Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Ну что, Мишка, — весело ткнул меня в бок Григорий Семенович. — Ты, по-моему, окончательно выходишь на международную боксерскую орбиту! Скоро небось только на международных соревнованиях и будешь выступать!

— Так вашими же стараниями, Григорий Семенович, — вежливо откликнулся я. — Если бы не ваша поддержка…

— Ой, да брось ты! — улыбнулся мой тренер. — Ты действительно очень сильный боксер, Миша. И то, что с тобой сейчас происходит — вполне заслуженно. Это тебе не домашние чемпионаты — на такие встречи кого попало не берут, кто бы за кого ни просил. Здесь как на том чемпионате Европы: как бы ни сложился в итоге бой, уже одно то, что ты в нем участвуешь, говорит о тебе как об одном из самых лучших! А растешь ты, кстати, и вовсе фантастическими темпами. Я, во всяком случае, на своем тренерском веку вижу такое впервые. И уж конечно, я бы тебя первого выставил, если бы ты соответствовал по весу. А ты, вон, видишь, все равно сюда пробрался! И это тоже отличное боксерское качество — добиваться своего даже тогда, когда, казалось бы, ситуация к этому не совсем располагает.

Я, конечно, и сам это понимал, и осознание своих достижений доставляло мне ни с чем не сравнимое удовлетворение.

Была и еще одна приятная сторона в таких соревнованиях. Как у нас, так и в Штатах эти матчи транслировались по телевидению. И, поскольку так складывалось, что у советских боксеров побед было заметно больше, чем у американских, наши чиновники были довольны и засчитывали это как очередное достижение советского спорта. То есть мы одновременно работали и на свою спортивную карьеру, и на международный престиж страны. Тем более что встреч между американскими и советскими боксерами на таком уровне проходило крайне мало. Во многом это было обусловлено тем, что в этот период на мировом ринге доминировали кубинские боксеры. Да и некоторые особенности самой олимпийской системы также вносили свою лепту.

Из всего сказанного понятно, что перед встречей мы с Сеней испытывали вполне объяснимое волнение. Но я уже давно научился воспринимать его как неотъемлемую составляющую работы спортсмена. Волнение не надо стараться подавлять — лучше научиться направлять его в нужную сторону, и тогда оно будет улучшать твои результаты, а не ухудшать их. А если уж так случилось, что оно начало выходить из-под контроля, то нужно как можно скорее снова одержать над ним верх.

— Дыши глубже, — наставлял я товарища, который от волнения начал трястись уже чуть ли не всем телом. — Спокойно и глубоко, слышишь?

— Слышу, — отозвался Сеня, пытавшийся обуздать свою нервную одышку. — Я стараюсь.

— Ты же ведь на самом деле очень многое можешь, — продолжал я внушать ему спокойным тоном. — Уже на том уровне, на котором ты сейчас находишься, ты очень серьезный боец. А твое волнение — совершенно естественная штука. Это вообще твой первый друг!

— Тоже мне, друг, — проворчал Сеня. — Из колеи так выбивает, что будь здоров!

— Это как раз говорит о том, что именно ты и достоин здесь участвовать, — возразил я. — Тот, кому все равно, кто занимает чужое место не по праву, никогда не переживает. Поэтому успокаивайся и входи в рабочий ритм.

Впрочем, легко советовать успокоиться со стороны. А ведь и мое собственное волнение усилилось, когда нас познакомили с другими членами советской сборной, участвовавшими в матчевой встрече. Дело в том, что каждого из них в прошлой жизни я хорошо знал лично. И теперь меня снова накрыло то неловкое чувство, когда я был рад встрече со старыми знакомыми, очень хотелось пообщаться с ними и поделиться всем, что со мной произошло, но при этом я не мог с ними даже заговорить, потому что в этой жизни никто из них не имел обо мне ни малейшего понятия. И мне оставалось только смотреть на них и представлять, как сложатся их судьбы в дальнейшем.

Из невеселых размышлений меня вывел уже знакомый голос тренера сборной:

— Вот такая, ребята, у вас будет форма.

Я обернулся и увидел, как тренер демонстрирует нам форму целиком красного цвета. В принципе, это было логично: ведь в данном случае мы представляли не конкретный клуб, а всю советскую страну. Поэтому выступать в такой форме было даже почетнее, чем в своей, привычной.

— А что, здорово, — выдал свой вердикт кто-то из сборной. — Сразу видно, что советские пацаны выступают, ни с кем не перепутаешь.

— Вот именно, — согласился тренер. — Теперь еще осталось сделать так, чтобы нас узнавали не только по цвету нашей формы, но и по результатам боев.

— Сделаем! — радостно заявил тот же голос.

Тем временем на встречу прибыли американские боксеры, и нас начали знакомить друг с другом. Американцы оказались весьма приветливыми и приятными в общении ребятами. Для них участие в этой встрече было таким же принципиальным, как и для нас, и ради этого выступления они тоже были готовы очень на многое. И важность этого мероприятия понимали не только спортсмены.

Я хорошо помнил историю известного боксера Рона Лейла, которого освободили из-под стражи, поставив перед ним условие, что он «побьет русского». Престиж страны в отдельно взятом случае мог оказаться выше правосудия.

Сеня нервничал намного сильнее меня. Меня, как и уже много раз, спасала память прошлой жизни, и я относился ко всему как к своей непосредственной работе, которую я должен выполнять. Безусловно, волнение присутствовало — тем более что в таком крупном событии, которое транслировалось на главных американских и советских телеэкранах, я участвовал впервые за обе своих жизни — но все-таки я научился хотя бы не подавать вида. А вот Сеня полагал, что он еще не достиг того уровня, который позволял бы ему соперничать с кем-то из лучших американских боксеров-любителей. Собственно, именно этим и объяснялось его крайне нервное состояние.

— Рано меня все-таки сюда определили, — дергаясь, сообщил он мне. — По-хорошему, мне бы еще тренироваться и тренироваться…

— Сень, — я снова взял на себя роль его психотерапевта, — ну, наверное, те, кто нас сюда отбирал, люди гораздо опытнее и профессиональнее, чем мы. Им, наверное, виднее, чем нам, как ты думаешь?

— Вот я поэтому и удивляюсь, — парировал Сеня. — Видно же, что я еще… ну, неопытный как минимум. Куда мне сейчас с этими зубрами тягаться?

— Слушай, — немного повысив тон для убедительности, ответил я, — ну если так рассуждать, нужно вообще запереться в своей комнате и никогда и никуда не выходить.

— Это-то здесь при чем? — насупился Сеня. — Чего ты вечно все до крайности доводишь?

— А при том, — не смутился я. — По-моему, ты все ждешь идеальных условий. Но правда заключается в том, что их не будет никогда! Ты никогда не будешь в стопроцентно идеальной форме — а если вдруг и будешь, то тебе будет казаться, что надо бы еще чуть-чуть получше. Тебе никогда не подберут идеально подходящего тебе соперника, который будет по всем параметрам соответствовать тебе и твоим умениям. Я уж не говорю о том, что внутренние ощущения почти никогда не совпадают с внешними обстоятельствами. А если так, то каждый — понимаешь, каждый! — выход на ринг, на любом уровне, означает риск полного провала. Но если все время бояться провалов, то лучше вообще этим делом не заниматься, потому что без провалов у нас не бывает, понимаешь, не бывает!

— Да я-то понимаю, — нерешительно отозвался Сеня. — Но все равно, мне кажется, я немного погорячился, когда соглашался…

— Зачем же соглашался тогда? — подколол я. — Тебя же спрашивали, значит, был шанс отказаться.

— А знаешь, как хочется выступать на серьезном уровне? — вдруг сверкнул глазами Сеня.

Конечно, в чем-то мой приятель был прав. На такие встречи действительно собирались бойцы невероятно высокого уровня. Достаточно вспомнить, что в разные годы их участниками становились настоящие звезды бокса и будущие чемпионы мира. В частности, в таких боях участвовал будущий серебряный Олимпийский призер Рой Джонс и многие другие прославленные боксеры.

Американцы, которые на этот раз были нашими гостями, приехали в Советский Союз заранее и уже успели пройти акклиматизацию и провести несколько тренировок в нашей столице. Поэтому чувствовали они себя уже вполне уверенно. При знакомстве я внимательно изучил своего будущего соперника-афроамериканца. Было заметно, что он сильно сушится, чтобы войти в нужную весовую категорию. А это означало, что его фактический вес будет составлять примерно килограмм на десять больше допустимого весового лимита. Я же предпочитал не ударяться в весогонку, а вместо этого сохранять свежесть.