Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

доказательства (орудие казни б. царя Николая II, его семьи и останков верной им до гроба челяди) считаю необходимым передать музею для хранения находившиеся до сих пор у меня два револьвера» (орфография автора). В конце письма Юровский приписывает: «Подробности мною 22 г. переданы в ЦК Партии».

Эта приписка очень интересная. «Подробности» Юровский передал в ЦК, в 1922 году. О записке 1920 года, якобы вручённой Покровскому, речи нет. Конечно, прокурор-криминалист эту коллизию никак не комментирует, а зря, ибо таковое игнорирование факта, безусловного в данном случае, только добавляет вопросов к следствию. Как уже указывалось выше, дата 20-й год и уведомление о том, что «подлинник дан» Покровскому, появились в 1958 году на машинописном экземпляре «Записки», переданной сыном цареубийцы в Свердловский партархив. Никаких других свидетельств, подтверждающих эти «факты», не существует. Да и с «подлинником», который Юровский передал лицу, его написавшему, полнейшая чепуха. Скорее свою «Исповедь» Юровский сочинял (сам или с некими соавторами), имея перед собой сценарий, составленный советским историком, когда назрела необходимость иметь на всякий случай Царскую могилу.

Множество вопросов в своих показаниях и в позднейших мемуарных откровениях оставили коллеги Юровского по кровавому ремеслу, которые входят в серьёзные противоречия с сочинённым сценарием советского историографа. У Покровского сказано, что Юровский, усомнившись в «аккуратности Ермакова», сам отправился с грузовиком, который вывозил окровавленные тела узников дома Ипатьева. Несколько иную картину нарисовал Павел Медведев, непосредственный участник расстрела, арестованный на территории, освобождённой от большевиков, дважды допрошенный, первый раз чиновником Екатеринбургского уголовного розыска Алексеевым и второй раз Сергеевым, членом Окружного суда, производящего следствие по этому делу. В протоколе допроса Алексеевым записано: «После увоза трупов из дома комендант Юровский приказал позвать команду и вымыть пол в комнате, где был произведён расстрел, а также замыть кровь в ограде, на парадном крыльце двора и где стоял автомобиль, что и было выполнено тогда людьми, состоящими на охране. Когда это всё было сделано, Юровский ушёл из двора в канцелярию при доме». Сергееву Медведев показал: «Сложенные в автомобиль трупы завернули в кусок солдатского сукна. На грузовик сели Пётр Ермаков и другой член Чрезвычайной комиссии и увезли трупы. Кровь в комнате и на дворе замыли и всё привели в порядок. В три часа ночи всё было окончено, и Юровский ушёл в свою канцелярию».

Это, конечно, очень существенная информация. Ведь если действительно Юровский остался в доме Ипатьева распоряжаться уничтожением там следов преступления и не поехал контролировать «неаккуратного» Ермакова, то вся эпопея, придуманная Покровским, которую как достоверный факт слепо подтверждает в своём «расследовании» прокурор-криминалист, рушится как карточный домик. Из этого следует, что Юровский великолепно знал, куда повезёт трупы Ермаков, а он и на самом деле знал, потому что, как установил Соколов, сам это место вместе с тем же Ермаковым определил для уничтожения тел убитых. И ни в каких сомнениях не пребывал, оставшись проследить за наведением порядка в доме, что его больше волновало, то есть был уверен в том, что Ермаков дело своё знает. Возможно, когда всё закончилось, уже после трёх часов ночи, он отправился (по Мейеру, с Голощёкиным) к «знаменитому урочищу», куда дорога ему была известна. Член Правительственной комиссии Сергей Алексеевич Беляев сию картину видит в несколько ином свете. В статье «Доказательная ценность данных» он комментирует это обстоятельство так: «Юровский пишет, что сразу после расстрела и погрузки тел убитых в машину он поехал на ней к Ганиной Яме (“Распорядившись всё замыть и зачистить, мы примерно около 3 часов или позже отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны”)». Комментарий В.Н. Соловьёва по поводу этого факта: «Юровского обеспокоило поведение солдат, и он решил сопровождать трупы до места их сокрытия. Из следствия 1918–1924 годов явствует, что он на этой машине не поехал, а ещё некоторое время после её отбытия находился в доме и позднее отправился к себе. В районе Ганиной Ямы он (Юровский) появился только в конце дня 17 июля. Этот факт говорит о том, что Юровский не мог быть участником и очевидцем всех тех событий и, соответственно, действий тех людей, которые находились в районе Ганиной Ямы и совершали свои злодеяния в те жуткие предрассветные утренние часы и в течение дня 17 июля. Тем самым теряет всякую достоверность описание всего дня 17 июля в его “Записке”».

«Основным источником знаний о гибели царской семьи и захоронении её останков, – заявляет старший прокурор-криминалист Соловьёв в документе, подводящем итог расследованию уголовного дела, возбуждённого Генеральным прокурором РФ по факту убийства

Императора Николая II и Его Семьи, – являются воспоминания участников событий, данные ими в разное время. Это прежде всего воспоминания Я.М. Юровского. Другими участниками расстрела и захоронения оставлены воспоминания, в которых основные детали гибели и погребения совпадают с фактами, изложенными Юровским».

Насколько это заявление Соловьёва соответствует действительности, видно из самих документов, на которые ссылается прокурор-криминалист. Как известно, по сценарию Покровского, трупы были привезены на Ганину Яму в ночь на 17 июля и в 9 часов вечера 18 июля оттуда вывезены и похоронены на Коптяковской дороге возле железнодорожного переезда № 184. Двое суток безжизненные тела пребывали на Ганиной Яме. 17 июля их раздели и сбросили в шахту, где они находились весь день и ночь. Утром 18 июля их из шахты извлекли, попытались тут же закопать, но, когда этого не получилось сделать, оставили лежать до вечера, прикрыв сукном или брезентом. Юровский присутствовал в урочище практически только по ночам. 17 июля в 10 часов утра, как следует из «Записки» Покровского, он, оставив охрану, отправился в город (на встрече со старыми большевиками он свой отъезд отнёс к двум часам дня) и вернулся ночью. На следующее утро Юровский снова покинул шахту и весь день провёл, по одним сведениям, в Екатеринбурге, по другим – в поисках укромного места на Московском тракте и вернулся, опять же в одном случае к вечеру на шахту, а в другом – не доехав до шахты, встретил «похоронную процессию» на Коптяковской дороге. Судя по информации, представленной из стана убийц, эти двое суток все участники сокрытия расправы над Царской Семьёй пребывали в растерянности и только в ночь на третьи, уже от полной безнадёжности закопали трупы прямо на дороге, по которой ехали неизвестно куда, ни на что не обращая внимания, не боясь случайных свидетелей, закопали на голом месте, возле охраняемого железнодорожного переезда, рядом с обитаемым жилищем, отстоящим всего лишь в 200 метрах от «тайного захоронения». И Юровский знал, что в домике путевого сторожа есть люди.

Прокурор-криминалист Соловьёв, полностью принимая