстро нашел, что искал.

— Как ты сказала: незаменимых у нас нет? Сегодня двадцать третье июля. Ну, так вот, Мадам, я ухожу в отпуск, обещанный вами еще в июне текущего года — это раз. А во-вторых, я к нему приплюсую все свои неотгулянные отгулы! Итого: увидимся мы с вами, Нонна Валерьяновна, аж через двадцать пять дней. Заявление пришлю по электронке. Ариведерчи!

Выпалив это, он захлопнул перед ошарашенной шефиней папку и кинул на стол.

— А ну стоять! — рявкнула Нонна. Вадим даже не оглянулся, поэтому не видел, как ту затрясло от злости. — Романов! Вернись! Немедленно!!!

Он слышал ее голос, пока шел к своему рабочему месту. Видел взгляды коллег по цеху, пока скидывал вещи в сумку. Потом отвязал фартук и бросил его на кресло.

— В стирку его! — сказал он Насте, которая работала у соседнего кресла. Та неуверенно кивнула. Он уже дошел до двери, когда его догнала кипящая от ненависти Нонка. Что бы она сказала ему, неизвестно, верно, уж ничего приятного, но тут в дверях они столкнулись с владелицей сети пиццерий, Виолой Николаевной. Та была неплохой теткой, которая всякий раз рассказывала своему мастеру похабные анекдоты. Весила больше центнера, хвасталась новомодными диетами, благодаря которым сбросила триста граммов, и всегда, как первоклашка у учительницы в туалет, отпрашивалась у мастера покурить. За это Романов ее любил и уважал, несмотря на то, что она никогда не давала «на чай».

— Вадим, мальчик я к тебе, а ты от меня? — проговорила она.

— Проходите, проходите, Виола Николаевна! Вадим сейчас к вам подойдет! — тут же пропела сладким голосом Нонна. Подчиненный бросил на нее взгляд — словно булыжником залепил.

— Виола Николаевна, видите ли, я в отпуске. Моя шефиня будет счастлива вас обслужить. Она нисколько не растеряла ни мастерства, ни квалификации! Ведь, как-никак, именно она главный специалист нашего салона. Я же откланиваюсь! Увидимся с вами в конце августа.

— Ясно, ну отдыхайте, отдыхайте. Съездите на море, а то больно вы бледный, — ответила женщина и вплыла в салон. — Нонна, детка, давай уж поторопимся, а то у меня встреча с поставщиком новым. Ты не поверишь, какая у него говядинка! Мм, объедение!

Нонна сверлила взглядом сбежавшего мастера, но тот сделал вид, что ничего не видит, ничего не слышит, ничего не знает. Он пересек парковку и даже успел сесть в машину, когда увидел красный «Мерседес», вплывающий на стоянку. Вадим отклонился на спинку кресла в тень, чтоб его не заметили. Этот «Мерс» принадлежал Леону. Романов дождался, пока тот припаркуется, вывалится из своей тачки и зайдет в салон, и только тогда покинул парковку. Телефон надрывался в кармане брюк, и Вадим кое-как его оттуда выудил. «Начальница» значилось на дисплее. Он, скривившись, нажал отбой, а потом и вовсе отключил мобильник, сделал радио громче и вырулил на шумный проспект. На душе было легко и радостно.

Глава VII. Тайное должно остаться тайным.

Встав в пробке, он вновь достал мобильник и позвонил сестре.

— Алло, ты чего мне в рабочее время трезвонишь? — зашипела Аля в трубку, видимо, прикрывая телефон ладонью.

— Хочу вас оповестить, что с сегодняшнего числа я в официальном отпуске! — радостно прокричал он. — Еду домой, возьмусь за ремонт! Да, кстати, Алька, поехали в Грецию? Или Турцию, или Италию? Да без разницы куда! Давай, оформляй отпуск и рванули!

— Ну, ты даешь! И Нонка тебя отпустила? Она что там, белены объелась?

— А, по-моему, озверина хватила лишку! Ну, так куда рванем?

— Ну, можно, конечно, выбрать. Например, Камчатка, Курилы, Карелия, Алтай, там горы, говорят, обалденные!

— Алька, у меня отпуск не так часто выпадает летом! Какие Курилы, поехали за рубеж! — заныл Вадим.

Сестра вздохнула.

— И всё-таки я права, что нужна тебе только для хранения информации! — буркнула она обиженным голосом. — Ну, какие, к едрене фене, Греция вместе с Турцией? Ты загранпаспорт новый сделал? Твой-то тю—тю! Срок давности истек! Говорила же после Финляндии, обнови, обнови, а ты всё откладывал! Вот и наоткладывался! Ладно, езжай домой, поплачь немного и принимайся за ремонт! А то развел бардак, а мне работать пора! Чао!

С этими словами она отключилась. Вадим тут же выключил мобильник. Вот ведь непруха! Ну, как он мог забыть о загранпаспорте?

— Съездил на курорт! Всё, разбирай чемодан! — процитировал он и усмехнулся. «Любовь и голуби» вместе с Алькой они посмотрели наверно раз двести, если не больше.

«Ну а что! Курилы и Камчатка не такая уж плохая идея!»—подумал он и улыбнулся. Всё-таки отпуск, где бы он не проходил, сам по себе уже прекрасен. Даже слово «отпуск» такое доброе, светлое, теплое, вкусное.

Он вырулил на парковку перед домом и улыбнулся: ни одной машины! Выбирай место — не хочу! Вадим даже покружился на «Опеле» по стоянке, и наконец, поставил своего старичка в тенек. Вышел, улыбаясь, хотел опять похлопать по лобовому стеклу, но увидев на нем пыль, опустил руку.

— Ну, давай, завтра, а? Ну, вот обещаю! — сказал он машине и пошел к подъезду.

Он с облегчением снял туфли, бросил сумку на ящик с посудой, и с удовольствием потянулся.

— Эх, как же хорошо в отпуске! — проговорил он.

Инна была в ванной, оттуда доносился плеск воды и какое-то нытье, видимо, пела. Вадим переоделся и пошел на кухню, поставил чайник, залез в холодильник. И тут его больно кольнули в бок чем-то острым. Паника захлестнула так, что ноги подломились в коленях, и он рухнул на пол, словно его мечом ударили. Дверца холодильника, закрываясь, стукнула по носу, он даже не успел подставить руку под удар, а что-то твердое и острое упиралось ему в ребра, и не просто упиралось, а давило, причиняя нестерпимую боль.

Когда перед глазами перестали плавать черные круги, Вадим увидел перед собой мокрые босые ноги. Он стал поднимать взгляд вверх. Махровое полотенце цвета оливы, придерживаемое на груди крепкой рукой, и волосы длинные, мокрые, прилипшие к телу то здесь, то там. Они закрывали лицо своей хозяйке, та пыталась сдуть их в сторону,