Боксер-7: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Эпилог

Заключительный вечер Олимпиады казался особенным. Солнце уже садилось за горизонтом, окрашивая небо в яркие цвета заката, и стадион, постепенно наполняясь зрителями, гудел и шумел, предвкушая скорую церемонию закрытия. Все спортсмены собрались внизу, у входа на стадион, и в воздухе чувствовалось особое волнение, смешанное с лёгкой грустью от осознания того, что всё уже подходит к концу.

Мы стояли вместе с Семёнычем, Сеней, Лёвой, Коляном и Яной, наблюдая за последними приготовлениями. Я ощущал странную смесь радости от победы и лёгкого сожаления, что скоро всё закончится и нужно будет вернуться к обычной жизни. Вдруг над стадионом прозвучал голос диктора, приглашающий спортсменов выйти на стадион для церемонии закрытия.

Мы медленно пошли вперёд, присоединяясь к единому потоку спортсменов из разных стран. Я чувствовал, как Сеня молча идёт рядом, Лёва и Колян негромко переговариваются о чём-то своём, а Яна осторожно держится за мою руку, словно боясь потерять меня в этой толпе.

Когда мы вышли на арену, стадион был уже полностью заполнен зрителями. Тысячи людей приветствовали нас аплодисментами, выкрикивая поздравления и махая руками. Над ареной гордо развевались флаги стран участников, обозначая единство Олимпийского движения и преемственность традиций.

Я поднял взгляд на трибуны и увидел родителей. Мама улыбалась сквозь слёзы, отец смотрел на меня с таким выражением гордости и удовлетворения, что у меня перехватило дыхание. Яна крепче сжала мою руку, тоже заметив их, и тихо прошептала:

— Ты сегодня подарил им счастье, Миша. Они гордятся тобой.

Я кивнул, чувствуя, как комок в горле мешает говорить.

На трибуну президент Международного олимпийского комитета. Он окинул взглядом трибуны и торжественно произнёс:

— XXII Олимпийские игры объявляются закрытыми. Мы прощаемся с вами, но Олимпийский дух навсегда останется в сердцах.

С его последними словами Олимпийский огонь начал медленно угасать, и стадион погрузился в задумчивую, проникновенную тишину.

И вдруг огромный экран над стадионом озарился изображением Олимпийского Мишки. Он поднял лапу, улыбнулся и помахал зрителям. Прозвучали первые ноты песни «До свидания, Москва», и огромная фигура Мишки медленно поднялась в небо, будто прощаясь с каждым из нас лично. В тот момент я услышал, как тысячи голосов начали тихо подпевать:

«На трибунах становится тише, тает быстрое время чудес…»

Сеня быстро вытер глаза, Лёва и Колян замолчали, даже всегда сдержанный Семёныч смотрел вверх с необычной для него задумчивостью. Яна крепко держала мою руку, и я чувствовал, как её пальцы чуть заметно дрожат.

В памяти всплыли яркие моменты этих дней: упорные тренировки, первый тяжёлый бой, бессонные ночи перед поединками, слова поддержки друзей, гордость родителей после победы. Всё слилось воедино, и я вдруг ясно осознал, что Олимпиада стала самым ярким, самым важным событием моей жизни.

Огромный Мишка поднялся всё выше, над стадионом зазвучал многотысячный хор голосов:

— До свидания, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес…

Вокруг меня стояли друзья, люди, с которыми я прошёл путь к своей мечте, и этот момент стал для меня настоящим символом дружбы и единства. Яна нежно взяла меня за руку, и я почувствовал, что, несмотря на окончание Олимпиады, самое важное ещё впереди.

Мишка медленно исчезал в ночном небе, оставляя после себя только воспоминания и чувство невероятного счастья. Я оглянулся на своих друзей и тренера и понял, что никогда не забуду этот миг, этот день и этот вечер. Потому что он был нашим, общим, навсегда объединившим нас мгновением.