Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Впрочем, на меня их речи все равно никак не действовали. Я и сам прекрасно знал, как мне нужно себя настроить, чтобы выступить достойно.

Что же касается чисто спортивных задач, то мне предстояло бороться за первое место в медальном зачете команд с кубинцами. С одной стороны, это было событие, которого я очень долго ждал. Соперничать с кубинцами автоматически означало твой высокий уровень, поскольку они считались одними из лучших боксеров в мире. Но с другой стороны, в этом и заключался высокий риск: никто никому никаких поблажек давать не собирался, и победить было намного сложнее, чем на всех моих предыдущих соревнованиях, вместе взятых.

— Ох, не знаю я, Мишка, как ты там будешь, — как-то совсем уж по-родительски сказал мне Григорий Семенович, когда мы с ним стояли в очереди на самолет. — Кубинцы — сильные звери!

— Конечно, сильные. Только я-то тоже ничего, Григорий Семенович, — ответил я.

— Я знаю, Мишка, — улыбнулся Григорий Семенович. — И я полностью в тебе уверен! Уверен, что ты все сможешь, что у тебя есть для этого все данные и все возможности! Просто это действительно пока что самое ответственное твое выступление.

— Ничего, — я постарался приободрить и себя, и тренера, — где только наша не пропадала!

Поездка в Белград уже не производила на меня такого неизгладимого и острого впечатления, как в ту же Германию. Я начинал привыкать к постоянным перелетам, смене часовых поясов и уклада жизни. Более того, я уже довольно спокойно относился и к вниманию со стороны прессы и других спортсменов. Внезапные вопросы, повторявшиеся по сто раз на дню, не выводили меня из равновесия, а были чем-то вроде работающей неподалеку радиоточки, которую ты не можешь выключить и воспринимаешь как неизбежный фон.

— Послать бы их всех к чертовой бабушке! — ворчал Григорий Семенович, отгоняя от меня очередных пронырливых корреспондентов с блокнотами и фотоаппаратами. — Прохода не дают! Ни пообедать, ни потренироваться, ни отдохнуть спокойно!

— Ничего, — успокаивал я его, — у них просто работа такая.

— А у нас работа такая, что нам мешать нельзя, — парировал Григорий Семенович. — Ты гляди, не думай еще там себе, что они потом напишут. Написать могут все, что угодно. И спросить, кстати, тоже. А у тебя в голове должен быть только бокс!

— Хорошо, — соглашался я.

Григорий Семенович был прав — до ответственного дня оставалось все меньше времени, и стоило сосредоточиться на подготовке. Поэтому в Белграде я уже практически не отвлекался ни на красивейшие достопримечательности, ни на дегустацию местной кухни. Хотя югославы оказались очень гостеприимными и хлебосольными людьми — все-таки не зря они считались братской республикой! Мне постоянно предлагали попробовать какое-нибудь новое блюдо, которого я еще не ел. И блюда эти были одно вкуснее другого.

— Я же спортсмен, — отнекивался я. — Мне нужно соблюдать диету и режим питания.

— Да ладно тебе, парень! — уговаривали меня мои новые югославские знакомые. — На режиме ты всю жизнь сидишь, а такую вкуснотищу, может, никогда больше и не попробуешь!

— Я бы с радостью, — виновато откликался я, — да только если я ее попробую, мне потом придется несколько дней вообще из зала не вылезать, чтобы компенсировать!

— Ой, да что ты говоришь, — отмахивались югославы. — Никто же тебя не заставляет питаться этим каждый день! Попробуй один кусочек, одну порцию. А потом возвращайся опять к своему творогу или что там вы едите круглые сутки!

Иногда мне удавалось настоять на своем, а иногда все-таки приходилось уступать братскому югославскому напору и пробовать незнакомые блюда. Должен заметить, что они и вправду были чудо как хороши, и, если бы не спортивная диета, я бы, наверное, не смог отказать себе в удовольствие поменять свой рацион полностью — хотя бы на время этой поездки.

То же самое происходило и во всех остальных сферах жизни. Я не испытывал ни малейших бытовых неудобств — все мои пожелания угадывались едва ли не до того, как я их озвучу. Создавалось такое ощущение, что, если бы я захотел, то чуть ли не половина Белграда примчалось бы ко мне предлагать помощь, чтобы я ни в чем не нуждался. Это было необычайно приятно. И, честно говоря, мне зачастую очень хотелось поддаться всем возможным искушениям — тем более что неизвестно, когда еще я попаду в этот удивительный, красивый и гостеприимный город.

Но все-таки в моей голове главенствовала только одна мысль: я буду бороться за путевку на Олимпиаду! И я намерен выиграть ее, чего бы мне это ни стоило! И эта мысль подчиняла себе все остальные — даже самые соблазнительные.

А цена этой путевки была и вправду достаточно высока. Мне предстояли три крайне непростых боя. Причем мое положение осложнялось тем, что я был самым молодым участником чемпионата мира для взрослых. Советской сборной пришлось специально выбивать для меня место, всячески убеждая спортивное начальство — ведь допуск сюда разрешался только участникам от 17 лет. Правда, по всем остальным параметрам я проходил: я выступал в весовой категории 75 кг и перед чемпионатом сумел еще немного подрасти и набраться мышечной массы.

Поэтому и Григорий Семенович был озадачен сильнее обычного. Он прекрасно понимал, что с участника, которому и так уже была предоставлена хотя бы одна поблажка, и спрос автоматически становится другим. И в эти предсоревновательные дни он старался «натаскать» меня как можно круче. А заодно — поточнее разведать, какая обстановка складывается на чемпионате в целом.

— Значит, так, Мишка, — почесывая в затылке, сообщил мне Григорий Семенович. — Я тут поузнавал — в общем, в твоей весовой категории будут выступать еще ребята из Великобритании, Югославии, Болгарии, Германии и Финляндии.

— А кубинцы? — удивился я.

— Кубинцы — само собой, — кивнул Григорий Семенович, — я тебе перечисляю тех, кого ты можешь не знать. Короче говоря, сам уже понимаешь, что школы серьезные. Будь я на твоем месте — даже и не знаю, кого бы я хотел себе в соперники.

— Да кто будет, с тем и будем биться, — улыбаясь, ответил я. — Это ведь даже интереснее — выходить на ринг с тем, кто может оказаться сильнее тебя!

Конечно, что и говорить, состав был солидным! Но главной силой все-таки являлись кубинцы. Одним из представителей Кубы, с которым мне и предстояло драться, был Хосе Лопес — на тот момент восходящая звезда кубинского бокса, которому все специалисты наперебой прочили первое место на Олимпиаде. В будущем так и окажется: он победит и на чемпионате мира в Белграде в 1978 году, и на Олимпиаде.

А пока что я уже знал, что это — боксер выдающегося уровня. Мы были знакомы по недавним сборам в Гаване, и я прекрасно понимал, что соперничество с Хосе будет делом нелегким. Это был действительно мировой уровень. Однако уступать ему я все равно не собирался — не для того я сюда стремился, чтобы сдаваться пусть даже и выдающимся соперникам.

Кстати говоря, остальные соперники тоже не уступали Хосе по уровню своего мастерства. Так, в первой четверти финала мне предстояло встретиться с крупным сербом, который явно с большим трудом сумел «поместиться» в весовую категорию до 75 килограмм — Слободаном Лачкивечем. Нас представили друг другу на общем ужине.

— Неожиданно, — сказал Слободан. — Честно говоря, я думал, что в этом весе будет драться Леонид.

В ответ я только пожал плечами.

— Иногда все меняется в самый последний момент, — произнес я формальную и ничего не значащую фразу.

— Ну что же, посмотрим, кто сильнее, — так же вежливо-формально улыбнулся Слободан.

Леонид, о котором говорил Слободан, действительно был более чем достойным боксером, но сам решил предоставить этот шанс мне, отказавшись от участия и порекомендовав меня. Хотя нельзя сказать, что сам он из-за этого отодвинулся в тень: по всем предположениям выходило, что в следующем чемпионате СССР, в 1979 году, где и будет окончательно определяться состав олимпийских участников от нашей страны, мне придется встретиться в бою именно с Леонидом. Вполне возможно, что он тоже применил тактику, придерживаться которой заставил меня в этот раз Григорий Семенович, и решил получше подготовиться к следующему году, не растрачивая энергию на все подряд.