Путь к колодцу - Владимир Афанасьевич Середа

дверей. В первое мгновение мне показалось, что я натолкнулся на чей-то холодно-сосредоточенный взгляд, но колыхнувшись, портьера сразу же скрыла его.

— Кто это там? — в непонятной тревоге спросил я, указывая на вход и невольно поднимаясь. Мужчина равнодушно пожал плечами, даже не взглянув в сторону входа:

— Сходите… Возможно к вам?

Я кинулся к ещё колышущейся портьере, рывком отворил дверь, успел заметить, как на следующей двери, в конце прихожей, плавно повернулась, закрываясь, ручка дверного замка. В несколько стремительных шагов пересёк я прихожую и, выскочив в коридор, успел увидеть легчайшее колебание портьеры, скрывающей следующую дверь… Тревожная спешка овладела мною, холодя кончики пальцев морозом. Как во сне гнался я за призраком по коридорам.

Проскакивая лестницы и вбегая в комнаты, каждый раз на миг опаздывая и, успевая, лишь разглядеть либо плавно поворачивающуюся ручку дверного замка, либо затихающее колебание портьеры… Но вот выскочил я в большую комнату, уставленную пультами с непонятными приборами, и не смог отыскать мой взгляд ни закрывающейся двери, ни волнующейся портьеры…

Остановившись, я с нетерпением оглядываясь, вдруг почувствовал, как сзади чьи-то руки мягко, но сильно охватили мою голову. Испугавшись, я наклонился, высвобождая голову из зажима, и резко обернулся, посылая локоть назад тараном…

— Кхе… хе… хе..! — прижавшись спиной к стеллажу у стены позади меня стоял, посмеиваясь, Анатолий Иванович: — Молодец, Женя, не отскочи я, ох, и вклеил бы ты мне.

Не в силах поверить собственным глазам, я растерянно смотрел на своего такого близкого и родного, после всех этих передряг начальника:

— Анатолий Иванович! Это вы… Не могу поверить… — лепетал я в растерянности: — А как же Мюнец? То есть нога ваша…?

Анатолий Иванович перестал смеяться, кивнув по сторонам настороженный взгляд, подошёл, взяв меня за руку:

— Всё это пустяки, Женя, и Мюнец, и нога… — с подозрением оглядываясь по сторонам, склонился он к моему уху, продолжая шепотом: — Ты хоть понимаешь, как мы влипли?

Я отрицательно покачал головой, с непониманием прислушиваясь к нему.

— Эта девица… Господин этот… Кстати, тебе его имя ни о чём не говорит — господин Сибуй[2]?

Недоумевая, я только пожал плечами.

— И у девицы имя не наше. — многозначительно взглянул он мне в глаза: — Лайф!

— Но он называл её Любой, — робко возразил я. Анатолий Иванович суетливо замахал руками, забегав между пультами с телетайпами, с удивлением и непониманием следил я за ним, за подозрительностью этой, на мой взгляд, чрезмерной, на суетливо бегающие глаза, избегающие почему-то прямого взгляда.

— Вот глупый, да неужели ты ещё ни чего не понял? Это же маскировка! — притянув к себе, горячо задышал мне на ухо: — Попали мы, Женя, прямо на их базу, в самое логово! — округлил он глаза: — Внизу у них вся аппаратура стоит! — энергично затыкал он указательным пальцем вниз, как бы желая проткнуть пол Что-то здесь с ним произошло неладное, я не узнавал его, все эти жесты, суетливая подозрительность — это было настолько не свойственно степенной вдумчивости Анатолия Ивановича. Мне и грубость его вспомнилась, как кричал он на меня, посылая в вдогонку за Мюнецем, невольно тогда резанула она слух, но обстановка, в которой всё это происходило, конечно, многое прощала. И всё же, до сих пор Анатолий Иванович в любой обстановке умел сохранять спокойствие и потрясающую выдержку. С всё возрастающим непониманием смотрел я на него, а он беспрерывно оглядываясь, с подозрением заглядывал за пульты, продолжал, дёргая меня за рукав, шептать:

— Там такая аппаратура… — Это просто не мыслимо, прямо под боком у нас… Во общем нам пока нельзя на долго уединяться, это их насторожит. Сейчас вернёмся назад и попробуем от сюда вырваться. — говорил он, увлекая меня за собой: — Главное ни чему не удивляйся и следи за моими действиями.

Он быстро и уверенно шёл через коридоры и комнаты, не прекращая говорить:- Шансов выбраться у нас довольно много. Я даром времени не терял… Главное прорваться в подвал к аппаратуре… Для нас двоих это уже будет гораздо проще… — ободряюще подмигнул он мне: — Постараемся и о решении оперативных вопросов подумать…

На пороге гостиной, откуда доносился спокойный неторопливый голос, Анатолий Иванович остановился на мгновенье и, повернувшись ко мне, заговорчески приложил палец к губам, и, раздвинув портьеры, вошёл в гостиную.

— … а Породистого… — донеслись до меня слова пожилого мужчины, названного Анатолием Ивановичем господином Сибуем, который на мгновенье замолк, увидав нас, и сразу же продолжил, легко кивнув мне, приветствуя. Он обращался к светловолосому парню в светло-сером клубном пиджаке с причудливой и сложной эмблемой на нагрудном кармане.

— … и ему подобных, губит их категоричность, безмерная вера их и наивная уверенность в примитивные истины. Их вера в абсолютность добра и зла, исповедуемого этими истинами…

Анатолий Иванович уверенно подошёл к ним и уселся в кресло, бесцеремонно похлопав парня по плечу, на что тот только поморщился, вежливо улыбнувшись, жестом приглашая к тому же и меня. Но я прежде огляделся, отыскивая взглядом девушку. Она сидела на диване, поджав ноги под себя, зябко обхватив себя за плечи, всё внимание её было приковано к ведущейся за столиком беседе.

— И так, господин Сибуй, Вы утверждаете, что уверенность в борьбе со злом — это глупая уверенность? — с едкой насмешкой спросил Анатолий Иванович, наливая в широкий бокал из затейливо огранённого графина напиток рубинового цвета. Его слова заставили парня досадливо поморщиться.

— Не в глупой уверенности смысл. Сама по себе уверенность — одна из основных эмоций человека, решающая для любого человека. — устало произнёс г-н Сибуй: — Проблема более касается самого представления о добре и зле.

— По сути дела… — почти перебил его, горячась, парень, обращаясь к Анатолию Ивановичу:- это касается уже самого смысла жизни человека, ведь именно по отношению к цели и определяется представление о добре и зле. Этими понятиями человек оценивает происходящее по отношению к своей цели…

Анатолий Иванович, снисходительно и даже покровительственно улыбаясь, отхлебнул с шумом из бокала:

— Ну, ну. Успокойтесь, Артур, не горячитесь, то что вы говорите, конечно, безумно интересно… — цедил он каждое слово, пропитывая его иронией: — Но, мне кажется, это отдалённая цель — выяснить, что такое хорошо, что такое плохо…

Мельком я взглянул на девушку, её взгляд на Анатолия Ивановича… Нет, не понравился мне её взгляд, пусть поведение Анатолия Ивановича, слова его, мне и самому не совсем понравились, но не заслуживал он такого отвращения, какое горело в её взгляде. Я уселся рядом с Артуром, с интересом разглядывая его. Встретив мой взгляд, он улыбнулся