Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

город Руси он мог, лишь опираясь на союз с противостоящими друг другу княжескими группировками — прежде всего черниговскими князьями, с одной стороны, и князьями «Мстиславова племени», наследниками умершего Изяслава Мстиславича, — с другой. Однако князья, входившие в эти группировки, преследовали свои цели, отнюдь не совпадавшие с тем, что мог предложить им Юрий. Так, черниговский князь Изяслав Давыдович, однажды уже побывавший на «златом» киевском престоле, мечтал вернуться на него, считая себя ничуть не «младше» Юрия и не менее его достойным «старейшинства» среди русских князей; сыновья же Изяслава Мстиславича, Мстислав и Ярослав, не могли удовольствоваться на двоих доставшимся им Луцком, стремясь к большему, и главное — к возвращению себе Волыни, которую после смерти их отца занял их дядя, младший сын Мстислава Великого Владимир («Матешич», как его называли, — то есть сын второй жены Мстислава Великого, мачехи остальных Мстиславичей). Умиротворить их Юрий пытался за счёт князей Черниговского дома, а для того, чтобы заручиться поддержкой последних, ему приходилось ущемлять интересы племянников. Получался замкнутый круг, вырваться из которого Юрий так и не сможет. Действуя не слишком продуманно, он добьётся лишь того, что его противники — и черниговские князья, и братья Изяславичи, и даже миролюбивый Ростислав Смоленский — объединятся против него самого.

Лучше других понимал расклад сил и бесперспективность и ненужность удержания Киева старший сын Юрия Долгорукого Андрей. Княжение в Вышгороде совершенно не устраивало его. Андрей добивался передачи ему удела в Северо-Восточной Руси, в исконных отцовских владениях, где он мог чувствовать себя полновластным хозяином, не отвлекаясь на постоянную изнурительную борьбу с другими князьями. Отец считал по-другому, и осенью 1155 года князь Андрей Юрьевич самовольно, «без отча повеления», покинул Вышгород и отправился на родной север. Там он обосновался недалеко от Владимира на Клязьме, в собственной резиденции — Боголюбове. Именно по названию этой княжеской резиденции он получил то имя, под которым вошёл в историю, — Андрей Боголюбский.

Андрей во многом оказался проницательнее отца и глубже, чем тот, понял суть происходивших на Руси изменений. Владение Киевом сулило внешний блеск и великолепие, но было сопряжено с огромными трудностями, экономическими и политическими потерями, далеко не всегда оправданными. Для того, чтобы удерживать этот город, требовались колоссальные средства, постоянная готовность к компромиссу, к отражению внезапного нападения того или иного князя, к удовлетворению чужих притязаний на тот или иной город. Ещё важнее было другое. За прошедшие десятилетия произошло значительное усиление новых княжеских центров — таких как Смоленск, Галич, Волынь, Рязань или Суздаль. В отличие от Киева, они развивались последовательно и динамично, не испытывая (или испытывая в меньшей степени) столь резкую смену князей и проводимого ими политического курса, не становясь ареной борьбы противоборствующих княжеских династий. И князь, поставивший на карту всё ради княжения в Киеве, оказывался заложником этой ситуации, проигрывал соперникам в возможности совершения манёвра, в возможности свободно распоряжаться ресурсами собственного княжества. Андрей, очевидно, хорошо понимал это — и тогда, когда звал отца уйти в Суздаль после поражения от Изяслава Мстиславича летом 1151 года, и теперь, когда отец его стал-таки киевским князем.

По свидетельству одного новгородского источника XV века, инициаторами его ухода стали его шурья Кучковичи10 — братья его первой супруги (на которой его женил Юрий, убив, по преданию, за какую-то провинность отца невесты, некоего Кучку, или Кучка, первого владельца Москвы). Очевидно, Андрей сумел найти общий язык и с собственно суздальскими и ростовскими боярами, которые готовы были поддержать его. Местной знати едва ли могло прийтись по душе недавнее распоряжение Юрия о передаче княжения младшим сыновьям, ещё «пелёночникам», от лица которых править землёй должны были княжеские наместники и тиуны. Получалось, что Суздальская земля фактически оказывалась без князя (тем более после отъезда княгини с детьми в Киев), а это заметно ущемляло права местного боярства, ибо наличие собственного князя всегда повышало статус той или иной волости; отсутствие же оного, напротив, превращало её в неизбежный объект притязаний со стороны других князей. Утверждение Юрия Долгорукого в Киеве грозило восстановлением экономической и политической зависимости Северо-Восточной Руси от Киева, которую в своё время уничтожил сам Юрий. Если бы осуществился его замысел и в Суздале сели на княжение его младшие сыновья (или, тем более, его посадники), а в Киеве — кто-то из старших, поток «залесской» дани неизбежно вновь устремился бы на юг — как это и было во времена молодости Юрия Долгорукого. Это важное обстоятельство нам надо непременно учитывать, когда мы будем говорить о последующей судьбе младших братьев Андрея, и прежде всего героя нашей книги — Всеволода.

Без отца

Первые два года жизни — с весны 1155-го по май 1157-го — маленький Всеволод провёл с отцом и матерью в Киеве. Точнее, наверное, не в самом городе, а в пригородной резиденции отца на противоположном, левом берегу Днепра — Рае (или «само-Рае»), как с любовью и не без тщеславия называл свой загородный дворец Юрий. О заботах, которые обуревали отца и братьев, княжич-младенец, разумеется, ничего не ведал. Да и вообще то счастливое время он помнить не мог: обыкновенно дети начинают сознавать себя в более позднем возрасте — приблизительно лет с трёх. А вот внезапная смерть отца в мае 1157 года, вероятно, стала для него потрясением. Во всяком случае, жизнь его с этого момента круто переменилась.

К весне 1157 года положение Юрия в Киеве сделалось угрожающим. Его недруги сумели объединиться — и именно на почве неприятия той политики, которую проводил Юрий, сделавшись киевским князем. Годом ранее Юрий предпринял неудачный поход на Волынь, против внучатого племянника Мстислава Изяславича, сумевшего-таки отвоевать свою «отчину». Осада Владимира-Волынского ничего не дала; более того, Мстислав отказался заключить мир с киевским князем. Юрий вынужден был ни с чем отступить к Киеву, и Мстислав со своей дружиной преследовал его до самой границы Киевской земли. Эта неудача киевского князя воодушевила его противников. Явно сочувствовал Изяславичам их дядя, смоленский князь Ростислав, признанный глава князей «Мстиславова племени». Сумел Юрий вскоре поссориться и со своим главным соперником в борьбе за киевский престол — черниговским князем Изяславом Давыдовичем. «Начал рать замышлять Изяслав Давыдович на Юрия и примирил к себе Ростислава Мстиславича и Мстислава Изяславича», — сообщает киевский летописец. К маю противники Юрия были готовы начать военные действия. Всё было согласовано, роли распределены, сроки обозначены. «И сложил Изяслав путь с Ростиславом и со Мстиславом на Юрия», —