Подарок от Призрака. детектив - Владимир Петровский

– Хорошо. Есть один человек. Николай Симанский. Он гражданин Италии, родился уже в эмиграции. Живет по всему свету. Где работает, там и живет. Насколько я понял, он играет на скачках. Жучок. Сейчас он у нас. И уже два раза ходил на ипподром.

– В тотошку? – не выдержав, изумился Лева. – В нашу тотошку?

– Да.

– Не может быть, – покачал головой профессор. – Я и сам немного знаком с нашими возможностями, у меня есть знакомый жучок, и букмекеров наших знаю… Здесь не те суммы…

– Да подожди ты, – перебил его Лева, вдруг очень посерьезневший лицом. – Может, не играть он ходил.

– Я тоже так думаю, что за чем-то другим, – подтвердил капитан. – Но если хочешь, чтоб я на тебя работал… Ясно? Я должен знать, чем и для кого занимаюсь. А то дальше за лоха перед всеми окажусь. Как можно тебе помогать, если я не знаю толком, кто ты?.. Давай… выкладывай, из-за чего на самом деле проблемы. Есть они, есть, я понял уже. Тогда и я тебе помочь смогу.

Лева задумался.

– Хорошо, – сказал он и взглянул на профессора. – Выйди пока. Покури на улице.

И, поскольку тот замешкался, свирепо выкатил глаза:

– Ну ты не понял?..

Профессора сдуло. Капитан усмехнулся, но комментировать не стал. Не его это дело. Хоть он и работает на блатных, но в их отношения лучше не всматриваться.

– Ну и чего? – спросил Лева. – Чем мне этот итальянец угрожает?.. Почему я должен про него думать?

Капитан пожал плечами:

– А я не знаю. Сам удивляюсь, чего ты так на него упал. Тут дело не в нем. Точнее, не только в нем. Все, что про твоего Сороку… все на ипподром ведет. Или в другие конюшни. Ты вот это мне объясни, при чем тут…

– А Сорока-то что? – перебил Лева, мрачнея. – Ты про него-то узнал?..

– А я не сказал разве? – притворно удивился капитан.

В это время к их столику подошел скрипач, тихо наигрывавший до этого в другом зале. Он обошел столик, поглядывая на замолчавших Леву с капитаном, наклонился к ним, покачиваясь в такт мелодии и прикрыв глаза.

– Иди отсюда! – яростно прохрипел Лева, сжав в кулак салфетку и не глядя на музыканта. – Иди на хрен!.. Не люблю я этого!..

Лицо его потемнело. Музыкант ретировался. Лева разжал кулак и перевел дыхание.

– Сорока убит, – сказал капитан будничным голосом. – Удавили сегодня утром. На ипподроме.

Лева неподвижно посидел некоторое время, затем еще более хрипло спросил:

– И ты мне так спокойно говоришь это?

– А как мне тебе это говорить?.. Если б ты сам не подозревал ничего такого, стал бы ты мне это поручать?.. Ты меня за лоха-то не держи, сказал ведь уже. Когда вы все по очереди в недельные запои валите, никто и не почешется вспомнить о вас. А тут два дня нет, так капитана скорей зовите.

Он помолчал и, поскольку Лева тоже ничего не говорил, продолжил:

– И это я бы тебе не стал выкладывать. Только вот что, по дружбе, какая бы она у нас с тобой ни была: это не всё. Поверь бывалому человеку. Кто-то держит против тебя. Что-то держит.

– Кто? Чего держит?

– Не знаю. Сегодня вечером у меня встреча… Если хочешь, чтоб я на нее пошел и продолжил этот интересный разговор, еще раз прошу: скажи толком, куда хоть смотреть-то. В какую сторону. А не хочешь – и не надо. Я свое сделал, тебя предупредил. Все честно. В дальнейшем я не виноват буду.

Мимо столика, наигрывая на скрипке, вновь прошел музыкант, уже торопливо и в обратном направлении. Лева мрачно посмотрел ему вслед. В зал заглянул профессор, увидел Левино лицо и снова исчез.

Елагин встал, снял со стула бушлат, сказал:

– Спасибо за компанию.

– Сядь, – показал пальцем на стул Лева. – Скажу… что можно.

Капитан сел обратно.

– Ты про Сороку откуда знаешь?.. Из ментовки?

– Оттуда тоже, – схитрил капитан.

– Значит, еще каналы есть?

– Есть.

Лева подумал.

– Ну, скажем, так. Я вложил деньги… в товар. Но оказалось стрёмно. А я не знал. Теперь его… товар, то есть… ну, вроде как ищут. А он мой, понимаешь ты?..

– Ну нет, – с сомнением сказал капитан. – Я в такое не полезу, делай что хочешь. Я не стрелок. Это ваши разборки…

– Полезешь, – перебил Лева. – Во-первых, я тебе заплачу за помощь… отдельно. Ты знаешь, я хорошую работу ценю, все честно будет. А во-вторых, это не разборки. Я все как надо сделал. Это там… у них, в Европе… там разборки.

– В Евро-опе?

– Ну а чего тебе Европа… там тоже люди. Торгуем.

Они помолчали, глядя друг на друга.

– Короче, так, – сказал Лева. – Сегодня… часов так в одиннадцать-двенадцать… приезжай в офис. Я тебе дам всю информацию, против кого работать. Сейчас не могу. Товар не только мой, надо поговорить. Не делается так. А вечером я тебя и с людьми познакомлю. Полное доверие будет. Так пойдет?

– Пойдет, – сказал капитан, подумав.

Выходя из кафе, он увидел профессора. Тот мялся с сигаретой, будто в туалет в очереди стоял.

– Свободно, – сказал ему Коля, кивнув на двери, и пошел к трамвайной остановке.

2

Теперь надо было идти встречать брата, но Геник не спешил. Перематывал пленку и смотрел запись приза еще и еще раз. Только что показали, как будто специально к Васькиному приезду. В программе этого не было, он случайно обнаружил, переключая каналы, и успел записать на поставленный Васькой перед отъездом видак. Конкур на приз Берлина. Выиграл Васька, на той самой лошади, о которой он столько говорил. По кличке Подарок. Повезло наконец. Раньше он не выигрывал ничего крупного.

Геник никогда не интересовался лошадьми. Велосипед – другое дело, а этих тварей он боялся. Всякие быки, коровы и лошади были для него атрибутом сельской жизни и между собой различались разве что тем, с какой стороны – сзади или спереди – надо их опасаться.

– Генка, иди машину поставь в гараж!.. – крикнул отец из прихожей.

Когда тот вошел, Геник и не заметил. Отец уже совсем старый стал, а за баранку все еще садится. Ездит, правда, так, что рядом сидеть страшно. Очки надевать не любит, а без очков видит плохо. Потому и едет прямо по белой линии, разделяющей ряды: так, говорит, понятнее. Один на своей «копейке» полдороги занимает. На него всей семьей ворчали, потом махнули рукой. Пусть его, лишь бы на разделительную полосу не выезжал. Едет-то он медленно. Хочется думать, что неопасно.

– Иди вон, смотри на видаке. Васькин приз, – сказал в прихожую Геник.

– А!.. – победно крикнул отец. – Показали, все-таки, гады!..

– Да, случайно увидел. Гады прятали, но я нашел.

– Ты мне посмейся! – угрожающе крикнул отец, дороживший своей политической непримиримостью.

Он вышел на улицу. Недавно прошел дождь, и теперь солнце блестело в свежих лужах. Осень была затяжной, ровной и теплой, но желтые деревья и эти яркие лужи не давали удерживаться летней иллюзии. Будут, будут скоро холода.

Зеленая «копейка» стояла метрах в тридцати от подъезда, на самом неудобном месте, перегородив въезд во двор. И уже какая-то машина показалась в подворотне, сразу начав сигналить.

– Сейчас, сейчас, – махнул Геник рукой, садясь за руль.

Отец игнорировал всё, даже место для парковки выбирал так, словно в морду хотел кому-то плюнуть. И в гараж сам никогда не ездил. Кидал машину недалеко от подъезда, словно пальто на руки расторопному швейцару. С вызовом. С тех пор, как рухнул Союз, он каждый день грозил и ругался. Всех расстрелять. Если бы Сталин в президенты баллотировался, его выбрали бы единогласно. И тогда бы всех гадов по очереди расстреляли.

Геник проехал переулок, повернул. Гараж находился в паре кварталов отсюда, во дворе. Он даже права обычно не брал, когда перегонял туда брошенную отцом машину: минутное дело.

Подъезжая к светофору, решил проверить тормоза. Только что включился красный, вокруг никого не было, асфальт влажный. Как раз что надо. Геник разогнался. Глянув в зеркальце заднего вида, заметил вывернувшую за ним следом большую серую машину, иномарку. Но она была еще далеко, и Геник ударил педаль. «Копейка» проползла несколько метров по инерции, немного развернувшись вправо. Ладно, подумал Геник, ничего еще. Сойдет. Отец так и не тормозит никогда. На педаль жмет плавно, резкой езды не любит. Не видит только ни черта.

В следующий момент раздался удар, «копейка» скакнула вперед метра на три и снова замерла. Геник на секунду отключился, а когда, тряхнув головой, начал снова соображать, раздался еще один удар и снова рывок вперед. Голова опять мотнулась назад, но сильная боль в шее не дала отключиться еще раз. Выругавшись, он потрогал затылок. Даже повернуть голову было больно. Поправив зеркальце заднего вида, Геник посмотрел. Сзади, уткнувшись в «копейку», стоял здоровенный серый «мерс». За ним виднелась еще одна иномарка, тоже большая. Темно-синяя. Оттуда слышался визг стартера, но машина не заводилась.

– Ч-черт… – пробормотал Геник.