Осьминог - Анаит Суреновна Григорян

– Эй, не смей на меня пялиться, американец! – Зашипела из своего угла Кими, как будто прочитав его мысли. – А, ксо![193] Вот же срань! Где у этого сраного лифчика застежка? Ты там так и будешь сидеть и пялиться или, может быть, подойдешь и поможешь мне?

Александр встал, прошел мимо спящего Такизавы и очутился в темноте рядом с девушкой. От ее тела исходило тепло и слабый пряный запах пота, показавшийся ему похожим на йодистый запах водорослей.

– Ну, так ты мне поможешь?

Он поднял руку, случайно коснулся ее груди, отчего Кими нетерпеливо дернулась, но на этот раз промолчала, нащупал шелковистую ткань лифчика и, повозившись немного, защелкнул на ее спине застежку.

– Ну наконец-то! – Кими наклонилась, толкнув его обнаженным бедром, и принялась натягивать юбку. – Все же влажное, ничего не высохло. Вы что, не могли догадаться разложить одежду на полу? Мужики ничего не соображают, потому-то вам и нужны женщины, без нас вы бы все перемерли в ваших офисах. Как можно было бросить кучей мокрую одежду?

– Мы же ее сложили…

– Они сложили! – Передразнила Кими. – Без женщин вы бы просто умерли с голоду или заросли бы черной плесенью! Все ваши глупые офисные костюмы съела бы плесень! Ну, что это? Даже трусы насквозь мокрые! И как мне в этом теперь идти?

– Я думал…

– Что ты думал? – Рассердилась Кими. – Вы небось хотели сделать со мной что-то дурное, а хватило только на то, чтобы стянуть с меня трусы и пялиться на меня голую! Нечего было так напиваться, приличные люди не пьют вечером в воскресенье. Ну что ты стоишь столбом, амэрика-дзин? Одевайся уже!

– Вы хотите уйти сейчас?

– Мне, в отличие от тебя, завтра на работу, – раздраженным шепотом отозвалась Кими. – Можешь проводить меня или сидеть тут до утра со своим приятелем, он во сне бормотал про какую-то красотку, которая ждет его в Нагоя, – может, если хорошо попросишь, он и тебя с ней познакомит.

– Это, наверное, его девушка, Каваками Ёрико.

– Аа, вот как… – Кими тут же стало любопытно. – Она что, правда такая красивая?

Александр кивнул:

– Да, очень красивая.

Кими тут же презрительно покривила губы.

– Ты будешь одеваться или нет?

Он покорно натянул брюки и рубашку – вещи действительно не просохли и неприятно холодили кожу. Пока он одевался, Кими возилась в ванной: оттуда послышался тихий плеск воды, лившейся из крана, – видимо, девушка подставила под нее ладонь, чтобы вода стекала по стенке раковины. Такизава застонал и пошевелился во сне – как будто услышав это, Кими выключила воду и высунулась в комнату:

– Ну что, справился? Пойдем уже…

У стойки ресепшна они взяли большой прозрачный зонт. Сонная, чуть полноватая девушка в небрежно запахнутой синей юкате[194] с изображениями осьминогов и рыб-фугу пробормотала «кёцкете»[195] и проводила их удивленным взглядом. Краем глаза Александр заметил на стойке японско-английский разговорник, поверх которого лежал потрепанный томик «Шальных девчонок»[196].

На улице немного потеплело и пахло морем, прелой листвой и осенью. Александр раскрыл зонт над головой Кими.

– А ты заботливый, американец, – Кими улыбнулась ему, потом отвернулась и решительно зашагала по улице в сторону района Хигасигава. – У тебя, наверное, в Америке есть девушка? Или, может быть, даже не одна?

Александр промолчал.

– Значит, есть, – по-своему интерпретировала его молчание Кими. – А вот у меня нет парня. Ты, наверное, думаешь, что я дурная женщина и ко всем подряд пристаю, да? Зря я обидела вчера этого дурака Такахаси, не стоило мне так напиваться, он ведь не виноват, что с его сестрой так вышло. Она, вообще-то, неплохая девчонка, просто уехать отсюда очень хотела, вот и связалась с этим американцем. Всем говорила, что он увезет ее в Америку и она там станет знаменитой актрисой или телеведущей, американцы ведь любят девушек с азиатской внешностью, а каждые выходные она будет ходить в KFC и заказывать там острые куриные крылышки с картофелем фри, так ее достали здесь рыбы и моллюски. Ну а потом он уехал и думать о ней забыл, даже не написал ей ни разу, она и потащилась с горя в Нагоя становиться актрисой, но кому она там нужна, для японцев ведь нет ничего особенного в девушках с азиатской внешностью. – Кими коротко и невесело рассмеялась. – А я когда выпью, становлюсь сама не своя. Ну что, считаешь, я плохая?

– Совсем нет, Араи-сан. Я думаю, вы хорошая девушка.

– Говоришь прямо как твой дружок Камата! «Я думаю, вы хорошая девушка, Араи-сан, вот вам безалкогольное пиво за счет заведения». – Она помолчала немного. – А ты знаешь, над чьей могилой он тогда плакал на кладбище? Я ведь специально год посмотрела, это был год великого землетрясения в Канто[197], там похоронена целая семья: муж, жена и две их маленькие дочурки, одна даже в школу еще не пошла. Они все пытались укрыться в святилище Хатимана, но не успели до него добежать – на них обрушились каменные тории, а потом одна за другой пришли две волны цунами, и там была такая гора мусора, что ее разбирали несколько недель. Но, думаю, их все равно убило на месте.

– Какая ужасная история…

– Ясуда-сан из библиотеки помогла мне ее найти, она очень удивилась, что я интересуюсь такими вещами, я ведь легкомысленная. Наш маленький остров хранит много ужасных историй, амэрика-дзин-сан.

– Думаете, Камата-сан интересуется подобным?

– Он же твой друг, тебе лучше знать, чем он интересуется, разве нет?

– Ну я не знаю… – Александр подумал немного. – Может быть, он все-таки писатель? Собирает материал для книги, а сам делает вид, что не при делах.

– Ага, прямо как Каору Китамура или Юкито Аяцудзи![198] – Кими рассмеялась. – Уж конечно!

Они свернули на узкую, крытую пластиковым навесом улочку. Кими шла рядом, обхватив себя руками за плечи и низко опустив голову. Ее каблуки негромко стучали по асфальту.

– Как раз после великого землетрясения в Канто у нас в святилище появилась статуя Хатимана, которого все называют Хатиман-рыбак, потому что он держит в руке большого тунца. Говорят, от его родного храма тогда ничего не осталось: опоры и стены рухнули, а вода унесла все обломки и священные предметы, даже фигурки комаину, которые стояли у входа, потом так и не нашли, а Хатиман-рыбак остался невредимым, ни одного скола на нем не было, – наверное, тот чиновник, который согласился его отдать, был не очень-то суеверным.

– А вы сами в это верите, Араи-сан?

– А? – Она остановилась, прислонилась спиной к стене дома и запрокинула голову. Ее лоб и щеки искрились мелкими капельками влаги. – Во что именно?

– Что, если бы эти люди добежали до статуи Хатимана-рыбака, то есть если бы он был там, они бы остались живы? Верите в это?

Кими пожала плечами:

– Когда я была маленькая, я очень боялась тайфунов – мне все казалось, что сильный ливень может смыть меня и унести в море, как какую-нибудь веточку или сухой лист. Мама рассказывала, что один раз вечером я не вернулась домой из школы, и она искала меня по всему острову. – Голос Кими стал тише, и Александр наклонился к ней, чтобы расслышать слова, смешивавшиеся с шорохом дождя по навесу. – Она нашла меня возле статуи Хатимана, от усталости я уснула прямо у его ног, положив голову на чашу для пожертвований. Мама говорила, Хатиман-сама снял с головы свою треугольную каменную шляпу и держал ее надо мной, как зонт. – Она взяла Александра за руку, которой он держал над головой зонт, и потянула к себе. – А ты в это веришь, амэрика-дзин-сан?

– Я даже не знаю…

От