Я с тебя худею (СИ) - Донченко Татьяна

Домофон оживает и громко звенит, сообщая о доставке. С неохотой Соколов поднимается и принимает заказ, расплачиваясь. Я спешу к кухне и с удовольствием занимаюсь готовкой, а Леша уходит в ванную, а когда возвращается, варит кофе в турке. Мы делаем все слаженно, не сговариваясь, и я ловлю себя на прекрасных мыслях о том, каково это быть его девушкой, встречаться с ним или жить вместе…

Пока я жарю блинчики, я думаю только об этом. Эмоции захлестывают через край, а потом вовсе затягивают меня в бездонное отчаяние. Я становлюсь совершенно бессильна перед слезами, которые текут по щекам.

— Ты что, плачешь? — голос Соколова за спиной звучит неожиданно, я вздрагиваю.

— Нет, просто… — поспешно вытираю щеки, но он перехватывает мою руку и разворачивает к себе.

— Плачешь, — он теряется и мрачнеет, а я откидываю лопатку для переворачивания блинчиков в сторону и бросаюсь к нему, крепко стискиваю его футболку на спине, а лицом утыкаюсь ему в грудь.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал!

Несколько минут Соколов стоит в замешательстве, не зная куда девать свои руки, а затем обнимает меня в ответ.

— Ну, надо же, Ермакова, — он гладит меня по волосам, зарываясь в них пальцами. — За столько лет — это твое первое признание.

В ответ я еще крепче стискиваю ткань на его футболке. Мы стоим обнимает друг друга, пока я не вспоминаю про блинчики. Еще бы пол минуты и один из них было бы уже не спасти.

Как, собственно, и мое настроение сегодня.

Мы завтракаем и дурачимся, делаем вид, что у нас все прекрасно и избегаем любых опасных тем. Я почти верю в эту иллюзию и даже улыбаюсь.

Но звонок Лешиного телефона выдергивает нас обоих из идеального мира. Он взволнованно выслушивает голос в трубке и смотрит на меня. Я бы ни за что не поверила, если бы мне сказали, что однажды я увижу, как Соколов оказывается на грани слез.

— Что? Что там? — мне не терпиться услышать, что заставило его так реагировать.

— У меня родилась сестра, — говорит он дрожащим голосом, — только что.

Я взвизгиваю и в один прыжок оказываюсь рядом, крепко обнимаю его и продолжаю пищать.

— Уиии, поздравляю!

— Я поеду в больницу, — решительно заявляет он и, отходя от меня, начинает суетливо собираться. — Хочу посмотреть на нее! Интересно, на кого она похожа…

Я наблюдаю за тщетными попытками Леши отыскать второй носок под кроватью, щеки болят от того, как широко я улыбаюсь, радостная за него.

— Поедешь со мной? — с надеждой смотрит он. Нашел таки носок под подушкой. Понятия не имею, как он там оказался.

Я бросаю взгляд на часы и вспоминаю про встречу с Аксеновым и «Цензорами».

— Не могу, я должна заглянуть в университет.

Радостная новость настолько опьяняет Соколова, что он почти не реагирует на мой отказ, хотя понимает с кем я собираюсь встретиться.

— Виктор Максимович прочел мой обзор и хочет обсудить детали, — все равно объясняю я, чтобы Леша ничего себе не надумал.

Он вприпрыжку приближается к двери, хватает ключи от машины и подбрасывает их в руке:

— Подкину тебя в универ.

***

Мы договариваемся встретиться позже и поехать ко мне за Милашем. После стольких часов, проведенных вместе, расставаться совсем не хочется. Как будто чего-то лишаешься, чего-то важного, без чего уже не можешь обойтись. Что будет через пару дней, когда он уедет насовсем?

А говорят привычка формируется за двадцать один день. Ничего подобного! Я привыкла к присутствию Соколова в своей жизни в первые же… минуты.

Думаю о нем, медленно бредя по коридору. После выпускного универ выглядит совсем пустым. Стучусь в аудиторию, но никто не отвечает. Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Где все «Цензоры»?

— Тук-тук? — начинаю думать, что перепутала время или день встречи.

— Вот и вы, Олеся, — звучит бархатистый голос прямо над головой. Я чувствую волну мурашек и не спеша поворачиваюсь.

Аксенов стоит почти вплотную ко мне с чашкой кофе на вынос и смотрит так пронзительно, будто что-то выискивает в моем лице и не находит. Наверное, я впервые смотрю на него, как на обычного человека, а не на божество.

— Может, пройдем в университетский сквер? — он отпивает из стакана и широко улыбается, обнажая ровные, идеальные зубы. — Меньше всего хочется торчать в душной аудитории.

— Ааа… где остальные? — у меня ладони потеют от того, как пристально смотрит на меня преподаватель.

Аксенов оборачивается по сторонам и небрежно пожимает плечами.

— Их здесь нет, — сообщает он, подчеркивая несомненность факта и задирая бровь, как бы спрашивая меня «разве вы имеете что-то против»?

Чувствую себя глупо, загнанной в тупик, в голове рой мыслей и первая из них — я впервые остаюсь с Аксеновым наедине. Еще пару недель назад я бы внутренне ликовала, но теперь не чувствую ничего, кроме смущения. В конце концов, решаю пройтись с преподавателем, чтобы понять свои чувства к нему.

Мы долго гуляем по закрытому ботаническому саду, выходим на улицу к реке, сидим на лавочке и разговариваем о… о том, как Виктор Максимович создавал «Цензоров». Все подробности взлетов и падений, которые мне и так известны, но я слушаю и не перебиваю. Мы не касаемся темы моего обзора и он кажется, даже не собирается обсуждать его. Я не понимаю, зачем я здесь и наконец задаю прямой вопрос Аксенову.

— Я думал, мы могли бы обсудить ваши перспективы в «Цензорах»… — он как будто бы теряется от моего напора и смотрит с искренним удивлением.

— Хорошо, — киваю и поглядываю на часы, — у вас есть какие-то конкретные предложения?

— Что вы скажете о том, чтобы вести отдельную рубрику с обзорами? — наконец выдает он. — Вроде того, что вы написали вчера.

— Это — очень трудоемкая работа… — уверена, что за его предложением стоит тайный подтекст и пока не готова нырять в омут, я вообще не уверена, что получаю удовлетворение от членства в этом элитном клубе снобов и критиков.

— Мы можем перераспределить ваши обязанности и оставить вам только обзоры, если вы боитесь нагрузки, — давит Виктор Максимович, и я конечно понимаю зачем ему это. «Цензорам» необходим глоток свежего воздуха, равно как и мне. Этот разговор каким-то образом начинает давить и душить меня. Дышать становится тяжело, я обмахиваюсь ладонью, желая уйти.

— Я подумаю над вашим предложением, спасибо за возможность, Виктор Максимович.

Мой телефон вибрирует в кармане, сообщая о новых смс, мне не терпится прочитать их. Я уже почти ничего не слушаю из того, что говорит Аксенов, а говорит он много, долго и рассудительно. Подумать только, когда-то я в рот ему заглядывала и могла слушать его часами!

Мы расходимся, я выбегаю на проспект, подальше от универа, по пути открываю телефон.

Мастер Вселенной: Она такая прикольная!

Леша присылает мне фото, сделанное через стекло. В маленькой кроватке лежит что-то, завернутое в комочек из простыней и пеленок. Я с трудом узнаю в нем лицо младенца.

Клюковка22: На кого похожа?

Мастер Вселенной: Орет она пока точь в точь, как мой отец! Очень громко! Даже краснеет при этом прямо как он.

Я улыбаюсь от уха до уха и разглядываю еще одну фотографию малышки, которую счастливый Соколов держит на руках. Почему-то мысли побежали в этом направлении, начали развиваться и привели меня к тому, что Леша мог бы стать отличным отцом… когда-нибудь, в будущем.

Мастер Вселенной: Где ты? Тебя забрать?

Встряхиваю головой, ругая себя за фантазии и быстро отвечаю на сообщение.

Клюковка22: Вышла из универа, гуляю.

Леша перезванивает и выясняет куда подъехать. Мне не терпится поскорей увидеться. И пока я жду Соколова, пишу сообщение подруге.

Я: Я сегодня провела ночь с Соколовым.

Почти сразу раздается звонок. Я знала, что она быстро отреагирует на мою новость.

— Я с дивана упала, Леська, ты серьезно?!

— А почему ты еще на диване, уже давно за полдень.

— Ты тему-то не меняй, дорогая! — ворчит Маруська. — Где чертовы подробности?!