Судоверфь на Арбате - Владимир Александрович Потресов

— Как все просто — удача! — воскликнул Толя Крупчанский. — Александр Сергеевич имеет колоссальный опыт путешествий вот с такими. — И он кивнул в сторону Миши Булдакова.

Крупчинский окончил школу несколько лет назад, но почти каждый год отправлялся в поход на майские праздники. Иногда ему, правда, мешали длительные служебные командировки, и тогда мы ощущали, что кого-то не хватает. Бытовали слухи, что летом Толя в одиночку уходил в путешествия на порожистые горные реки, но сам он рассказывать про это не любил, зная, что Александр Сергеевич категорически не одобряет водные походы на одной байдарке.

— Я-то тут при чем? — обиделся Миша.

— А при том! Кто школу чуть не поджег?

— Так это случайно, чтобы Евгению Владимировну не огорчать!

— А с плотины кто в прошлом году свалился?

— Все из-за Зорькина вышло! Он тогда…

— Хватит оправдываться! — перебил Толя. — Если б ты один был такой. А ведь вот даже Володя. Тихий-тихий, а ведь так потихоньку у Лавенецкого мотороллер угнал, чуть беды не натворил. И тем не менее Александр Сергеевич с вами каждое лето в трудные походы отправляется…

— Ну и что? Вы, что ли, другими были?!

— Наше поколение в ваши годы было более дисциплинированным, — менторски начал Толя, потом, видно, вспомнил, что старше ребят всего-то на несколько лет, улыбнулся и добавил: — Конечно, разное тоже вытворяли. Взять хотя бы историю с Ковальчуком. На месте Александра Сергеевича я бы его близко к воде не подпускал, не то что в походы…

— Что ты загадками говоришь, рассказывай, — потребовал Миша, — а то: «ваше поколение»…

— Как-то Александр Сергеевич, — не замечая агрессивного тона Миши, начал Толя, — повел группу ребят на Московское море. На одной лодке оказались вместе Ковальчук и Инесса — та, что пение у вас сейчас ведет. И выкамаривался же он — сил нет, почти как Миша сейчас перед Аленой.

— Ну вас, я спать пошел, — окончательно обиделся Миша, но с места не двинулся.

— Морской бой затеял, — продолжал Толя, — и сломал весло. Потом чуть лодку на мелководье не перевернул. А когда дожидались в канале каравана барж для попутного шлюзования, забрался на причальную стенку и прыгнул оттуда прямо в камеру шлюза.

Александр Сергеевич терпел-терпел, но после выходки в шлюзе спокойно так причалил в живописном месте и объявил, что продолжать поход не будет. Назначил через час собрание группы, а сам ушел в лес развеяться — он здорово, конечно, нервничал, пока Ковальчук купался в шлюзе. Хоть он и спортсмен, и плавает как рыба, но ведь голову же надо иметь…

Короче, как только Александр Сергеевич ушел, мы набросились на Ковальчука:

— Все из-за тебя!

— Теперь вернемся из-за него в лагерь? Пальцами будут показывать: как маленьких — из похода!

Тот мрачно молчал, опустив голову, а Инесса сидела на корме и смотрела вдаль.

Пришел Александр Сергеевич.

— Ну, друзья, что будем делать?

— Мы решили списать Ковальчука на берег, а сами будем продолжать поход. Это мнение группы. Он вернется в лагерь и расскажет о своем поступке. Пусть там и решают, как с ним поступать, — ответил командир группы.

— Так. Прекрасно! Значит, мы с вами совсем беспомощные. С такой группой я продолжать поход не намерен!

— Это из-за меня, — вдруг сказала Инесса, — я во всем виновата, говорю: «Страшно как в шлюзе — стенки высокие, вода внизу клокочет», а он: «Подумаешь, ерунда какая — одно удовольствие искупаться!» Тут я и завелась: «Да ну, — говорю, — слабо!» — «Спорим?» — «Спорим!» Вот он и прыгнул… Спишите лучше меня на берег!

Мы растерянно молчали.

— Александр Сергеевич, — поднял голову Ковальчук, — вы, конечно, вправе мне не поверить, но я даю честное слово, что такое больше никогда не повторится! Это было мальчишеством…

— Вот это мужской разговор! Как группа?

— До первого проступка, — жестко сказал командир, — голосуем. Я за то, чтобы поверить Ковальчуку.

— Будь я моложе, — неожиданно улыбнулся Александр Сергеевич, когда мы рассаживались по лодкам, — ради такой девушки не только бы в шлюз прыгнул!

— Так ведь и прыгнул однажды, — напомнил один из сидевших у костра «старичков».

— Так это была совсем другая история, — не согласился Толя, — да и не в шлюз вовсе. Александр Сергеевич тогда только стал нашим инструктором. Впервые пошел с нами в лодочный поход, — начал свой рассказ Толя, обращаясь к младшему поколению, — а от школы присоединился еще наш физкультурник. Александр Сергеевич был для нас человеком новым, вначале показался каким-то чудаковатым, да и физрук над ним потихоньку подсмеивался. Но чем дольше мы общались, тем интереснее было с нашим новым инструктором.

И тут физрук придумал одну штуку: дело в том, что Александр Сергеевич требовал, как вы знаете, от всех умения плавать, но сам не купался — уши у него вроде бы тогда болели, и нельзя было. Вот физрук и стал подначивать: «Что же это? Сергеич от вас требует, чтобы вы плавали как рыбы, а сам не умеет!» Конечно, многие ребята стали сомневаться — может, действительно не умеет?

Не знаю как, но, видимо, дошли эти разговоры до Александра Сергеевича. Однажды встали мы на привал на самой Белинской прорве — есть такое место на Оке с бурным течением и в общем довольно широкое.

И вдруг мы увидели, что кто-то прыгнул в воду. Смотрим — Александр Сергеевич! Он быстро плыл на другую сторону. Физрук явно испугался — он быстро смекнул, в чем дело, отвязал лодку и заспешил к Александру Сергеевичу. Но тот от помощи отказался. Потом они долго ходили по противоположному берегу, о чем-то беседовали. Обратно Александр Сергеевич двинулся опять вплавь, а физрук шел рядом на лодке.

— Сейчас Александр Сергеевич посчитал бы такой поступок ребячеством, — вздохнул Слава, вспомнив недавние свои подвиги на Череменецком озере.

— Как же дальше складывались их отношения с физруком? — заинтересованно спросил Миша.

— Не знаю уж, о чем они там