Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х - Джудит Макрелл

Несмотря на превосходные отзывы критиков [73], сборы «Каждого дня» уменьшались, и вскоре пьесу планировали закрыть. Примерно в то же время умерла ее бабушка. Таллула бродила по Нью-Йорку, горевала по бабушке, страдала по Нэпсу и была готова ухватиться за любой случай, лишь бы в ее жизни наступил долгожданный перелом.

Осенью ее познакомили с британским продюсером и импресарио Чарльзом Кокраном. Он приехал в Нью-Йорк искать таланты и разглядел в Таллуле яркую новую звездочку, которая должна была прийтись по вкусу британским зрителям. У Кокрана не нашлось для нее роли, но уже в декабре он прислал телеграмму и сообщил, что в начале следующего года в Лондоне состоится премьера новой пьесы. Сценарий написал Джеральд дю Морье в сотрудничестве с подругой Дианы Мэннерс Виолой Три, а главной героиней была американка, бойкая танцовщица – роль, будто написанная специально для Таллулы.

Кокран не обещал взять Таллулу в постановку, но она все равно решила ехать. Дю Морье был одним из самых известных британских драматургов, и Таллула расценила его «призыв» как «глас с самого Олимпа». Хотя Кокран прислал несколько срочных телеграмм, в которых говорилось, что роль, возможно, уже занята, и Таллуле стоит остаться в Нью-Йорке, она их проигнорировала. Они с подругами недавно ходили к модному астрологу Эванджелин Адамс, и та сказала Таллуле, что ей нужно переплыть океан, чтобы прославиться и разбогатеть. Стандартное предсказание, но Таллула восприняла его буквально и, несмотря на просьбы Кокрана, поверила, что сама судьба ведет ее в Лондон.

Эстель Уинвуд всячески ее в этом поддерживала: во‐первых, ей хотелось отдохнуть от взбалмошной Таллулы, и кроме того, она искренне верила, что переезд пойдет Таллуле на пользу. Ее карьера в Нью-Йорке складывалась довольно удачно, но звездой она так и не стала. А в Лондоне ее еще никто не видел, и, даже если с пьесой дю Морье не сложится, Эстель не сомневалась, что Кокран подыщет Таллуле что-то еще. Единственным недостатком этого плана был финансовый вопрос. Накоплений у Таллулы не было, Уилл мог предложить ей очень мало, так как Евгения разводилась с Мортоном Хойтом и расходы на адвокатов влетали в копеечку [74]. Тогда Таллула надела лучшее платье, призвала на помощь свой дар убеждения и провела вечер со старым другом деда из политического истеблишмента, генералом Т. Коулманом Дюпоном. Каким-то образом ей удалось убедить его оплатить ей билет на пароход в память о Джоне Бэнкхеде, который так верил в свою внучку.

Вечером 6 января 1923 года Таллула взошла на борт трансатлантического лайнера «Маджестик». Ее провожала толпа заплаканных фанаток, одетых в лучшие платья по флэпперской моде. Друзей пришло гораздо меньше, но среди них была Эстель; она заметила, что у Таллулы не было теплого пальто и в качестве прощального подарка накинула ей на плечи свою норковую шубку. Таллуле не исполнилось еще и двадцати одного года, она никогда не уезжала из Америки, и на следующий день газета «Нью-Йорк Геральд» доложила, что «ее планы в отношении Лондона оставались туманными». Уилл старался не унывать и написал своей сестре Мари: «Если ее ожидания не сбудутся, хоть увидит Англию». Что до Таллулы, та храбрилась, но на самом деле страшно боялась. «Мне казалось, будто я лечу на Марс, – признавалась она позже. – Я была до смерти напугана».

Глава пятая

Зельда

Однажды на пике успеха Таллулы в «Хороших людях» в 1921 году к ней в гримерку зашла подруга детства Зельда Сейр. Таллула помнила Зельду как самую хорошенькую девочку в городе в то время, как сама она в Монтгомери чувствовала себя неуклюжей чужачкой, но теперь, когда они поцеловались и обменялись последними сплетнями, стало ясно, что баланс сил изменился, и Таллула слегка приободрилась. Она теперь была бродвейской актрисой, ее имя сияло на вывеске крупными буквами, и поклонников у нее было гораздо больше, чем у Зельды в Монтгомери.

Однако с тех пор, как Зельда переехала в Нью-Йорк годом раньше, ее жизнь тоже успела кардинально измениться. Ее муж Скотт стал самым обсуждаемым писателем в городе, а она, его жена, – одной из самых популярных героинь светских сплетен. О ней уже ходили легенды: якобы она нырнула в фонтан на Юнион-сквер в одежде и принимала гостей, лежа обнаженной в ванне. Ей приписывали участие в самых разнузданных пирушках, пьянство, кокетство и дерзость. Вдобавок ко всему она была красива. На первый взгляд Зельда казалась просто хорошенькой – темные короткие волосы с медовым отливом, губки бантиком. Но присмотревшись, люди замечали и широкие скулы, и необычный глубокий темный оттенок серо-голубых глаз.

Один из ее поклонников [75] утверждал, что она похожа на «принцессу варваров», а Скотт, с иголочки одетый франт с волнистыми белокурыми волосами, был ее принцем из престижного колледжа. Дороти Паркер вспоминала, что они оба выглядели так, будто «только что грелись на солнце», а писатель Эдмунд Уилсон говорил о «гениальной» смеси «непринужденности, обаяния и красоты». Проведя вечер в обществе Фицджеральдов, порой было трудно вспомнить, что такого оригинального было в их разговоре, почему танцы Зельды так будоражили, а пьяные ужимки Скотта казались такими смешными, но рядом с ними каждый чувствовал себя в центре событий.

Известность пришла к Фицджеральдам после публикации первого романа Скотта «По эту сторону рая». Книга вышла в марте 1920 года. Ее рекламировали как «роман о флэпперах, написанный для философов»; Скотта называли голосом послевоенной американской молодежи. Всего за три дня роман разошелся тиражом три тысячи экземпляров [76]. В главных героях явно угадывались сами Скотт и Зельда; это об их жизни шла речь на страницах романа, это укрепляло их статус самой популярной пары. «Они не просто повлияли на двадцатые, – вспоминала позднее актриса Лиллиан Гиш, – они сами были двадцатыми».

Скотт писал о своем поколении. Его герой Эмори Блейн учился в Принстоне, был ветераном войны и романтиком, а его рассуждения о крушении идеалов родительской эпохи находили отклик у читателей. Америка участвовала в войне всего полтора года, но нация все же пострадала. Многие мужчины пали в бою, многие, как и их европейские собратья, стали свидетелями ужасающего упадка и страданий.

Но наибольший интерес читателей вызвало описание повседневной жизни Эмори и его друзей-студентов. «По эту сторону рая» стал одним из первых в американской литературе «университетских» романов. Для многих оказалось любопытным открытием, как жили эти ребята, какие книги выбирали, а особенно читателей привлекало все связанное с любовной темой. В описанных Скоттом поцелуях и интимных беседах не было