Барышня ищет работу - Салма Кальк

пару — и это снова был Соколовский, и какая-то неизвестная мне дама моих лет, в прелестном лиловом платье с обилием отделки, и сиреневыми камушками везде — в причёске, на шее, в ушах, на руках поверх перчаток. Дама нахмурилась, Соколовский улыбнулся.

— Ариадна Яковлевна, позвольте представить вам госпожу Филиппову, она служит у госпожи Серебряковой.

Та кивнула — немного надменно, взглянула на меня чёрными глазами, наморщила нос.

— Я, пожалуй, пойду, — сообщила. — Володенька, проводите меня? — вцепилась тут же в моего провожатого и была такова.

Мы переглянулись с Соколовским… и рассмеялись оба.

— Что это было? — поинтересовалась я.

— Не что, а кто. Госпожа Вострова, супруга известного золотопромышленника. Имела до меня дело, но увы, некоторые вещи невозможны, даже если за больше деньги. Даже если по большой любви, и то невозможны, — усмехнулся он. — Идёмте танцевать? Там снова полька.

Мы пошли, и эта полька совершенно не походила на предыдущую. Мы летели… вот прямо летели, и как же это было здорово! Хотелось смеяться, делать и говорить глупости, но — я держалась. Ни к чему мне делать глупости. Даже если мужчина смотрит внимательно и тоже улыбается.

Да какая там магия, танец — вот настоящая магия. И кто бы мог подумать, да?

14. Уговорились о встрече

14. Уговорились о встрече

Когда после польки Соколовский привёл меня к Софье Людвиговне, та глянула с интересом.

— Помнится, Ольга Дмитриевна, вы уходили с несколько другим кавалером, — усмехнулась она.

Я только плечами пожала — мало ли, как случается. Глянула на Соколовского — и мы оба, не сговариваясь, рассмеялись.

— Что-то вы, Михаил Севостьянович, вовсе не думаете о репутации Ольги Дмитриевны, — произнесла Софья каким-то скрипучим голосом.

— Что вы, Софья Людвиговна, я просто не даю госпоже Филипповой скучать, — сверкнул улыбкой он. — И даже по самым строгим правилам я могу пригласить Ольгу Дмитриевну ещё на один танец.

— Торопитесь, после ужина мы отбудем, — сказала Софья сурово.

— Ольга Дмитриевна, у вас есть программа бала? Сейчас и уговоримся.

Я вспомнила — да, есть, Мельников принёс, и достала её, свёрнутую в трубочку, из моей бальной сумки, и протянула ему.

— Вот, взгляните.

— Финальный вальс перед ужином — годится?

— Да, благодарю вас.

Возвращение мне программы, улыбки, поклоны… растворился в толпе.

— Только не вздумайте питать какие-то надежды, Ольга Дмитриевна, — усмехнулась хозяйка. — Насколько мне известно, господин Соколовский не имеет намерения жениться в провинции.

— А я не имею намерения выходить замуж в обозримом будущем, — отрезала я.

Как бы это ни звучало, это правда. Сейчас это правда.

Я уже приготовилась стоять возле Софьи Людвиговны до того самого вальса, но оказалось — ничего подобного. Меня приглашали — видимо, приметили новое лицо и заинтересовались. Со мной танцевали бывавшие в нашем доме чаеторговец Белов, господин полицмейстер, двое молодых людей — они оказались сыновьями здешних приметных персон, и сначала просили представить их мне, а потом уже приглашали. После случился вальс с Владимиром Вересовым — в компенсацию запоротого предыдущего танца с ним же. Где-то вокруг бродил Фёдор Алексеевич, но — я делала вид, что вовсе его не вижу и намерений его не понимаю.

В общем, до того самого финального танца перед ужином время долетело мгновенно. Вот я со смехом раскланиваюсь с юным Вересовым, и — передо мной уже Соколовский со своей неизменной улыбкой.

— Прошу вас, Ольга Дмитриевна.

— Благодарю, — я подала руку, он подхватил меня за талию… и мы снова полетели.

Я уже успела впасть в эйфорию, когда он заговорил.

— Ольга Дмитриевна, нам нужно поговорить. Скажите, вас не возмутит, если я загляну к вам, например, очень поздним вечером завтра? Уверяю вас, меня интересуют только некоторые сведения, достаточно важные, для вас, возможно, тоже. Мы побеседуем… и я уйду так же незаметно, как появился.

— Меня мало что может возмутить, — отмахнулась я. — Другое дело, что Софья Людвиговна не обрадуется ни вашему позднему визиту, ни нашим беседам.

— А мы ей не скажем, — усмешка вышла холодной.

— У нас есть правило — после того, как она отошла ко сну, по дому никто не ходит.

— Этого и не нужно. Я смогу появиться прямо в вашей комнате, — он смотрел на меня, будто говорил о чём-то, что все знают, но я почему-то оказалась не в курсе.

— Каким это образом, интересно, — я нахмурилась.

— Я умею, — он снова усмехнулся. — Скажем, около полуночи?

— Если мы будем разговаривать, нас услышит весь дом.

— Не услышит, — вздохнул он. — Поставим магическую завесу. Она непроницаема.

— Но… Софья Людвиговна тоже маг. И не самый слабый, как мне кажется. И Антония.

— Софья Людвиговна — совсем другой маг. Не некромант. И одолеть завесу некроманта для такого мага не является возможным. Понимаю, вы не знаете этого, но — вам придётся поверить.

И вправду, откуда мне такое знать?

— Вы понимаете, что если всё это вскроется, меня уволят?

— Не уволят. Во-первых, не вскроется, с чего бы, а во-вторых, не думайте лишнего. Думать лишнее очень вредно.

Тут я даже была с ним согласна, потому что видела множество примеров, когда люди думали себе разное, а потом страдали. По принципу — сама придумала, сама обиделась.

И что же, мне нужно принимать его предложение, как есть?

— Понимаете, я бы мог пригласить вас к себе, но если вдруг вас хватятся и не найдут — тоже потом станут говорить какие-нибудь глупости. А если кто-то постучится к вам, пока мы будем разговаривать, то я просто исчезну, и вашей репутации ничего не будет угрожать.

Звучало странновато, что и говорить. О нет, дома бы я не задумалась даже — поговорить с человеком дома о делах не казалось мне чем-то запредельно неправильным. Но здесь меня предупредили — мужчин не водить, иначе уволят. И что же, я рискну тёплым хорошим местом? Или нет никакого риска?

— Решайтесь, Ольга Дмитриевна. Мелодия завершается, музыканты играют коду.

Вот ведь, весь вальс испортил своими деловыми переговорами! Но вдруг это был у нас с ним не последний вальс? Почему-то мне захотелось этого. И захотелось увидеть его