Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

момент, пока, собственно, не сделана попытка рассматривания. А как только такая попытка сделана, сразу же выясняется, что рассмотреть практически ничего не удаётся. Всё вроде бы и видно, но как-то неловко расположено для рассматривания. Так и хочется хоть на мгновение «стрельнуть» взглядом в сторону рассматриваемого боковым зрением предмета. (Кстати, совершенно зафиксировать глаз на одной точке невозможно, он всё равно будет совершать микродвижения, в противном случае вообще ничего рассмотреть не удалось бы.)

А ведь в обычных обстоятельствах мы и не замечаем, что боковым зрением почти ничего не видим. Ощущение такое, будто видим сразу всё, что есть перед глазами. На самом же деле наше зрение устроено так, что в каждый отдельно взятый момент мы чётко видим только одну точку, а всё, что чуть-чуть в стороне, представляется в виде каких-то очень неясных образов, которые и рассмотреть-то почти невозможно. Но глазное яблоко чрезвычайно подвижно, и при рассматривании чего-либо наш взгляд в считанные мгновения многократно пробегает (сканирует) рассматриваемый предмет и, соответственно, наше сознание воспринимает множество чётких точек и ещё большее количество каких-то неясных образов, «привязанных» к этим точкам. А мозг из всего этого составляет целостную картину. Это, как мы знаем, он умеет делать блестяще.

Но здесь может возникнуть недоумение: ведь это составление из отдельных кусочков целостной картины есть не что иное, как компенсация недостатка зрения, и если бы глаз видел чётко не отдельную точку, а всю картину целиком, то не потребовалось бы никаких ухищрений. Так что же, речь идёт о банальной «недоработке» глаза? Разумеется, это не так.

Вспомним, чем отличается изображение, получаемое при помощи длиннофокусного объектива, от изображения, получаемого с помощью объектива короткофокусного. Длиннофокусный объектив как бы приближает удалённые предметы, но имеет маленький угол обзора. Короткофокусный объектив, наоборот, имеет большой угол обзора, но «удаляет» изображение от объектива. В первом случае удобно рассматривать удалённые детали, а во втором – всю панораму.

А какое фокусное расстояние должен иметь хрусталик глаза? С одной стороны, оно должно быть большим: можно чётко видеть всё, что находится далеко (а угол обзора при этом будет маленьким). Но с другой стороны, чтобы вовремя заметить опасность, необходимо иметь как можно бо́льший угол зрения, а значит, фокусное расстояние должно быть маленьким. Очевидно, нужен какой-то разумный компромисс. То есть, глаз должен иметь такой угол зрения, при котором можно было бы хорошо рассмотреть всё, что далеко, и, в то же время, чтобы обзор был достаточным. Но природа, проявив удивительную изобретательность, обошлась здесь без всяких компромиссов. Она наделила глаз особенностью, позволяющей пользоваться преимуществами как большого, так и малого фокусного расстояния.

Дело в том, что глаз устроен так, что он имеет очень маленький угол обзора (большое фокусное расстояние) в центре и очень большой угол обзора (маленькое фокусное расстояние) по краям. (Вообще-то, это немного не так, но мы сейчас рассматриваем саму суть.) А чтобы не было путаницы в восприятии, всё, что далеко от центра сетчатки, видится неясно, но всё же вполне различимо для того, чтобы заметить движение или возникновение чего-нибудь неожиданного. Таким образом, глаз в каждый отдельно взятый момент видит чётко один маленький фрагмент, используя при этом очень большое фокусное расстояние, и всю остальную панораму (хотя и не чётко), используя очень маленькое фокусное расстояние. Если в поле бокового зрения попадёт что-либо заслуживающее внимания, центр зрения мгновенно переместится в эту точку. А многократное сканирование взглядом всей окружающей обстановки создаёт эффект чёткого восприятия не какой-то маленькой области, а всего, что попадает в поле зрения.

То есть получается, что глаз как бы одновременно имеет и длинное, и короткое фокусное расстояние. И овцы целы, и волки сыты. А ведь если бы мозг не обладал способностью мгновенно составлять из разрозненных обрывков целостную картину, то такое устройство зрения было бы просто невозможным.

Но и это ещё не всё. Как меняется восприятие всего видимого, когда вы перемещаетесь в пространстве (идёте, едете, просто поворачиваете голову)? Непонятный вопрос. Видим то, что и положено: окружающую обстановку. Но тут опять кроется хитрость, которая в обычной жизни не замечается. Попробуйте, находясь в комнате, нарисовать то, что вы видите перед собой. Не обязательно профессионально, а как умеете. Потом сделайте пару-тройку шагов вперёд и в сторону, а затем посмотрите, что же вы теперь стали видеть. Вроде бы та же самая картина, только всё чуть-чуть «придвинулось» к вам и немного «повернулось». Никаких принципиальных изменений нет, ничего заново распознавать не надо. Но попробуйте исправить нарисованное в соответствии с этими «мелкими» изменениями. Не получится. Придётся не исправлять, а перерисовывать всё заново: картина перед глазами совсем другая. Но ведь сознание как-то не заметило этого, оно даже «не поняло», что картина другая, и ни малейших намёков на какую-либо путаницу в восприятии нет. Подобная идентификация визуально воспринимаемых воздействий кажется настолько простой и естественной, что даже трудно понять, а в чём же здесь, собственно, сложность? Но если попробовать идентифицировать изображения формально, «по-компьютерному», переходя от точки к точке, то сразу появится масса проблем. То есть, сознание распознаёт видимые образы вовсе не «механически», не по какому-то алгоритму, а посредством сложной и непонятной обработки. Или, как уже неоднократно говорилось выше, сознание воспринимает смысловое значение поступающих воздействий.

А если наклоним голову, то на сетчатке глаза изображение тоже будет «наклоненным» (попробуйте наклонить фотокамеру и сделать снимок), но наше сознание этого не замечает, мы всё равно видим мир таким же вертикально-горизонтальным, как и при обычном положении головы. И удалённые предметы, несмотря на то, что они кажутся маленькими, мы воспринимаем в полном соответствии с их нормальными размерами. Никто не говорит, что пасущиеся на лугу лошади имеют размер кошки, как бы далеко они ни находились (справедливости ради надо заметить, что здесь бывают некоторые исключения, но в общем случае это ничего не меняет). И стена здания воспринимается нами прямоугольной, хотя ближняя её часть кажется больше, чем дальняя. Когда вы едете на велосипеде, то его колёса вы видите как эллипс, но воспринимаете их как окружность. Футболист, непрерывно бегающий (а иногда и падающий, и кувыркающийся) по футбольному полю, воспринимает это поле, а также ворота, трибуны и вообще все окружающие предметы, как что-то стабильное, несмотря на то, что на сетчатке его глаза всё это и «наклоняется», и «прыгает», и всячески переворачивается. Такая способность нашего сознания в психологии называется константность восприятия. Способность замечательная, но она представляется нам настолько естественной, что совершенно не осознаётся в обычной жизни. А ведь без этой способности мы вообще не могли бы самостоятельно перемещаться в пространстве.

Но и это не всё. Человек,