Мне приснилась война - Роберта Каган

мертвую девочку. Это была самая большая трагедия в ее жизни. Она почти доносила этого ребенка. Поверила, что на этот раз все будет хорошо. Когда Наоми показали крошечное синее тельце ее мертвого малыша с пуповиной, обмотанной вокруг шеи, Наоми задрожала. Ей вспомнился кошмар со змеей, и она разрыдалась. «Тогда я этого не понимала, но змея была моей собственной пуповиной. Я убила своего ребенка». Она была так напугана, что какое-то время не подпускала Хершеля к себе. В тоске она доверилась Эли, рассказав ему о своих чувствах. Он умолял ее не винить себя. Но что бы он ни говорил, Наоми знала: это ее вина.

Она целыми днями лежала в постели. Ничего не ела. Не могла подняться даже ради того, чтобы пойти на встречу с Эли. Мириам взяла на работе отпуск, чтобы поухаживать за сестрой. Она приходила к ним в дом рано утром и оставалась до возвращения Хершеля с работы. Тому никогда не приходилось заботиться о себе, не говоря уже о том, чтобы присматривать за ребенком, и Хершель был в ужасе. Он не знал, за что хвататься. Его одежду не стирали и не гладили. Случались дни, когда он ничего не ел, пока Мириам не приходила что-нибудь ему приготовить. И самое худшее – его ужасно раздражало, что Шошана постоянно требует внимания.

В конце концов, не зная, к кому еще обратиться, Хершель пошел к равви. Равви посоветовал ему быть терпеливым с женой. И Хершель старался. Но Наоми не реагировала на его попытки проявить доброту. Не в силах дольше терпеть, он вошел в спальню, где она в темноте лежала в кровати и смотрела в стену. При виде нее он невольно сжал кулаки. А потом не удержался. Швырнул об пол ее любимую вазу. Осколки стекла разлетелись в разные стороны. Наоми вздрогнула, но не пошевелилась.

– А ну, слушай меня! – сказал он. – Ты сейчас же встанешь с постели и будешь жить, как жила. Когда у тебя пройдут месячные, отправишься в микву и станешь чистой, – ревел Хершель на весь дом. – А когда вернешься, мы снова постараемся завести ребенка. Я больше ничего не хочу от тебя слышать. Достаточно я потакал твоей лени. Ты валяешься в кровати уже больше месяца. Я этого больше не потерплю. Ты меня поняла?

Она отвела взгляд.

– Я спрашиваю: ты меня поняла, Наоми?

– Да.

Шошана спала в своей кроватке. Крики Хершеля разбудили ее, и она заплакала.

– Сейчас же вставай и займись своим ребенком. И не забудь, что вечером мне нужен горячий ужин.

Наоми встала с постели. После месяца лежания у нее ослабели ноги. Она прошла в комнату Шошаны и взяла ребенка из кроватки. Прижав дочку к себе, Наоми почувствовала, что снова возвращается к жизни. Слезы побежали у нее по щекам, когда она села с Шошаной в кресло-качалку и стала тихо ее баюкать. Дверь хлопнула, и она вздохнула с облегчением. Хершель ушел на работу.

Когда час спустя пришла Мириам, Наоми еще сидела в кресле-качалке. Шошана спала у нее на руках.

– Где Хершель? – спросила Мириам.

– Ушел на работу пораньше.

– Рада видеть, что ты встала с кровати.

– Да, пора приходить в себя. Хершель с утра на меня накричал. Думаю, он был прав. Шошана нуждается во мне. И он сам тоже заслуживает лучшего.

– Я тебе вот что скажу. Сейчас я поставлю вариться суп для вашего сегодняшнего ужина. А ты просто посиди со мной и с Шошаной и попей чаю. Как тебе такое?

– Думаю, я справлюсь, – ответила Наоми и улыбнулась сестре.

В тот месяц, когда после менструации прошло семь дней, Наоми отправилась в микву, ритуальную купальню. Она возвращалась домой чистая, готовая для мужа. Но когда он лег на нее и попытался заняться сексом, она словно оледенела. Отталкивая его руки, Наоми взмолилась, чтобы он подождал.

– Я очень стараюсь. Я снова стряпаю для тебя. И я не лежу в кровати. Но к этому я еще не готова, – сказала она.

Хершель кивнул и смирился с ее отказом. Но в следующем месяце он не проявил той же снисходительности, когда она попыталась увильнуть от близости с ним. Сказал, что больше не хочет ждать и требует, чтобы она исполняла супружеские обязанности, иначе он потребует гет, еврейский развод.

– Как мы заведем еще детей, если ты не даешь до тебя дотронуться? – рявкнул он и вышел из комнаты.

Глава 28

Долгие годы жена Хершеля, Наоми, была для Фриды настоящим наваждением. Фрида считала, что Наоми, с ее молодостью и красотой, украла у нее возможность выйти за Хершеля. Много раз, когда Фрида была юной, она слышала, как ее родители говорили: со временем Фрида и Хершель поженятся. Но потом Фрида познакомилась с Наоми. Поначалу они были подругами. Но так продолжалось лишь несколько месяцев, потому что одно происшествие вывело Фриду из себя.

Как-то раз, когда Фрида с Наоми гуляли в парке, Фрида заметила Хершеля и улыбнулась ему. Но тут, увидев, какими глазами он смотрит на Наоми, она поняла, что Хершель поражен ее красотой. В этом не было ничего удивительного. Она была очаровательной девочкой, на несколько лет младше Фриды. Тоненькая, стройная, с длинными густыми темными волосами. Сама Фрида была коренастой, ширококостной, а ее вьющиеся волосы ни за что не хотели слушаться расчески и щетки. Никакого сравнения с Наоми, похожей на ангела. С ее темными ласковыми глазами, кожей цвета сливок и губами в форме сердечка. После того как Хершель стал проявлять интерес к Наоми, дружба между нею и Фридой превратилась в состязание. Правда, соревновалась только Фрида, потому что Наоми не интересовалась Хершелем. Она даже обижалась, что Фрида стала враждебна к ней. Но Фриде было плевать. Чем чаще она замечала, какими влюбленными глазами Хершель глядит на Наоми, тем больше ненавидела ее.

Но Фрида не теряла надежды, пока не узнала, что Хершель и Наоми помолвлены. Она пришла в ярость. Ей не с кем было поговорить об этом, кроме матери, которая злилась еще сильнее, чем она сама. Семья Фриды не была богатой. Правда, они жили лучше, чем семья Наоми, и были бы очень рады такому зятю, как Хершель, с большими деньгами. Фрида с матерью винили Наоми в том, что она отняла Хершеля у Фриды и лишила ее шансов на выгодный брак.

Каждый раз, видя, как Наоми идет по городу, Фрида чувствовала острую зависть. «Что касается ума, Наоми ему неровня. Она скучная маленькая дурочка. Но она производит