Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

– Но Александра – друг? – Макс внимательно присмотрелась к стоящей перед ней надзирательнице и поняла, что последние шесть месяцев была слишком полна ненависти и жалости к себе и не обращала внимания на то, как красива эта женщина. Трудно выглядеть привлекательной в серой форме тюремного служащего с толстым ремнем, затянутым в самых неподходящих местах, но в случае с Александрой он только подчеркивал ее изящные изгибы.

– Знакомая. Еще со времен моей службы в армии. Мы иногда оказываем друг другу кое-какие услуги.

В воображении Макс возникла картина: ногти Александры впиваются в широкую голую спину Грейсона, его пальцы путаются в ее волосах цвета кленового сиропа…

Она тряхнула головой, отгоняя ненавистный образ. Поездка в машине подействовала на нее сильнее, чем она предполагала. Или, может быть, дело в том, что она снова оказалась в этих затхлых, всегда сумрачных помещениях, которые, как ей казалось, она покинула навсегда.

Как бы то ни было, она, вероятно, была права, когда подумала, что Грейсон не из тех, кто любит секс в спальне в миссионерской позе…

Стоп. Хватит.

Александра попросила их подождать в коридоре, пока она пройдет в пустую зону для посетителей и включит свет.

– У тебя есть настоящие друзья или это просто люди, которые чем-то тебе обязаны? – спросила Макс.

– У меня также есть временные настырные сообщники, с которыми мне приходится работать. – Он прислонился к стене, скрестил руки на груди, и уголки его губ растянулись в улыбке.

– Значит, из преступницы я превратилась в сообщницу? И кто ты после этого?

– Симпатичный парень.

– По-моему, это немного грустно.

– Да, это тяжелый крест, и мне приходится его нести. Иногда просто хочется, чтобы кто-нибудь угостил меня выпивкой за то, кто я есть. – Он вздохнул.

– Грустно, что у тебя нет настоящих друзей.

– Это ты сказала, что у меня нет друзей.

– Барбарани не в счет.

– Почему?

– Потому что ты на них работаешь.

– Разве нельзя дружить с людьми, с которыми работаешь?

– Ты не работаешь с ними, ты работаешь на них.

На его лицо как будто набежала тень. Похоже, она задела его за живое. Что ж, так ему и надо за то, что использовал свои романтические отношения с Александрой, чтобы получить доступ к Либби в неположенное время.

– А где твои друзья, Макселла? – Он пристально посмотрел на нее. – Они встречали тебя на выходе из тюрьмы?

К счастью, Александра предложила им пройти, избавив Макс от необходимости придумывать какую-нибудь отговорку или, что еще хуже, говорить правду. Что-то подсказывало ей, что фиксер Барбарани – тот человек, который может ее понять.

Холодный, несвежий, отдающий металлическим запахом воздух и пластиковые стулья вызвали только одно воспоминание. Молчаливый визит Джеки и затем ссора с Либби после того, как она задала вроде бы невинный вопрос. Тогда она почувствовала себя точно так же, как после смерти родителей, – словно она сама и есть пустая комната для посетителей, через которую проходят, не задерживаясь надолго, люди и холодный воздух.

– Прежде чем мы войдем, – сказала Макс, повернувшись к Грею, – ты должен кое-что узнать…

– Я убью тебя к чертовой матери, Конрад, если ты проделала весь этот путь и заставила меня пропустить начало сериала только для того, чтобы познакомить со своим паршивым никчемным бойфрендом.

Голос, на мгновение вернувший Макс в ее первую тюремную ночь, прозвучал за спиной у Александры.

Грей так картинно вскинул брови, что ей захотелось поднести палец к его лбу и стащить их на место.

– Признаю свою ошибку. Конечно, это ты эксперт по части правильных друзей.

Он ухмыльнулся и прошел мимо нее в комнату для посетителей.

21

Грей

Либби Джонстон соответствовала своему голосу. У Грея в папке с фотографиями и основной информацией о Ла Маркас и их знакомых лежала ее фотография. Лицо у Либби было круглым и улыбающимся. Он сделал снимок, когда она выходила из здания суда рука об руку со Скиннером еще под впечатлением от своего третьего оправдательного приговора (и, вероятно, под действием рецептурных препаратов, за распространение которых его оправдали). Уложенные белокурые локоны, глаза обрамлены черной подводкой, губы накачаны тем, чем там их накачивают.

Но женщина в тюремной зоне для свиданий представляла собой остатки томатного соуса в полной бутылке, бывшей когда-то Либби Джонстон. Исхудавшее лицо, щеки с глубокими ямками, словно она постоянно кусала их изнутри. Те блондинистые локоны были, очевидно, фальшивыми, и жирные, непонятного цвета пряди теперь заправлялись за уши, которые как будто оттопырились из-за худобы. Филлеры исчезли, и она улыбалась Грею вялыми узкими губами, покрытыми засохшими после простуды корками.

– Привет, красавчик.

А как же паршивый и никчемный?

– Миз Джонстон, очень приятно. – Он протянул руку, но она не ответила на любезность, уставившись молочно-голубыми глазами на Макс.

– Что это за хрень, Конрад? – В досье Джонстон следовало добавить, что «д» она произносила как «т» и в конце каждого предложения облизывала потрескавшиеся губы.

– Ты уже провернула дельце? Это что за Чэд?[17]

Дельце? В смысле, предотвратила убийство? От слов Либби внутри у Грея что-то перевернулось. Он попытался поймать взгляд Макс, но ее глаза скрыл упавший занавес волос. В какой-то момент он едва не протянул руку, чтобы заправить их за ухо и проникнуть в ее мысли.

– Он привез меня сюда. Работает на Барбарани.

– А-а-а. – Либби снова повернулась к Грею, словно лазерным лучом, пройдясь по нему сверху вниз и задержавшись в области паха. – Это многое объясняет.

– Что именно объясняет? – Грей напомнил себе, что за женщина стоит перед ним. Она работала со Скиннером, замышляла что-то против Барбарани. Возможно, она с самого начала знала о бомбе.

Словно почувствовав его растерянность, Макс под столом, чтобы не видела Либби, положила руку ему на колено и сжала так, словно пыталась оторвать коленную чашечку от хряща.

Либби снова облизнула губы, что, вероятно, не способствовало их заживлению.

– Видишь ли, помощь Барбарани такая же, как их вино. Красивое, но пустое.

– Хотите сказать, что я плох на вкус? – Грей решил подыграть ей.

Либби приподняла тонкую татуированную бровь. Потрескавшиеся губы скривились.

Как Грей мог опуститься до фальшивого флирта с подружкой Кейна Скиннера?

– На вкус я неплох. – Он наклонился вперед, выдержав оценивающий (или убийственный, он точно не знал) взгляд Джонстон. Макс убрала руку, и он на мгновение почувствовал себя так, словно его сбросили с обрыва.

Либби взглянула на Макс.

– Стыд.

Причем тут стыд?

– Как ты, Либ? – В голосе Макс прозвучало искреннее беспокойство. А почему нет? Ее самая большая тревога