Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

не приехал сюда, то не узнал бы правду, ту правду, которую знал всегда. Правду, которую отец вбивал в него каждый проклятый день. Почему так трудно было запомнить этот единственный урок?

Нет, все было не напрасно. Ведь теперь он получил подтверждение.

Макс Конрад – лгунья. Красивая, увлекающая, умная лгунья.

22

Макс

– Эй, Конрад?

Макс испытала глубокую благодарность к Александре, когда надзирательница увела ее от Грея. Она понимала, что лишь оттягивает неизбежное, но пауза дала возможность отдышаться после заявлений Либби, что тисками сдавили легкие.

Александра завела ее в кабинет начальника, где Макс тут же поежилась от прохлады.

– Извини. – Александра выключила кондиционер. – Приливы у Лоры не всегда вовремя.

Макс натужно улыбнулась.

– Что у тебя за дела с Грейсоном Хоуком?

Так и есть, сразу перешла к делу. Может, видела, как Макс положила руку на колено Грею? Но она, конечно же, не сочла это романтическим жестом? Она же наверняка видела, как Грей на нее смотрит.

– Я помогаю ему с охраной на винном празднике у Барбарани.

Александра окинула ее тем особым взглядом, которым должен обладать каждый тюремный надзиратель в день вступления в должность и который тонко настроен на выявление лжи, обмана, хитрости и прочей ерунды.

– И какое отношение к этому имеет Либби Джонстон?

Макс молчала. Как и советовал ей ее дерьмовый адвокат.

Оказалось, что его совет был верным.

Александра вздохнула, взяла недоеденный пончик с клубничной глазурью и откусила кусочек. От тошнотворно-приторного запаха у Макс заурчало в животе.

– Ты же не хочешь связываться с Либби.

– Ты заставляла меня спать с ней в одной камере целых шесть месяцев.

– Ты понимаешь, о чем я. Удивительно, что она вообще заговорила с Хоуком, учитывая его связь с… этой семьей.

Макс пожала плечами.

– Он умеет получать то, что хочет. – Она не стала добавлять «от женщин», но Александра наверняка догадалась. – А откуда ты его знаешь?

Александра доела пончик, вытерла о себя руки и хмуро взглянула на Макс.

– Не в том смысле, каком ты думаешь.

– А о чем я думаю?

– Ты неверно все истолковываешь.

– Ну извини, он сам сказал…

– Что мы давно знакомы? Да. Но ничего такого, исключительно платонические отношения. Тебе не о чем беспокоиться.

– Беспокоиться? Ты о чем? Нет! Боже… – зашипела Макс. – Мы просто работаем вместе.

Александра подняла брови.

– Он смотрит на тебя, как…

– Как?

Александра стряхнула с формы сахарную пыль от пончика.

– Как будто пытается решить, хочет ли разорвать тебя пополам или сорвать с тебя одежду.

Макс коротко хохотнула. Александра, должно быть, устала.

– Я не доверяю Либби. – Надзирательница села за стол.

– Это ведь часть твоей работы, так?

– Ты понимаешь, о чем я. Она ненавидит Барбарани, Конрад. С чего бы ей помогать тебе?

– С того, что еще больше она ненавидит Скиннера?

Александра поджала губы.

– Помнишь финал «Фермеру нужна жена»?

У Макс похолодела кровь. Она старалась не думать о том вечере в тюремной телевизионной комнате, вечере, рассказать о котором собиралась Грею перед тем, как Александра повела их в комнату для посетителей. Макс не помнила, о чем была бегущая строка – то ли шла реклама какого-то отеля, то ли сообщалось о стычке Луки с Форестом, – когда на слишком ярком экране замелькали лица Барбарани. Ей запомнилась высокая фигура, закрывшая их от камеры, плечи занимали половину экрана. Конечно, теперь она знала, что то был Грей, но тогда это не имело значения из-за того, что произошло дальше.

– Он убил моего сына! – закричала Либби, бросаясь на телевизор. Картинка замерла на выстрелах в голову. Надзирателям не пришлось вмешиваться, заключенные не могли допустить, чтобы хоть одна царапина украсила лица персонажей телешоу. – Парень Барбарани убил моего сына!

В тот вечер, когда заключенные навалились на Либби, чтобы защитить драгоценный телевизор, Макс прониклась не только сочувствием, но и пониманием. Когда она увидела, как водитель, сбивший машину ее родителей, выходит из зала суда в наручниках, она испытала то же самое, что и Либби.

Одних наручников было недостаточно. Одного осужденного было недостаточно. Макс хотела, чтобы заплатили все: девушка – за то, что бросила его, дилер, продавший ему наркотики, люди, изготовившие их, водитель, который видел, как он пересек двойную линию десятью километрами раньше, и не вызвал полицию, архитектор Тудиэй-роуд, разработчик системы подушек безопасности их машины…

Макс знала, что убежденность Либби в виновности Барбарани может быть лишь относительной. Они богаты, они живы, а Роки – нет.

Чувство вины вонзилось в нее зазубренными лезвиями. Должна ли она была рассказать Грею о Либби, кричащей в телевизор? Как бы он к этому отнесся? Счел бы истерическим бредом попавшей в тюрьму сумасшедшей? Как это сделала Макс.

Не забывай, мистер. Ублюдок, убивший моего сына, завтра вечером получит по заслугам.

Ей стало не по себе. Она уже чувствовала себя не в своей тарелке.

– Ты в порядке, Конрад? – Голос Александры вернул ее к действительности.

– Просто устала.

– Слушай, я не должна тебе этого говорить, но я в долгу перед Грейсоном и, полагаю, перед тобой тоже.

– И как же это ты мне задолжала?

Александра пропустила вопрос мимо ушей.

– Вот что я тебе скажу. Либби в последнее время пользуется популярностью – от посетителей отбоя нет.

– Кейн Скиннер был здесь?

Александра покачала головой.

– Двое, мужчина и женщина. Порознь.

– Можешь сказать…

– Об этом и речи нет. – Александра покачала головой. – Но вам нужно быть осторожными. – Она взяла с тарелки кусочек глазури и положила на язык. – Не доверяй никому.

– Я и так не доверяю. И они не доверяют мне.

Врешь. Грей тебе доверял. Но ты все испортила, как всегда.

Александра откашлялась.

– Я рада, Конрад, что ты вышла.

– А я нет. Мне здесь нравилось.

Александра нахмурилась.

– Однажды мне пришлось перед комиссией объяснять применение электрошокера.

Макс поежилась, как будто в комнате снова включился кондиционер.

– Знаю, это не одно и то же, – продолжала Александра. – Я только хочу сказать… не все из нас думают, что ты сделала что-то плохое. Не могла тебе это сказать, пока ты была здесь, но знай, что в системе не все твои враги. И не все, кто сидит в тюрьме, заслуживают того, чтобы там находиться.

Макс никогда не считала Александру своей защитницей.

– Я ценю то, что ты сказала, но ты ничего не знаешь о том, что я сделала. И никто не знает, кроме Эвана и Джеки Террас. А они дали показания в суде.

– Далеко не все верят тому, что они рассказали всю правду.

Макс рассмеялась.