Грим - Анастасия Худякова

за излишне жестокие методы воспитания. Это любовь нашептала ей принять на себя вину за то, что случилось с братом, и пронести ее вплоть до этого самого дня. Теодора задумалась о том, как бы выглядел Энок, если бы повзрослел. Был бы он похож на отца? Да, вероятно. Обычно дочери похожи на отцов, а сыновья, особенно младшие, – на матерей, но у них все было наоборот. Это Теодора унаследовала от матери светлые волосы, форму глаз. Их отличало лишь выражение лица. Уголки губ Илвы всегда были опущены, а глаза смотрели с опаской, как будто она все время ожидала наказания откуда-то сверху. Рот Теодоры выражал решимость, глаза глядели прямо, а подбородок часто взлетал вверх, а не падал на грудь, и это радовало ее, успокаивало. Наверно, ей никогда не хотелось быть похожей на мать. А вот брат сейчас был бы молодой копией отца, с теми же широкими скулами, небольшими, как будто прищуренными глазами и ямочкой на подбородке. Теодора почувствовала себя так, будто ее душат, и впервые пошевелилась, коснувшись рукой горла.

– Вам нехорошо?

Голос напугал ее. Она не думала, что в церкви есть кто-то еще. Теодора обернулась. По другую сторону прохода, чуть позади сидела женщина. Теодора одернула себя, когда вдруг поняла, что откровенно разглядывает Аврору Баглер, появившуюся из ниоткуда. Она ответила не сразу, не понимая, как к ней обращаться теперь.

– Все в порядке, – сказала Теодора и опустила руку.

Она гадала, действительно ли Аврора не узнала ее или просто делала вид, что не помнит. Идеальная осанка аристократки, тонкие руки в перчатках горчичного цвета сложены на коленях. На Авроре был серый брючный костюм, под расстегнутым пальто виднелась блузка того же цвета, что и перчатки, и сине-зеленый шейный платок. Рыжие волосы волнами убегали от висков и были аккуратно подколоты длинной металлической заколкой. Аврора выглядела дорого и безукоризненно, как всегда, и ничто в ней даже близко не намекало на пережитый развод.

– Вы так держались за горло, я уже было перепугалась.

Аврора кивнула, как будто заверила саму себя, что беспокоиться не о чем. Жемчужные серьги на тонкой длинной золотистой застежке качнулись в такт. Она отвернулась, чтобы не смущать Теодору, но, услышав вопрос, снова посмотрела на нее, внимательнее, чем прежде.

– Вы не узнали меня?

– Почему же, узнала.

Теодора пожалела, что вообще заговорила, но деваться уже было некуда. Аврора не сводила с нее цепких карих глаз.

– Простите меня, я думаю, не имеет смысла юлить и притворяться, что я не в курсе… – Теодора покачала головой и от неловкости держалась закрыто. Она все время касалась подбородка или складывала руки на груди. – Мне очень, очень жаль. Не подумайте, что я затронула эту тему, имея какой-то подтекст, просто… Не знаю, как к вам теперь обращаться.

Теодора была готова провалиться сквозь землю, выбежать, не сказав более ни слова. Она взглянула на Аврору, которая долго молчала, разглядывая ее, и наконец слабо улыбнулась, кажется, ободряюще. Теодоре вовсе не хотелось ее обидеть, и она с облегчением выдохнула. Что-то в этой женщине притягивало и восхищало ее, но Теодора предпочла бы держать ее на значительном расстоянии.

– Это вполне логично. Теперь я снова Розендаль.

– Аврора Розендаль, – повторила Теодора, как будто только знакомилась с этой безупречной женщиной. – У вас очень красивое имя.

– Благодарю!

– Я больше ни за что не буду касаться этой темы, только вы должны знать, что я узнала об этом случайно, догадалась сама. По кольцу. Точнее, его отсутствию. Он ничего мне не говорил и не сказал бы. И мне действительно искренне жаль.

– Вы уже говорили. Не стоит столько жалеть.

Теодоре было невыносимо стыдно за себя и всю эту ситуацию. Она гадала, как могла бы ее сгладить, но Аврора все сделала сама.

– Я верю вам, не переживайте из-за этого. Стиг – самый замкнутый человек из всех мне известных, так что это очень на него похоже – не рассказать даже друзьям о своем положении.

– О, вряд ли меня можно назвать его другом. Забавно, буквально вчера он это подтвердил. Мы просто коллеги.

– С ним нелегко, да?

– Даже слишком. – Теодора поджала губы.

Аврора поднялась, привычным жестом оправила пальто и приблизилась.

– Не возражаете? – Она указала на места рядом.

Теодора тут же утвердительно кивнула головой. Аврора села через одно кресло, а рядом, между собой и Теодорой, положила сумочку и перчатки.

– В последнее время я часто прихожу сюда подумать. Здесь спокойно, – сказала Аврора, глядя на алтарь впереди. – И можно не притворяться, не суетиться. Просто быть.

– Знаете, для меня все с точностью наоборот. Не знаю, что заставило меня прийти сегодня. Я просто шла по бульвару и вдруг уронила кольцо. Оно соскользнуло с пальца от холода. – Теодора подняла ладонь и продемонстрировала небольшое кольцо из белого золота. Она купила его себе по случаю переезда в новый город, давным-давно, как будто заключила счастливый союз с новой жизнью. – Оно покатилось и остановилось прямо у крыльца церкви, представляете?

– А вы верующий человек?

– Да, – почти шепотом ответила Теодора. – А вы?

– Вероятно, не настолько, как мне бы того хотелось.

– Что же вам препятствует?

Аврора ненадолго задумалась, глядя то прямо перед собой, то на Теодору.

– Мое общество. Чтобы понравиться и выбиться в люди, я должна была стать достаточно плохой.

– А хорошим там не рады?

– Боюсь, не то чтобы…

– В таком случае я бы пересмотрела круг общения на вашем месте. Кому нужно общество с фальшивыми идеалами и подгнившим корнем?

– Проблема в том, что лучшего мы не имеем, – заметила Аврора, поразив собеседницу своим откровенным, с оттенком легкой грусти, ответом. Аврора поспешила улыбнуться. Она вовсе не стремилась казаться жертвой. – Раз вы верующий человек, почему оказались здесь впервые за долгое время?

– По личным причинам.

– Плохие воспоминания?

– Можно и так сказать.

– А в знаки вы верите?

– Нет, – категорично ответила Теодора. Она вновь принялась изучать статую в алькове. Свет слегка сместился, и теперь янтарно-синие узоры целовали ее волосы и плечи.

Глядя на Теодору слегка сверху, Аврора вдруг подумала, что если бы ее оставили ради другой женщины, то та должна была бы выглядеть вот так. В таком случае с предательством еще можно было жить.

– А я верю. Такая глупость, да? Но почему-то они всегда оказывались верны, если их правильно прочесть.

– Думаете, мое кольцо – это тоже какой-нибудь знак?

– Очень может быть.

– Какой же?

– Возможно, это ответ на вопрос, который мучил вас? И, оказавшись здесь сегодня, вы нашли его.

Обе помолчали, задумавшись. Теодора решила, что Аврора ждет от