Барышня ищет работу - Салма Кальк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приключение? Отлично. Будем приключаться.
— Вы… можете пообещать, что никто не увидит вашего прихода и ухода, и не услышит нашего с вами разговора?
— Даже поклясться могу, — усмехнулся он. — Проникну в вашу комнату незаметно для прочих обитателей дома и уйду так же. И закрою нас от подслушивания. Обещаю.
— Хорошо, я согласна, — прошептала я за миг до того, как музыканты сыграли последний аккорд.
Он снова повернул меня под рукой и придержал, чтобы я не улетела в небеса.
— Благодарю вас, Ольга Дмитриевна. Жду встречи завтра.
— И я благодарю вас, — говорю неторопливо, восстанавливаю дыхание — мы ж не только вели переговоры, мы ещё и летели по паркету на хорошей, как я понимаю, скорости.
Он отвёл меня к банкетке, с которой как раз поднималась Софья Людвиговна, раскланялся с нами обеими и снова растворился в толпе.
— Ну что, довольны балом? — спросила меня Софья, пока мы чинно шли в столовую.
— Да, благодарю вас. Это было замечательно, — искренне ответила я.
Я даже не очень хорошо запомнила, чем нас кормили за столом. Ужин был долог, говорили здравицы в честь хозяина и хозяйки, обсуждали новости местные и столичные, и цены, и грядущие морозы, и рождество, которое тоже не за горами. А я думала главным образом о завтрашней встрече — как нам удастся провернуть задуманное, удастся ли вообще, и что будет, если не удастся вовсе.
Вот завтра и узнаем.
15. Другая дверь
15. Другая дверь
Мне казалось, что я буду ждать это самое «завтра» и томиться — потому что поскорее бы. Я боялась — потому что если что-то пойдёт не так, уволят-то меня, и я очень сомневаюсь, что у Соколовского есть в запасе другая вакансия. Да ещё если меня уволят из-за мужчины в спальне, то скорее всего весь город решит, что я пропащая женщина, и держать такую дома — только позориться. Но вдруг он правда умеет прийти и уйти как-то так, что никто ничего не заподозрит? Я не верю, но это же магический мир, весь из себя, вдруг они тут так умеют? Эти самые, которые здешние маги и выпендрёжники? У нас дома свет щелчком пальцев тоже не зажигают, и воду холодную не греют, и дом утеплить на зиму не умеют тоже. То есть всё это умеют, но обычными способами, физическими, не магическими. И разное другое тоже умеют, что здешним магией покажется, а это не магия ни разу. Значит… ждём, в общем.
А пока утро началось, как всегда, со стука Марфуши, с завтрака с Софьей Людвиговной, и вот за завтраком-то она и объявила:
— Послезавтра, во вторник, будут гости. Господа Вересов, Липатьев, Белов и Медвежинский. Буду беседовать с ними о делах.
Из перечисленных я не знала только, кто таков Липатов, ну да увижу, куда денусь. А пока оказалось, что Марфуше предстоит готовить прямо парадный ужин, и Агафье — ей помогать, Степану с Афанасием ездить за чем-то там, и мы с Антонией тоже на подхвате. Правда, пару писем я всё равно до обеда написала, и нашла для Софьи в последнем номере газеты все объявления о продаже недвижимости. Она велела их прямо вырезать и сложить в отдельную папку, мол — пригодятся. Я вырезала и сложила — мне несложно. А после обеда она удалилась отдыхать, а Марфуша попросила:
— Оленька, миленькая, набери сахару в подвале, будь, ласкова, там мешок в кладовой стоит, мимо никак не пройдёшь, прямо у входа!
Я кивнула — отчего бы не сходить? Не развалюсь. В подвале я до того была один раз, и то мельком — меня тоже просили принести, в тот раз это была небольшая кадка для капусты, Марфуша с Агафьей квасили, и в бочонок всё не влезло. Степан же был где-то снаружи, а я — вот она. Ну, та кадка стояла прямо возле самой нижней ступеньки, я её подхватила да принесла, вот и всё. А сейчас я взяла миску, выслушала наставления о том, куда ставить свечку, чтобы она стояла прочно и светила ровно, и где найти черпак, которым и набрать. И отправилась с той свечкой и миской вниз.
Спустилась по лестнице осторожно — потому что мало ли. Пламя свечи трещало и колебалось, наверное, где-то сквозняк, нужно его не утратить, потому что придётся снова идти наверх и зажигать заново. Вообще подвал в доме Софьи Людвиговны был хорош — каменный, как у всех соседей, с небольшими окошками, выглядывавшими наружу чуть выше уровня земли. В моей реальности почти все такие окошки давно уже утонули в земле, видимо, не было у тех домов прочного фундамента. Как здесь, я не знала. Но осветила свечой помещение и огляделась.
О, вот полочка, на которую мне сказано поставить свечу, пока буду отпирать дверь. Я поставила, убедилась, что она стоит ровно и крепко, и не упадёт, и дошла до двери и схватилась за ручку. Дёрнула… и ничего не поняла, потому что та дверь оказалась крепко заперта. Что к чему?
Кладовая не запирается, её дверь просто закрыта, ну, для порядка, я это точно знала, при мне это не раз обсуждали. А это что?
Я ещё раз дёрнула — хорошенько, с силой, вдруг непорядок какой, ну там — разбухла та дверь по зимнему времени, и нужно постараться, чтоб отпереть. А вот ни фига, уважаемая Ольга Дмитриевна, не открывается.
Опереться ногой о стену да ещё раз дёрнуть? Я уже было собралась, но услышала… шипение или кряхтение. Не поняла, откуда. Вздрогнула, прислушалась. Тишина. Будто ступенька треснула… или показалось?
Я подскочила к свече, схватила её осторожненько, повернулась… и увидела вторую дверь, приоткрытую. Тьфу ты, Оля, вот же кладовка-то! Просто свет так падал, что сразу было не понять, куда ломиться. Вот я и ломилась… куда-то.
«Если вы зайдёте когда-нибудь в самую дальнюю комнату в подвале — я вас уволю немедленно». Слова всплыли в памяти мгновенно. И я что — ломилась туда, куда ломиться нельзя? Я дура? Что мне за дело до тайн Софьи Людвиговны?
Свечка послушно показала приоткрытую дверь кладовки, а внутри — мешок сахара, мешок муки, у дальней стены на горке льда — пару куриц
