Первый инженер императора ІІІ - Александр Вольт

— … а я тебе говорю, Петруха, сам староста рассказывал! На ярмарке-то, что меж Новгородом и Руссой удумали… чисто побоище было! Дикари какие-то налетели, говорят, страсть! Людей порубили, товары пограбили, царей чуть самих на куски не порвали! Еле отбились, сказывают! — вещал громким, хорошо поставленным голосом один из лесорубов, размахивая над столом недоеденной куриной ножкой. Его сосед, Петруха, слушал, широко раскрыв глаза и периодически икая от выпитой браги.

Идрис медленно повернул голову в сторону говоривших. Его длинный нос дернулся, словно у гончей, почуявшей след. Он отложил ложку, интерес к содержимому тарелки мгновенно угас.

К’тул же, напротив, казалось, совершенно не обратил внимания на оживленный рассказ. Он все так же методично работал челюстями, его взгляд был устремлен в миску, словно там, на дне, скрывались все тайны мироздания.

Фтанг, доев свою порцию, с громким стуком поставил пустую миску на стол и вопросительно посмотрел сначала на Идриса, потом на К’тула, явно не понимая, почему его товарищи вдруг затихли. Он облизнул жирные пальцы и собирался было потребовать добавки, но Идрис опередил его.

— Слышал? — спросил он тихим, но настойчивым голосом, обращаясь к К’тулу и кивнув в сторону говорливых лесорубов.

Старик медленно поднял голову. Его выцветшие, почти бесцветные глаза, в которых, казалось, отражалась мудрость (или просто усталость) веков, остановились на лице Идриса.

— Слышал, Идрис. Как тут не услышать, — проскрипел он, голос его был сух, как прошлогодняя листва. — В таких заведениях новости распространяются быстрее, чем чума в портовом городе и гонорея по борделям. Особенно если эти новости щедро сдобрены слухами и домыслами.

— И что думаешь? — не унимался Идрис. Его любопытство, всегда бывшее его слабым местом (сразу после нелюбви к плохой еде и нежелания лишний раз напрягаться), взяло верх.

К’тул сделал вид, что задумался. Он снова опустил взгляд в пустую миску, затем перевел его на Фтанга, который уже начал откровенно скучать и ковырять пальцем дырку в столе.

— Думаю, — произнес он наконец, и в его голосе прозвучали едва уловимые нотки удовлетворения, — что это играет нам на руку куда больше, чем могло бы показаться на первый взгляд. Наш юный… вспыльчивый барон, — он позволил себе кривую усмешку, — теперь будет занят куда более насущными проблемами, чем поиски древних артефактов или, не дай боги, новых рунных камней. О, да, у него будет чем заняться. И о наших скромных персонах, как и о том злополучном камушке, что он так неосмотрительно прибрал к рукам, он точно не скоро вспомнит. А это дает нам время. Время, Идрис. Самый ценный ресурс в нашем нелегком деле.

— И что, — пробасил вдруг Фтанг, обиженно надув губы, его необъятное лицо выражало глубочайшее разочарование, — я так и не постукаю того горячего хлопца хорошенько об землю за то, что он и его дружки пытались проткнуть меня своими зубочистками? — Он с тоской посмотрел на свои огромные кулаки, словно не находя им достойного применения. — А я так надеялся…

Идрис сочувственно похлопал его по могучему плечу, которое было твердым, как вековой дуб.

— Как-нибудь потом, здоровяк, — сказал он примирительно, хотя в его голосе тоже слышались нотки сожаления. Ему и самому не терпелось отплатить этому выскочке-барону за пережитый страх и унижение. — Как-нибудь потом. Когда звезды сойдутся правильно. А сейчас… сейчас нам нужно восстановить силы, подлечить раны и… и найти новый Камень. У нас еще много работы, Фтанг. И кто знает, может, наши пути с этим барином еще пересекутся. И тогда… тогда ты сможешь вдоволь настучаться.

Фтанг немного повеселел от такой перспективы. Он снова посмотрел на свои кулаки, на этот раз с предвкушением, и широко улыбнулся, обнажив два ряда крупных, хоть и не идеально ровных, зубов.

К’тул же молча кивнул словам Идриса. Он тоже не собирался так просто забывать ни барона, ни его дерзких хламников. Месть — это блюдо, которое, как известно, лучше подавать холодным. И у него, К’тула, было еще очень много времени, чтобы это блюдо приготовить по всем правилам темного кулинарного искусства.

А пока… пока можно было насладиться временным затишьем и скверной, но все же горячей, похлебкой из «Трех Петухов». В конце концов, даже у древних магов-ренегатов бывают свои маленькие, приземленные радости.

Глава 16

Раннее утро следующего дня застало меня и Ивана Кречета склонившимися над большим листом чистого пергамента, расстеленным на том же грубо сколоченном столе в моем кабинете. За окном едва брезжил рассвет, но мы уже битый час корпели над картой, перенося на нее все детали нашего плана по созданию первого аванпоста на Севере.

Угольный карандаш в моих пальцах легко скользил по шершавой поверхности, выводя четкие линии, обозначая предполагаемое местоположение заставы, маршруты подхода, зоны обзора, источники воды.

Рядом Иван, вооружившись своим собственным, более толстым куском угля, добавлял пометки, известные только ему и его людям — значки, обозначающие опасные участки, места обитания известных им тварей, скрытые тропы.

Работа шла слаженно, почти без слов. Мы понимали друг друга с полувзгляда. Вчерашнее ночное обсуждение, когда мы активно дискутировали, доказывали, искали оптимальные решения, не прошло даром. Теперь оставалось лишь зафиксировать все это на бумаге, придать нашим идеям четкую, графическую форму.

— Вот здесь, — я ткнул карандашом в точку на карте, — нужно будет возвести основное укрепление. Палисад, возможно, небольшой ров. Две сторожевые вышки по углам для лучшего обзора.

— И обязательно — потайной выход, — добавил Иван, проводя кривую линию от предполагаемого укрепления в сторону ближайшего лесного массива. — На всякий случай. Чтобы было куда отступить, если прижмут.

— Разумно, — кивнул я, внося его поправку на чертеж. — А здесь, — я обвел другую область, — можно будет разбить временный лагерь для рабочих и охраны, пока идет строительство. И обязательно — место для кузницы. Мастерам там тоже работа найдется.

Так, шаг за шагом, на пергаменте рождался план. План не просто военного укрепления, а, по сути, первого шага к освоению Диких Земель. Это было волнующе. Я чувствовал себя не просто инженером, чертящим очередной проект, а первопроходцем. Архитектором нового мира.

Когда последние штрихи были нанесены, мы оба откинулись на спинки стульев, с удовлетворением разглядывая результат нашего совместного труда. Карта выглядела внушительно — подробная, продуманная, с множеством пометок и пояснений.

— Кажется, все, — сказал я, протирая уставшие