Первый инженер императора ІІІ - Александр Вольт

Солнце уже клонилось к закату, когда я въехал во двор Хмарского. Поместье продолжало жить прежней жизнью, которая практически не изменилась с самого утра: гремели казанки на кухне, стучали топоры у леса; мужчины и женщины занимались делами.

Я нашел Ивана у костра, который остался от их временного лагеря. Он сидел возле небольшого огня и что-то чертил палочкой на земле, явно погруженный в размышления. Но мое приближение не осталось незамеченным.

— Вернулся, барон? — в его голосе не было удивления. — Как съездил?

— Плодотворно, Иван, — я присел рядом с ним на бревно. — Очень плодотворно. У нас есть два дня, чтобы подготовить детальный план по первому аванпосту на Севере. Цари встречаются послезавтра, и мы с тобой приглашены на это совещание.

Глаза Кречета на мгновение расширились, но он тут же взял себя в руки.

— Я? На совещание царей? — он хмыкнул. — Ну, дела…

— Твои знания нужны, Иван, — сказал я серьезно. — Без них мы там как слепые котята. Так что отбрось скромность. Сегодня ночью нам предстоит серьезная работа. Пойдем.

Мы прошли в мой рабочий кабинет, где и взялись за дело. Я коротко пересказал Ивану суть разговора с Долгоруковым, его опасения, решение укрепить оборону. Кречет слушал молча, кивая, его лицо становилось все серьезнее.

— Укрепление — это правильно, — сказал он, когда я закончил. — Но аванпост… это еще важнее. Если мы не начнем двигаться на Север, не начнем отвоевывать эти земли, они так и останутся рассадником всякой нечисти. И рано или поздно эта нечисть придет к нам сама. Как те дикари на ярмарке.

— Вот именно поэтому, — кивнул я, — нам нужно выбрать место для первого аванпоста. Такое, чтобы и доступ к ресурсам был, и оборонять его было удобно, и чтобы он стал отправной точкой для дальнейшего продвижения.

Иван снова склонился над картой. Его загрубевший палец медленно пополз по пергаменту, останавливаясь на известных только ему отметках, на изгибах рек, на обозначениях холмов и лесных массивов.

— Вот здесь, — он ткнул пальцем в точку на карте, расположенную примерно в дне пути от того городка, где мы столкнулись с Цепешем. — Старая заброшенная застава. Еще имперских времен. Она стоит на возвышенности, у слияния двух рек. Хороший обзор, вода рядом. Лес вокруг, но не слишком густой — можно расчистить подходы. И, что важно, — он посмотрел на меня, — отсюда недалеко до нескольких перспективных мест, где, по слухам, можно найти и металл, и другие полезные вещи.

— «Другие полезные вещи»? — я вопросительно посмотрел на него.

Иван усмехнулся.

— Ну, скажем так, барон… не все технологии старого мира были уничтожены или сгнили. Кое-что… кое-что могло уцелеть в хорошо спрятанных местах. Бункеры, подземные лаборатории… О них ходят легенды среди хламников. И эта застава… она как раз на пересечении нескольких таких предполагаемых маршрутов.

Мое сердце инженера забилось чаще. Уцелевшие технологии… Это было именно то, что могло дать нам колоссальное преимущество.

— Звучит… многообещающе, — сказал я, стараясь скрыть воодушевление. — Но насколько это опасно?

— Опасно везде, барон, — пожал плечами Кречет. — Но здесь, по крайней мере, есть стратегическое преимущество. И если мы сможем там закрепиться, расчистить территорию, наладить оборону… это будет серьезная заявка.

Мы долго еще сидели над картой, обсуждая детали. Маршруты подхода, возможные места для засад, источники воды, наличие строительных материалов поблизости. Иван делился своим опытом, рассказывал о повадках местных тварей, об особенностях рельефа. Я же прикидывал, какие укрепления можно будет возвести, как организовать оборону, какие инженерные решения применить для обеспечения аванпоста всем необходимым.

Ночь давно перевалила за полночь, когда мы наконец закончили. Перед нами лежал подробный, проработанный план, подкрепленный знаниями и опытом Ивана и моими инженерными расчетами. Мы оба чувствовали себя вымотанными, но удовлетворенными.

— Завтра с утра, — сказал я, поднимаясь, — нужно будет перенести все это на чистый пергамент. Аккуратно, с пояснениями. Чтобы царям было все понятно.

— Сделаем, барон, — кивнул Иван. — А сейчас… спать. Завтра снова тяжелый день.

Я кивнул головой.

— А у нас бывали легкие дни, мой друг?

Иван хохотнул.

— Правду говоришь, барин.

* * *

Корчма «Три петуха» была из тех заведений, где слово «чистота» считалось ругательным, а «свежий воздух» — чем-то из области фантастики.

Таверна располагалась на самой окраине маленького, Богами и картографами забытого хутора с гордым, но совершенно необоснованным названием Светлоград (хотя большую часть времени он утопал в грязи и тумане).

Внутри «Трех Петухов» царил привычный полумрак, густо замешанный на запахе прокисшего пива, застарелого пота и чего-то неопределенно-мясного, что уже неделю томилось в котле над очагом.

Стены, когда-то, возможно, бывшие деревянными, теперь представляли собой сложный композит из сажи, жира и следов многочисленных драк. Под ногами хрустело что-то, что лучше было не рассмтаривать.

За одним из самых шатких столов, в самом темном углу, сидела наша знакомая троица. Они молча поглощали нечто, что трактирщик с гордостью именовал «похлебкой дня» (хотя, судя по консистенции и запаху, это могла быть и «похлебка недели», а то и месяца).

Древний старик К’тул, сгорбленный над своей миской, сосредоточенно вылавливал из мутной жижи нечто отдаленно напоминающее кусок мяса. Его лицо было непроницаемо. Он ел медленно, тщательно пережевывая каждый кусок, словно боялся, что тот может оказаться живее, чем кажется на первый взгляд.

Рядом с ним, нелепо высокий и тощий целитель Идрис, брезгливо ковырял ложкой в своей тарелке, время от времени извлекая оттуда что-то подозрительно-зеленое и с сомнением разглядывая. Его длинный нос морщился, а на лице было написано вселенское страдание человека, вынужденного питаться чем попало в силу обстоятельств.

И, наконец, Фтанг — гора мышц, чья необъятная фигура едва помещалась за столом. Он ел. Просто ел. Много, громко, с аппетитом, не обращая внимания ни на качество пищи, ни на окружающую обстановку. Для Фтанга еда делилась на два вида: «съедобная» и «очень съедобная». Похлебка из «Трех Петухов», видимо, относилась ко второй категории.

Вокруг них гудел обычный вечерний шум корчмы. За соседними столами сидели местные завсегдатаи — пара подвыпивших лесорубов, мрачный кузнец, несколько подозрительных личностей, которых лучше было бы обходить стороной даже при свете дня, и две девицы сомнительной репутации, громко хихикавшие над шутками проезжего торговца.

Именно оттуда, из общего гула голосов, до троицы донеслись обрывки разговора,