Путь к колодцу - Владимир Афанасьевич Середа

видом своим, ощущением обладания. И оружие особенно иллюстрирует это свойство человека. Сила его воздействует на нас, вызывая ответное наше действие, пропорциональное чему? Во втором законе Ньютона ускорение, с которым начинает двигаться тело под воздействием силы, пропорционально самой силе и обратно пропорционально массе тела. А здесь..? А в психике — обратно пропорционально интеллекту, силе воли… Что можно говорить об этом..? Только то, что на каждого эта энергия действует по своему… И вдруг:

— Стреляй! — гаркнул истошно, выпучив в напряжении глаза, Анатолий Иванович, рывком выкинув руку, указывая мне за спину. С разворота, в падении, со всей силы вцепился в спусковой крючок, цепенея от ужаса… И только когда забился в упругих толчках автомат в моих руках, когда полетела сколотая пулями щепа от деревянных панелей и наполнилась комната грохотом и пороховым пьянящим дурманом, я увидал, как перерезанная цветными трассерами светлая фигура, неудобно подламываясь, падает на пол у входа.

— Артур! — кувалдой хватило меня по голове, отбросив горячий автомат, я кинулся к нему, осторожно повернув, положил его голову к себе на колени. Он пытался улыбнуться и что-то сказать, но только судорожно сглотнул…

— Врача! Врача..! Ради бога, ну кто-нибудь! — в безумии закричал я, глядя, как тускнеет голубизна в его глазах.

— Брось его. С ним всё кончено! — Анатолий Иванович, подскочив к двери, выглянул в коридор, и довольный потирал руки: — Ни кого, болван, он сам следил за нами… Идём, идём же скорее от сюда… — за руку поволок он меня к двери.

— Ах, да надо труп спрятать..! — торопливо бросился он выдёргивать дорожку и, набросив её на Артура, стал закатывать его в неё, вырывая у меня из рук: — Да помоги мне, чего расселся!

Совершенно бездумно помог я ему затолкать страшный этот свёрток за стеллаж.

— Вот, часть работы сделана. — захихикал он, хлопая меня одобрительно по спине и обтирая мои руки платком от крови. Потом подошёл к двери, настороженно осмотрел коридор:

— А теперь уходим. — повернулся ко мне: — Да куда ты? Автомат свой возьми… Ты что, обалдел совсем..? — глянул он мне в глаза, толкая в руки автомат: — Ни чего, привыкнешь…

Жутким оцепенением заморозило мой разум это убийство, как во сне делал я всё, выполняя команды Анатолия Ивановича. Мне всё ещё казалось, что у меня на руках умирает Артур, и невольно сгибались мои руки в попытке удержать его голову…

Анатолий Иванович почти бегом тащил меня за руку через комнаты, по коридорам, я только успевал переставлять ноги, и вялые мысли медленно проплывали у меня в голове: — Вот стул, — вялая мысль проявилась в моей голове, когда увлекал он меня мимо стула: — И коридор весь красный… — всё так же лениво перетекала мысль, в вдруг толчок:- Как кровь! И сразу же осознание всего ужаса убийства..!

Я резко остановился, вырвав руку, стуча зубами в нервном ознобе:

— Он мёртв? — спросил повернувшегося Анатолия Ивановича, тот, оскалив зло зубы, подпрыгнул ко мне и… Ослепительная вспышка испепелила весь мир в моих глазах.

— Да пойми, дурак, если ты будешь так себя вести, то через пару минут мёртвым будешь ты! — склонившись надо мной, орал он мне в лицо, брызгая слюной. Я с трудом, превозмогая тошноту, уселся, саднила нудно ушибленная скула:

— Зачем вы меня ударили? — насилу ворочая онемевшим языком, спросил я: — Что я вам сделал? — сорвался я вдруг на плач, чувствуя, как текут по щекам слёзы: — За что Артура? — всхлипывая, спрашивал я, сам, не зная у кого: — Почему я? Я..? — орал я уже во всё глотку, захлёбываясь в слезах и срывая голос.

Анатолий Иванович, сидя на корточках передо мною, остервенело хлестал меня по щекам:

— Прекрати истерику! Баба! Заткнись! Когда ты уже от своих иллюзий избавишься? — кричал он мне в лицо, а потом, опасливо озираясь по сторонам, повалил меня на пол, затыкая ладонью рот. Я не сопротивлялся, только слёзы текли и текли из моих глаз…

Это уже была не истерика, с необычайной ясностью понял я, объятый ужасом, что убил себя, какую-то, быть может лучшую частицу души своей и теперь оплакиваю невозвратность происшедшего… Во имя чего я убил? Только сейчас разглядел я трясущегося от страха лицо напротив, с непонятно откуда взявшейся силой я оттолкнул его, отлетев к противоположной стене, сидел он вытаращив на меня округлив от удивления глаза.

— Отстать от меня! — зло рыкнул я на него, как будто пелена спала с моих глаз, сущность сказанного Амвросиевной начала доходить до меня болью утраты, ужасом убийства… Что слова..! Что видим мы за ними..? — с ужасом думал я: — с ужасом думал я: — Только то, что уже знаем мы, что уже пережито и прочувствовано, и не возможно понять в их смысле то, что ещё не пережито, не прочувствовано болью…

Анатолий Иванович, глянув мне в глаза, сразу как-то сник, отводя взгляд свой виновато в сторону:

— Я тут… — поднявшись, он неопределённо махнул рукой вдоль коридора: — Это… Пару ящиков подтяну…

Не вслушиваясь в слова его, смотрел на него, с отчётливой ясностью понимая его ненастоящесть, даже внешнее сходство и то весьма отдалённое… Но не это удивило меня, уж слишком я хотел увидеть это сходство, что даже этот муляж принял за него. Глядя в след этому жалкому подобию Анатолия Ивановича, попытался я понять судьбу и остальных обитателей дома этого — души моей…

С брезгливой жалостью смотрел я, как он удаляется по коридору, уж не знаю, как и называть оборотня этого, после этого открытия его сущности, да пускай и останется Оборотнем — как раз по нём кличка…

За него можно было не беспокоится — уж с ним-то ни чего не случится… Тут охватило меня беспокойство за Лайф, о г-н Сибуй… И, вскочив, я кинулся по коридору, но, сделав уже несколько шагов, вернулся, подняв брошенный автомат, и пошёл в гостиную. Какое-то чувство опасности зародилось во мне, что-то изменилось, своим поступком, вольным или невольным, я произвёл какой-то толчок, и теперь из глубин странного этого мира катится грозная лавина событий, грозящая смять весь этот дворец с его обитателями.

Убийство Артура… Это только начало — первое ступень моего падения, в прочем, началом, наверное, было то жуткое стрекотание, поселившее во мне ужас и недоверие. Как права была Лайф, говоря о поведении детей… Непонимание, страх и недоверие. Но почему возникает он этот ужас при встрече с неведомым. Ведь именно ужас заставил меня, не думая, не разбираясь, жать на спуск… Могу ли я сказать, что