Убейте меня - Велор Сильвер

Сидя на лежанке, я достал чистый лист и начал рисовать каменную ротонду. Это успокаивало меня. Скоро должна была состояться августовская ярмарка, а я не был к ней готов. Ни одного экспоната. Я должен был наверстать упущенное время.

Сквозь маленькое окошко я заметил, как солнце катилось к закату. Дверь в сарай распахнулась и внутрь вошла буренка. Следом за ней шла уставшая мать.

Я даже не узнал ее. Черный платок, черное платье. Казалось, она в трауре. Я вдруг первым делом спросил:

— Мам, у нас кто-то умер в деревне?

— Нет, сынок. Все живы. Просто нечего надеть, надела это.

Я смотрел, как она медленно завязала рога коровы, поставила стул и начала дойку. Ни разу не попросила о помощи, ни разу больше не произнесла слова. Молча забрала ведро с молоком и вышла из сарая.

Я все ждал, пока стемнеет. За окном появилась луна, и я спрыгнул с лежака. Корова мирно жевала траву, не обращая ни малейшего внимания на меня.

Тихонько скрипнул дверью и вышел во двор. В доме горели все окна. Никто не спал. Я бесшумно перелез через забор и побежал по дорожке.

Было совсем темно, я почти шел по памяти, иногда наступая то на куст, то на камень. Несмотря на это, я все-таки добрался до места.

Когда остановился перед знакомым домом, то взглянул в яркие окна. Из-за плотных занавесок ничего не удалось разглядеть. Пришлось стучать в калитку.

На стук входная дверь дома распахнулась, и во двор вышла старуха Элл. Утиной походкой она осторожно подошла к калитке. В руках фонарь, который она тотчас направила на меня.

— Кто там?

Я еще не успел ничего сказать, как она сама ответила на свой вопрос:

— А, это ты, проклятый мальчишка! Чего тебе надо от нас?

Признаться, не такой встречи я ожидал, даже растерялся. Элл всегда хорошо относилась ко мне, угощала петушками, хвалила за выстроенные спичечные замки. Так было раньше, но сейчас и здесь на меня смотрели холодные глаза Элл.

— Я хотел спросить, дома ли Берта?

— Забудь про нее, девочке ни к чему такое знакомство. Она должна иметь безупречную репутацию, чтобы как можно выгодней выйти замуж. Заметь, замуж за нормального и здорового мужчину, не как ты.

Она смачно сплюнула на землю предо мной. Но я не отступал:

— Элл, я вам не сделал ничего плохого, зря вы так. Берта — мой друг, и я пришел спросить, как у нее дела. Простите, если причинил вам неудобства.

Она немного остыла, однако не двинулась с места:

— После того случая, в ангаре, Берта приехала спустя десять дней. Когда родители узнали, что именно у нас в деревне произошло, то забрали ее тут же. Она не оставалась здесь ни минуты.

— Берта знает всю историю? Вы ей рассказали?

— Конечно. Разве о таком умолчишь? Берта больше не приедет ко мне, и в этом виноват ты. Ведь для меня она была цветочком, самой большой радостью в жизни. Теперь из-за тебя, поганец, я не увижу ее много лет. Может даже никогда. Уходи.

Она повернулась и пошла к дому. Разговор был окончен. Мне было горько и обидно, ведь я больше никогда не увижу свою Берту. Обвинения старухи были беспочвенными, но от этого не легче.

Наверное, она сейчас точно также ругает меня, рвет фотографии и обещает родителям, что никогда не будет встречаться с таким, как я.

Тогда, стоя у ее калитки, я твердо решил, что это не конец. Я найду Берту и все объясню. Она должна понять и поверить мне.

Отступив на несколько шагов, я пошел дальше по тропинке. Нужный дом стоял всего в тридцати метрах. Я с легкостью дошел до него, ведь путь мне освещали яркие окна соседских домов.

Высокие ворота, за которыми залаяла собака. Я нажал на дверной звонок и принялся ждать. Скрипнула входная дверь, и на крыльцо вышел дед Якова. В майке и шортах на подтяжках. В руках длинная бита.

Он чиркнул спичкой и зажег сигарету. Когда подошел к воротам, громко крикнул:

— Кого черти принесли?

— Это я, Том. Откройте, нам надо поговорить.

За забором воцарилась тишина. Дед затянулся сигаретой, тяжело выдохнул, закашлял и потянулся за дверным замком.

Когда я увидел его пред собой, то подумал, что он пьян. Но запаха алкоголя не было. Дед молча смотрел на меня, затем, пригласив внутрь, захлопнул забор.

Биту поставил у скамейки, на землю. Сам встал напротив и, затянувшись сигареткой, спросил:

— Как ты, Том?

— Все нормально, я пришел к вам просить прощения. Вы должны знать, что я сделал все, что мог, чтобы он жил. Если бы я знал, что так все обернется, то не стал бы с ним снова дружить. Прогнал бы.

Я смотрел на него умоляющим взглядом. Мне нужно было знать, что он не винит меня в смерти Якова.

Дед снова затянулся и стряхнул пепел на траву, ответил:

— Я знал, я подозревал этого проклятого Альфа. Нутром чуял, что гнилой он внутри. Смотрел на него и не мог понять, что именно в нем меня смущает. Ведь никто до конца не знал и не догадывался, что он педофил. Всякое о нем говорили, но о таком даже подумать было немыслимо.

Он снова затянулся. Поискав глазами пепельницу, так и не нашел. Снова стряхнул пепел на траву.

— Знаешь, Том, а ведь его больше нет в живых.

— Кого?

— Нет больше этого подонка Альфа. Сдох он как собака. В камере повесился, мол, на простынях висел. Но я-то знаю, что его повесили. Такие, как он долго не живут. С самого начала, как он попал в тюрьму, его надзиратели избивали ремнями с бляшками. Били так, что вся камера была в крови. Потом привязывали к скамье и насиловали. Запускали особо дерзких заключенных к нему, и те издевались над ним так, что и рассказывать стыдно. Ответил за все, ответил этот подонок Альф. Собаке, собачья смерть.

Я слушал его и не верил ушам. Значит, все было кончено. Альф был мертв. Неужели ужас никогда не повторится.

Я соскользнул на землю и стал молиться Господу. Тогда, стоя на коленях, я благодарил его за свое освобождение. Теперь все точно было позади.

— Том, — остановил меня дед, — прошу тебя, не сейчас.

Он был растроган. Такая реакция на слова безмерно поразила его. Однако от комментариев он воздержался.

Затем, когда я снова сел на скамью, он продолжил:

— Несколько дней врачи никак не могли взять в толк, отчего же умер наш мальчик. Ранение было несерьезным. Жизненно важные органы были не задеты. Якова можно было спасти. Однако что-то произошло, отчего он умер. Никто до сих пор не может ответить на этот вопрос. Официальная версия, сердечная недостаточность. Мол, сердечко не выдержало потрясения. Сам не знаю, что думать обо всем этом. Смерть Якова для меня и близких была полной неожиданностью.

Он снова затянулся, заглушая слезы. До сих пор эта тема для него была болезненной. Он не мог говорить о внуке спокойно. Потушив сигарету о край скамьи, он продолжил: