Юг без признаков севера (сборник) - Чарльз Буковски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, ты и есть идиотка. Раз тебе так нравится Тоби, почему ты к нему не уходишь?
– Ах, я просто сказала, что он мне нравится, я считаю его забавным, но это не значит, что я хочу лечь с ним в постель.
– Конечно, в постель ты ложишься со мной и при этом говоришь, что я надоедлив. Не понимаю, какого черта тебе нужно.
Энн не ответила. Джек встал, подошел к кушетке, приподнял голову Энн, поцеловал ее, вернулся на место и снова сел.
– Слушай, давай я расскажу тебе о сегодняшнем бое с Бенсоном. Даже ты бы мною гордилась. В первом раунде он сбивает меня с ног, резкий правой. Я поднимаюсь и остаток раунда держу его на дистанции. Во втором он опять меня достает. Я едва встаю на счет восемь. Снова держу его на дистанции. Следующие несколько раундов я восстанавливаю подвижность. Выигрываю шестой, седьмой, восьмой, один раз сбиваю его с ног в девятом и два раза в десятом. Не знаю, почему разделились мнения судей. Но они разделились. Короче, это сорок пять кусков, понятно, малышка? Сорок пять тысяч. Я велик, ты же не станешь отрицать, что я велик, верно?
Энн не ответила. – Ну же, скажи мне, что я велик.
– Хорошо, ты велик.
– Вот это уже похоже на дело. – Джек подошел и еще раз поцеловал ее. – Мне так хорошо! Бокс – это настоящее искусство, нет, правда! Нужна сильная воля, чтобы быть великим художником, нужна сильная воля, чтобы быть великим боксером.
– Ладно, Джек.
– «Ладно, Джек» – это все, что ты можешь сказать? Патти бывала счастлива, когда я выигрывал. Мы оба бывали счастливы целую ночь. Неужели нельзя разделить со мной радость, если я что-то делаю хорошо? Черт, ты влюблена в меня или в этих неудачников, полудурков? По-моему, ты бы куда больше обрадовалась, приди я домой неудачником.
– Я хочу, чтобы ты выигрывал, Джек, просто ты придаешь слишком большое значение тому, что ты делаешь.
– Черт возьми, это моя работа, моя жизнь. Я горжусь тем, что я самый лучший. Это как полет, как полет в небесах и победа над солнцем.
– Что ты будешь делать, когда больше не сможешь драться?
– Черт возьми, у нас будет достаточно денег, чтобы делать все, что вздумается.
– Кроме того, быть может, чтобы ладить друг с другом.
– Может быть, я научусь читать «Космополитен», развивать интеллект.
– Да, кое-что развить не мешает.
– Ебал я тебя!
– Что?
– Ебал я тебя!
– Как раз этого ты давненько не делал.
– Может, кому-то и нравится ебать скулежных баб, а мне – нет.
– Надеюсь, Патти не скулила?
– Все бабы скулят, но ты – чемпионка.
– Тогда почему бы тебе не вернуться к Патти?
– Сейчас здесь ты. У меня хватает места только для одной шлюхи.
– Шлюхи?
– Шлюхи.
Энн встала, подошла к стенному шкафу, взяла свой чемодан и принялась укладывать вещи. Джек вышел на кухню и достал еще одну бутылку пива. Энн злилась и плакала. Джек сел со своим пивом и отпил добрый глоток. Ему было нужно виски, ему нужна была бутылка виски. И хорошая сигара.
– Остальное я могу забрать, когда тебя не будет дома.
– Не беспокойся. Я тебе все пришлю. Она остановилась в дверях.
– Ну что ж, кажется, все, – сказала она.
– Думаю, да, – ответил Джек.
Она закрыла дверь и ушла. Классическая процедура. Джек допил пиво и подошел к телефону. Набрал номер Патти. Она ответила.
– Патти?
– А, Джек, как дела?
– Сегодня я выиграл трудный бой – мнения разделились. Осталось только одолеть Парвинелли, а потом чемпиона.
– Ты побьешь их обоих, Джек. Я знаю, ты сможешь.
– Что ты сегодня делаешь, Патти?
– Уже час ночи, Джек. Ты что, выпил?
– Немного. Я праздную.
– А где Энн?
– Мы расстались. У меня может быть только одна женщина, Патти, ты это знаешь.
– Джек…
– Что?
– Я не одна.
– Не одна?
– С Тоби Йоргенсоном. Он в спальне…
– Очень жаль.
– Мне тоже, Джек, я любила тебя… может, и до сих пор люблю.
– Ах, черт, вы, женщины, так бросаетесь этим словом…
– Мне жаль, Джек.
– Все нормально.
Он повесил трубку. Потом подошел к стенному шкафу и взял пальто. Надел его, допил пиво, спустился на лифте к машине. Поехал прямо по Норманди со скоростью шестьдесят пять миль в час, остановился у винного магазина на Голливудском бульваре. Вылез из машины и вошел в магазин. Там он взял шестерку «Майклоба», пачку алказельцера. Потом, у прилавка, он попросил у продавца бутылку «Джека Дэниелса». Пока продавец считал деньги, подошел пьянчуга с двумя шестерными упаковками «Кура».
– Эй, старина, – сказал он Джеку, – ты, случаем, не боксер, не Джек Бакенвелд?
– Он самый, – ответил Джек.
– Старина, я видел сегодняшний бой. У тебя железная воля, Джек. Ты и вправду велик!
– Спасибо, старина, – сказал он пьянчуге, а потом взял свой кулек с покупками и пошел к машине.
Там он сел, свинтил с «Дэниелса» крышечку и сделал добрый глоток. Потом задним ходом выехал со стоянки, покатил по Голливудскому на запад, повернул налево на Норманди и тут заприметил нетвердо бредущую по улице хорошо сложенную девчонку. Он остановил машину, достал из пакета бутылку и показал ей.
– Хочешь покататься?
Джек удивился, когда она села в машину.
– Я помогу вам допить, мистер, но никаких дополнительных льгот.
– Конечно, черт подери, – сказал Джек.
Он поехал по Норманди со скоростью тридцать пять миль в час, уважающий себя гражданин и третий полутяж в мире. В какую-то минуту ему захотелось поведать ей о том, с кем она едет в машине, но он передумал, протянул руку и сжал ей коленку.
– Сигареты не найдется, мистер? – спросила она.
Он щелчком выбил сигарету из пачки, вдавил в щиток зажигалку. Зажигалка выскочила, и он дал ей прикурить.
Путь в рай закрыт
Я сидел в баре на Вестерн-авеню. Было около полуночи, и я, как обычно, пребывал в растерянности. Знаете, все не слава богу: женщины, работа, отсутствие работы, погода, псы. В результате сидишь как пришибленный и ждешь – будто поджидаешь смерть на автобусной остановке.
Ну вот, сидел я так, и вошла она – длинные темные волосы, хорошая фигура, печальные карие глаза. Я не запал на нее. Я даже не придал значения тому, что она села на стул рядом со мной, хотя вокруг было полно свободных стульев. Собственно, кроме нас и бармена, в баре никого не было. Она заказала сухого вина. Потом спросила, что я пью.
– Виски с водой. – Принесите ему виски с водой, – сказала она хозяину.
Вот это было неожиданно.
Она открыла сумочку, достала маленькую проволочную клетку, вытащила из нее нескольких лилипутов и посадила на стойку. Все они были по три дюйма ростом, живенькие и прилично одетые. Их было четверо – двое мужчин и две женщины.
– Теперь таких делают, – сказала она. – Они очень дорогие. Я покупала их по две тысячи штука. Теперь за них берут две четыреста. Я не знаю, как их изготовляют, но, мне кажется, это противозаконно.
Лилипуты расхаживали по стойке бара. Вдруг один парнишка отвесил женщине оплеуху.
– Ты, сучка, – сказал он. – Достала ты меня!
– Нет, Джордж! – закричала она. – Я люблю тебя! Я руки на себя наложу! Ты должен быть моим!
– Мне плевать, – сказал лилипут, достал крохотную сигаретку и закурил. – Как хочу, так и живу.
– Если ты ее не хочешь, – сказал другой лилипут, – я возьму ее. Я ее люблю.
– Но я не хочу тебя, Марти. Я Джорджа люблю.
– Но он подонок, Анна, он просто подонок!
– Я знаю, но все равно люблю его. Маленький подонок подошел тем временем к другой лилипутихе и поцеловал ее.
– Тут треугольник получился, – сказала дама, купившая мне виски. – Марти, Джордж, Анна и Рути. Джордж распустился, распустился донельзя. А Марти – тот вроде бы порядочный.
– А не печально ли смотреть на все это? А, как вас там?
– Заря. Ужасное имя. Вот как мамаши с детками иногда поступают.
– А я Хэнк. Но не печально ли…
– Нет, смотреть на них не печально. Мне самой не очень везло в любви, просто страшно не везло…
– Нам всем страшно не везет.
– Наверно. В общем, я купила лилипутов и теперь наблюдаю за ними, получаю все, что нужно, и без всяких проблем. Я ведь страшно возбуждаюсь, глядя, как они занимаются любовью. Вот тогда и впрямь тяжко становится.
– И как они, сексуальны?
– О, еще как. Очень! Господи, как же я возбуждаюсь!
– Может, вы заставите их заняться этим? Ну, прямо сейчас? А мы с вами поглядим.
– Нет, их не заставишь. Они этим только по желанию занимаются.
– И как часто?
– О, они это дело любят. Четыре-пять раз в неделю.
Лилипуты расхаживали по стойке.
– Послушай меня, – сказал Марти. – Дай мне шанс. Только дай мне шанс, Анна.
– Нет, – сказала Анна. – Моя любовь принадлежит Джорджу. Иначе и не может быть.
Джордж целовал Рути, мял ее груди. Рути возбудилась.
– Рути возбудилась, – сказал я Заре.
– Да, правда. Еще как.
Я тоже возбудился. Я схватил Зарю и поцеловал ее.
– Слушайте, – сказала она. – Мне не нравится, когда они занимаются любовью на публике. Я отвезу их домой, вот там пожалуйста.