Крысиная возня. Записки реабилитанта - Андрей В.

Еще один длинный день подходил к концу, оставалось только одно мероприятие – вечерняя Медитация, 15 минут формальщины.

После Медитации или продолжительных Итогов все разбредались по своим комнатам, и перед сном обсуждали с соседями прошедший день. А мы в 23-й комнате могли послушать втихаря последние сводки о спецоперации на Украине и обсудить последние события. Радио было только у меня. Слушать его было строжайше запрещено, нельзя было отвлекаться от процесса выздоровления на мирские мысли, как в монастыре. Но это было и радио, и часы, поэтому его и не отбирали.

Порой после отбоя мы еще долго что-то обсуждали, рассказывали истории своего употребления. А потом я отворачивался к стенке и сладко засыпал, чтобы, проснувшись утром, опять стать злобным, циничным, саркастичным и мстительным бесславным ублюдком. Дабы ни у одной души не возникало желания перейти мне дорогу.

Глава 26

Побеги

В брянском лесе уж весна,

Пахнет свежей травкой.

Но ребятам не до сна,

Дэнчик дал по тапкам.

Никому не нравится, когда его лишают свободы, особенно без суда и следствия. И никто не хотел бы провести ни минуты своего драгоценного времени вне свободы. Реабилитация была именно таким местом – вне свободы. Сейчас по стране их очень много, и почти везде реабилитантов удерживают силой. Это и понятно, наркомания растет в геометрической прогрессии, и бороться с ней нужно любыми путями, а изоляция – самый надежный метод. Конечно, такие центры существуют при поддержке больших людей. Хотя процент выздоравливающих невелик, такие все-таки кое-где есть. Вот и сдают несчастные родственники своих наркоманов в ребы, все хоть какая-то надежда.

Да и бизнес этот в нашей стране вполне себе ничего – за реабилитанта родственники выкладывали по 40, 150, а то и по 400 тысяч в месяц. А если умножить эти цифры на число постояльцев в Центре, то неплохая сумма получается. Но самые смелые, свободолюбивые и дерзкие всегда бегут из любых центров, сколько бы за них ни платили и какие бы условия там ни были.

Нужно отметить, что в моей реабилитации был не самый жесткий режим – физического насилия не было (как в Красноярске или Перми). Но все равно было тяжело, в основном морально. Только потом я понял, что по-другому с наркоманами никак нельзя – с ними только жестко.

Больше всего пугали сроки пребывания, их заранее никто не знал, а неизвестность, как известно, пугает больше всего. Кого-то, конечно, отпускали и через месяц, и через три, но большая часть сидела и по 6, и по 9, и по 12, а кто-то и по 36 месяцев. Поэтому все сходили с ума от неизвестности и думали о побеге.

Пару лет назад я тоже сбегал из Подмосковной реабилитации, и успешно. Но сам по себе побег не имел никакого смысла, ибо от себя не сбежишь. По статистике у побегов редко бывает счастливый конец, чаще всего попытка бежать пресекается, и почти сразу.

За время моего пребывания в реабилитации я стал свидетелем шести побегов, и каждый был уникален, не похож на другие.

Первым был Борька. Он приехал на три дня позже меня, и первые двое суток отсыпался, так как физическое и эмоциональное состояние его было нестабильно. Я отлично понимал это по его грустному и измученному лицу, видя его за обеденным столом. По своей природе он был крепок и хорошо развит физически. Находясь в своей комнате, он изнывал от июньской жары и недоумевал, почему же закрыты все окна и двери и даже закручены на саморезы. «Да что же это за тюрьма, в самом деле?» – такие мысли, кажется, были в его голове. Он попытался приоткрыть балкон, и сначала выдернул один, а на следующий день и другой саморез. В конце концов балконная дверь поддалась, и он вырвал ее почти с корнем. Действовать пришлось решительно, времени на раздумья не было, поэтому, прыгая со второго этажа, он подвернул ногу. Спрыгнув, он сразу рванул на задний двор и без труда перемахнул через забор. То-то было его удивление, когда он почувствовал колючую проволоку своим пузом. Искали его долго – часа два. И нужно сказать, он бы ушел, но у него болела нога, а заплутав в незнакомом сосновом лесу, он вышел туда, откуда ушел. Там его уже поджидали «члены профсоюза», чтобы вернуть его назад. Его побег был, конечно, красивым, но малость непродуманным. А вскоре про него забыли, и Боре даже доверили «НСО».

Самым тупым был второй побег. Его совершил реабилитант с таким же, как у консультанта, именем – Саша П. Нужно сказать, он мне сразу не понравился. Ему было тридцать, и похож он был на Добби из «Гарри Поттера» или на злобного эльфа. Он тоже выпрыгнул со второго этажа, но из окна столовой, за которым не проследил Серега С., и тоже повредил ногу. Поймали его быстро, и буквально через десять минут он уже сидел в комнате и думал о своем незавидном положении.

Третьим, дерзким, побегом прославился Олег. Было в его внешности что-то такое, из-за чего его дразнили его и корейцем, и монголом. Кстати, Олег был человеком, который имел допуск к «Крысиной возне».

Олег бежал, потому что рвался к жене и сыну, который родился, когда он уже был в реабилитации, и которого он никогда не видел.

Заслужив доверие, он в очередной раз отправился в Брянск на посещение групп Анонимных Наркоманов и бежать планировал в ходе этой поездки. Олег знал, что жена его в это время находится в Брянске. Побег был продуман, но не до конца. Несмотря на осень, было еще тепло. Олег стартанул прямо из машины, когда консультант отлучился в магазин. Олег был добряком – слегка упитанный и похожий на казаха человек тридцати лет. Пробежав метров четыреста, он свернул во дворы десятиэтажек, где и решил схорониться в одном из подъездов на верхнем этаже. В экстренном порядке собралась команда и пошла по следу. Собрали всех, кого могли – консультантов, волонтеров, – всего человек девять. Они начали методично прочесывать местность, зная, что далеко убежать Олег не мог. И они его обнаружили. На следующий день больше всех разъярен был Дима Г., поэтому незамедлительно наказал беглеца проработкой 3000 своеволий, отчего Олег еще больше сник и сразу же сел за писанину.

Следующий побег был еще более дерзким. Тех сбежавших я почти не знал, так как находился тогда в основном с дедами