Подарок от Призрака. детектив - Владимир Петровский

– Ч-черт… – пробормотал Геник.

Его «копейка» стояла уже на самом переходе, на белых полосках. Вокруг по-прежнему было безлюдно. Геник снова попытался двигать шеей, но боль не проходила. В зеркальце было видно, что из «мерседеса» вылез парень в открытой черной майке, обошел свою машину, посмотрел. Покачал головой. К нему подошли двое из задней машины, стали кричать, жестикулировать. Он тоже кричал, махал руками, тыча то в свою машину, то в ихнюю, то куда-то вперед, вдоль улицы. Затем все трое замолчали и уставились на Геникову «копейку».

– Ч-черт, – сказал он снова, по-прежнему сидя за рулем, наблюдая за происходящим в зеркальце, и вертя шеей.

Отдувался. Удар оказался ощутимым. Шея ныла все больше, да и голова тоже начала побаливать.

Все трое направились к нему, встали перед капотом «копейки». Парень в майке снова покачал головой. Покрутил у виска пальцем, показывая, какой Геник дурак. Тот, продолжая крутить шеей, вылез из машины, подошел. От парня отчетливо пахло водкой, даже когда он молчал.

– Чего ж вы, – спросил Геник, переходя на всякий случай в наступление, – в такую машину… это… выпив садитесь?..

– Это кто бухой? – повышенным тоном вдруг заговорил один из ехавших в задней машине. – Это я бухой?

– Да нет, – Геник показал на парня в майке. – Вот он, вроде.

Они все трое были упертого вида. Уставились на Геника одинаково агрессивно. Братки, вдруг подумал он, почему-то вспомнив яростные интонации отца. Вот они, матросики революционные.

– Ты чего тут паркуешься посреди всего? – спросил парень в майке, вылезший из «мерседеса». – Твою маму. Ты кто такой?!.

– Да я не паркуюсь. Я на светофоре встал, – сказал Геник. – Где и положено. Не я же вас долбанул.

– Нет, ты нас долбанул, – еще больше повысил он голос. – Ты нас всех тут долбанул и еще, наверно, хочешь. Вон, слушай.

Не отрывая от Геника злобного взгляда, он показал рукой в сторону задней машины, откуда по-прежнему неслись звуки стартера.

– Мы теперь по делам не можем ехать. Из-за тебя. Это дорого будет стоить, – сказал третий, выглядевший из них самым солидным.

По крайней мере, он был в костюме. Растерявшийся Геник потому, наверно, к нему и обратился, подспудно выделив его из этой компании:

– Я на красный свет тормозил. А вы летите как на самолете. Чего не так?.. Я что, виноват?

– Где тут красный свет?

Браток в костюме показывал рукой на светофор. Там горел зеленый.

– Так это ж… Был-то красный!..

– Зеленый был, – объяснил костюмированный. – Я видел. Ты на своей лохани две крутые тачки остановил. Тебе это ясно?.. Ты не понял еще, во что попал?.. Ты в большую неприятность попал. Пойми это резко. Теперь для тебя другая жизнь началась. На другой планете, вроде. Где все только платят, платят и платят.

Геник вернулся домой не скоро. Но вовремя, потому что Василий был уже здесь, и отец произносил сплошную длинную похвальную речь о советском спорте, который не весь еще истреблен, и вот, последние его представители все еще продолжают выигрывать. Мать накрыла на стол, все как положено, но Васька спешил. Он заехал, оказывается, на минутку, по дороге в конзавод. Алёна, жена, которая с ним вместе в Берлин ездила, сейчас к своим родителям заскочила, и он ждет ее звонка. Как позвонит – сразу едут в завод, а уж потом, оттуда, приедут как следует, на целую неделю.

В его делах все равно никто из семьи не понимал, поэтому, не пускаясь в рассуждения, заставили съесть что-то из специально приготовленного и выпить чаю. Васька был за рулем, пить не мог.

Уже от самой двери Геник отозвал его в комнату, на минутку, поговорить по делу. Спросил телефон его старого друга, бывшего афганца, Зуськова.

– Зачем тебе Зусёк? – удивился Васька.

Он был старше Геника, хотя внешне их можно было даже спутать на улице, и его друзья были только его друзьями, совсем не общими. Тем более Зусёк, парень крутой, занимавшийся охранными мероприятиями в одном из ветеранских обществ.

– Ну… попросить хочу. Надо там одно дело…

– Чего, говори? – спросил Васька, посерьезнев. – Лучше быстро излагай, все равно напряг уже.

Геник нервно вздохнул и рассказал все. «Копейка» стояла там, где его стукнули. Паспорт у него забрали. Сумму назвали такую, что он и повторять не хотел. Нереальная сумма.

Васька откинулся на диване и думал.

– Две тачки, серая и синяя? – спросил он наконец. – Странно. Я их видел. То ли их, то ли похожие. Несколько раз обгоняли. Прям так, друг за другом…

– Ну ты идешь? – спросил отец, заглянув в комнату, и сразу убрался.

– Сейчас, подожди… – Василий задумчиво постукивал кулаком по дивану, покачивал ногой. – Нет, старичок, так я ехать не могу. Черт тебя дернул тормоза проверять.

– Да не в этом же дело!.. – почти заорал Геник. – Они так ехали…

– Заткнись, – перебил Васька. – Все это дело прошлое. Давай решим, как дальше быть.

Он помолчал еще немного и, наконец, принял решение:

– Ладно, рискнем. Делать нечего. Слушай. Поедешь сейчас с Алёнкой вместо меня…

– Ты чего! – усмехнулся Геник. – Куда это?..

– Заткнись, – перебил еще раз Василий таким тоном, что Геник дальше только слушал. – Ты, наверно, не понял еще, во что всех нас вляпал. Поэтому запоминай молча. Сейчас едешь в завод. Алёнке я позвоню, она тебе все объяснит по дороге, что от тебя потребуется. Меня там почти не знают, поэтому покажешься, помелькаешь, что, вроде, приехал… Ну, вроде, это не ты, а я. Понял?.. И сиди дома. Алёнка все остальное сама сделает. А я через день подъеду и все на место поставим.

Он порылся в большой спортивной сумке, стоящей возле дивана, и достал свой паспорт:

– Держи. Мы и на фото похоже получились. Я думаю, сойдешь. Это на всякий случай, если понадобится. Теперь ты – это я. А у меня права водительские… хватит пока. Ну и твой паспорт забрать постараюсь.

– Так, может, я здесь…

– Не сможешь ты здесь. Лучше постарайся, чтоб в заводе все нормально было. Мне эта работа нужна, не подведи уж.

Он посмотрел на Геника внимательно и улыбнулся. Через силу.

Васькина «шестерка» стояла у подъезда, а в переулке, за поворотом, остановился грузовик, какой-то не наш, крытый, на котором сзади была нарисована лошадиная морда.

Васька усадил Геника в кабину, рядом с водителем. Сзади, в кузове, еще кто-то был: Васька что-то сказал туда. И еще там иногда топала и вздыхала лошадь.

Объяснив водителю, где их будет ждать Алёна, Васька захлопнул дверь и еще раз улыбнулся, подняв руку.

– Один день. Может, два. Смотри, не подведи.

3

Через проходную капитана, и правда, пропустили, стоило ему назвать фамилию Мамтеева. Значит, бутылка для него не мелочь, подумал он. Запомнил, предупредил.

Он шел мимо конюшен, с любопытством посматривая на шагавших в карусели рысаков. Прямо перед ним цокал по асфальту запряженный в качалку серый гигант, до самой конюшни Линько, в которой работал Мамтеев. Она была третьей по счету от проходной. Серый рысак поцокал дальше, а капитан свернул к конюшне, вошел в открытую створку ворот и попал в темноту после яркого света улицы. Пахло лошадьми и влажной уборкой.

– Ну кто там еще? – нервно крикнул женский голос откуда-то из глубины помещения.

– Мамтеев нужен, – сказал капитан. – Николай.

– А-а, – поняла невидимая ему женщина и крикнула еще громче: – Мамтё-ов!.. К тебе!..

В коридоре, постепенно проступавшем во тьме по мере того, как привыкали к ней глаза капитана, застучали шаги.

– А!.. Пришел, – сказал Мамтеев, подходя. – Ну пошли, поговорим, раз пришел.

В комнатке, увешанной конской сбруей и уставленной ящиками, капитан достал припасенную бутылку, готовясь к разговору за стаканом, но Мамтеев сразу схватил ее и спрятал.

– Это вроде пропуска, – объяснил он, сделав озабоченный вид. – Входной билет. Ты, это… возражения есть?..

– Нет, нет, – даже обрадовался капитан, которому ясность ума в работе никогда еще не вредила. – Билет есть билет. Вот он был, и вот его уже нет. Контролер отобрал.

– Ну да… вроде, – согласился Мамтеев. – Так тебе чего, это, программку разметить?.. Давай сюда.

Елагин протянул ему только что купленную в кассе программку.

– Ну вот, – говорил Мамтеев, черкая в ней взятым со стола карандашом. – Я тебе пишу первое и второе место, понял?.. Иногда вторых два. Тогда, это, сыграть надо и так, и так. Разберешься?.. Несложно. Если что не совсем получится, так я, это, не виноват. Спорт, все же. Сам понимать должен.

Он внимательно, вглядываясь в клички лошадей и фамилии наездников и хмурясь, разметил программку до конца и вернул ее капитану.

– Держи. Заходи еще. Сам понимаешь, это… сидеть тут нельзя, строго у нас. Увидит кто…

– Да я понимаю, все нормально, – радостно говорил Елагин, всем видом показывая, как рад программке, которую свернул в трубочку и держал теперь двумя руками. – А мой друг-то, Салыгов, из Воронежа… помнишь, я у тебя про него спрашивал?