Крысиная возня. Записки реабилитанта - Андрей В.

где-то на полкило и пачка комбижира. Притом все это была еда настолько отвратительного качества, что даже кот Степан ее не ел и ждал кости от курицы, остававшиеся с обеда. Даже с кашей были проблемы. Раза четыре привозили плесневую пшенку, которую было невозможно есть, а заменить ее не представлялось возможным, так как закупали продукты раз в неделю и второй раз никто ехать не собирался. И так, по мелочи, на ужин рис или гречка с подливкой из фарша, который вонял резиновыми покрышками. По приблизительным подсчетам на еду в день на человека приходилось по 100–120 рублей. Проведя нехитрые подсчеты, можно понять, что на еду уходило 150 000–200 000 за месяц – и это на 50–60 человек. Это была гениальная экономия. Порой дома мне приходилось жить на 1000 рублей в неделю, и я тогда питался намного лучше. Конечно, все эти продукты покупались не в «Линии», по причине того, что в «Линии» продуктов такого отвратительного качества и в помине не было. Чего стоила только тушенка за 45 рублей или кетчуп за 30, от которого у всех сразу же появлялась изжога. Сахара, овощей, чая, кофе всегда не хватало до следующей закупки, хотя их экономили и в чашки сыпали по половине, а то и по четвертинке чайной ложки. И даже эти минимальные суммы постоянно урезались. Поэтому все постоянно ходили голодные, и день дежурства для дежурных на кухне превращался в пир. Честно говоря, я в жизни не питался хуже, чем в эти 11 месяцев. С едой был полный треш.

Личными закупками ведал Антон Александрович Л. И если сигареты он покупал почти не навариваясь на них, накручивая на пачке по 5—10 рублей, в связи с тем что перекуры было святое и их можно было отменить, то на других товарах он отрывался по полной, и вода «Эдельвейс», стоившая в ту пору 35 рублей в любом магазине, в Центр приезжала уже по 80. Аптека тоже была предметом роскоши. Кстати сказать, еду и напитки заказывать было воспрещено, а минералку и средства личной гигиены привозили вместе с аптечными товарами не чаще раза в месяц. Но и это все было бы не так страшно, если бы можно было проследить за движением средств по счету – на какую сумму было куплено товара, сколько денег осталось. Но все списания были в ведении одного Антон Александровича, и сколько он потратил, иной раз знал только он. У многих обострялись проблемы с зубами, болели руки, ноги, животы, и таких нужно было вывозить в больницу. Поездка в Брянск в нашем «прейскуранте» оценивалась в 2500 рублей, а обычное такси в тот момент стоило 600 рублей. К поездке следовало прибавить услуги врача в платной клинике, которая обходилась в 1000–1800 рублей. В бесплатные поликлиники ставки порой были даже выше. В итоге вся поездка выходила около 5000 рублей. К тяжелым пациентам врача вызывали на место, и это стоило 10 000 рублей, хотя врачу причиталось от силы 3000–4000 рублей за капельницу (то есть получается, что один только звонок врачу стоил 6000–7000 рублей).

К поездкам можно было еще отнести вылазки на бесплатные городские группы Анонимных Алкоголиков, которые обходились вдвое дешевле, чем поездки к врачу. Но 1250 рублей были не лишними. А если прикинуть, что за раз на группы выезжали четыре человека, можно было понять, что 5000 рублей за поездку до Брянска – это слишком много (до Брянска от нас было 20 километров). Больше всего выгоды приносили полнокурсники, которые проводили в Центре от девяти месяцев и больше. Нетрудно подсчитать, что за год, без учета поездок, закупок, стрижек, капельниц, врача, чистой прибыли получалось 480 000 рублей с носа. Поэтому каждого, кто попал в реабилитацию, было выгодно держать здесь как можно дольше. И мороки со старожилами было намного меньше, чем с новичками. Поэтому с родственниками работали не меньше, чем с резидентами, в целях продления сроков.

В общем, деньги в Центре зарабатывались на каждом этапе, и родственники реабилитантов оставляли в Центре намного больше средств, чем планировалось изначально. И самое обидное, что это строилось на обмане, так как им были обещаны все возможные блага за 40 000 р.: и прекрасное питание, и тренажеры, и квалифицированные специалисты – врачи, и гарантия 100 % выздоровления. На самом деле это был мыльный пузырь, который лопался ровно в тот момент, когда за тобой захлопывалась железная входная дверь этого заведения.

А всех беглецов ловили до последнего, и каких смогли поймать, возвращали, потому что знали, что защищать свои инвестиции – первое правило бизнеса.

Глава 28

Конец

Как бананы засолить, думал я на группе,

Как Самир сбежал домой – было просто супер.

Сорок дней осталось мне в этом странном месте,

Скоро буду крем искать в сладком сдобном тесте.

О дате своего освобождения я узнал месяца за два с половиной из телефонного разговора с братом. Он заверил, что в середине мая я уже буду дома. Таить этот факт я не стал, и если честно, хотелось со всеми поделиться радостной новостью.

Но 17 марта мне сообщили, что у мамы инсульт и она в реанимации. И на следующий день она умерла. Это было для меня ударом, но находясь в Центре, как на острове, я еще не ощутил всю боль утраты.

Естественно, нужно было ехать на похороны, и, само собой, обратно я возвращаться не собирался.

«Ну какой дурень поедет четыреста километров домой, а потом вернется обратно в этот ад», – думал я.

И опять я просчитался. Конечно, я не стал обсуждать с братом по телефону свои планы, а решил поговорить с ним по приезде. Кто повезет меня, я не знал до конца. Я предупредил всех, что не вернусь обратно и попрощался. Этим был особо возмущен Дима Г.

О том, что со мной поедет Александр Дмитрич, я узнал за час до отъезда. Контакт с ним у меня тогда был не очень. Смена в тот день была лучшая – Кирилл и Паша.

Покурив с Кириллом на балконе, я попросил у него зажигалку в дорогу, так как Дмитрич не курил. На что он иронично ответил: «Вернешь».

В консультантскую зашел Александр Дмитрич и начал искать мой паспорт. Паспорт он почему-то решил не брать и сделал ксерокс. Сразу же я начал возмущаться и заявил, что обратно не поеду. Он в недоуменно и злобно ответил: «Как? Ты же с братом